Места без поцелуев - Мария Жукова-Гладкова

– А мы тоненькие, – ответил Вовчик. – Бабушка маму все время ругает, что она плохо ест.

При упоминании о бабушке у Лены опять на глазах появились слезы, и она снова подумала, что надо как-то сообщить Вовчику…

– Сейчас есть какая-нибудь свободная комната? – спросила она у Туманова.

– Иди к Рысину, – ответил он. – Олег куда-то уехал.

– Пойдем, сынок, – взяла она Вовчика за руку. – Дяде Вале с дядей Костей поговорить надо.

Выходя из кабинета Туманова, Лена встретилась взглядом с Равилем, стоявшим у окна. Кильдеев понял, что она собирается сообщать Вовчику. Конечно, свидетели были ни к чему.

Вовчик явно почувствовал неладное.

– Мам, – посмотрел он на Лену, как только они вошли в кабинет Олега Леонидовича, – что-то случилось? С бабушкой?

Лена кивнула. И разрыдалась. Сдерживаться она больше не могла. Она устала, не выспалась и понимала, что теперь они с Вовчиком остались вдвоем…

– Мамочка! – бросился к ней Вовчик и обнял ее. – Мамочка!

Вовчик вытирал ей слезы и заглядывал в глаза. Мальчик ждал объяснений. Он не помнил, как умерла прабабушка – ему и года тогда еще не исполнилось. Теперь же понимал все… Вернее, не все, конечно, но то, что бабушку никогда больше не увидит, разумеется, понимал. Понимал, что она больше не будет будить его по утрам, встречать из школы, уговаривать поесть, заставлять делать уроки, отгонять от компьютера…

– Бабушка умерла, – подтвердила Лена то, о чем уже догадался ребенок.

У Вовчика по щекам потекли слезы, но истерики не было. Он крепче прижался к матери. Он знал, что теперь, кроме мамы, у него никого нет.

– Я ее больше не увижу? – спросил мальчик.

Лена отрицательно покачала головой.

– А когда мы поедем домой? И где сейчас бабушка? Дома?

– Нет, Вова. Она не дома.

– Мам, ты такая усталая… – Сын внимательно посмотрел на мать.

– Я сегодня не ложилась. Сейчас поедем домой, и я лягу поспать. А ты уж сам как-нибудь себя развлечешь, ладно?

Вовчик кивнул, высморкался и взял Лену за руку.

– Ты на машине? – спросил он. – Или тебя дядя Равиль привез?

– Дядя Равиль. И у нас дома сейчас… друзья дяди Равиля. Они будут дежурить у двери и никого к нам не пустят.

– А от кого они нас охраняют? – спросил девятилетний Вовчик, для которого профессиональные телохранители уже давно стали реалиями повседневной жизни.

– На всякий случай, – ответила Лена.

– Бабушку убили? – внезапно спросил сын.

Лену передернуло, и она в изумлении уставилась на Вовчика.

– Убили, да? – требовал ответа Вовчик.

– Да, – кивнула Лена, решив все-таки сказать правду.

– А ты знаешь – кто?

– Нет.

– А за что?

– Думаю, что случайно.

– Разве теперь случайно убивают? – удивился Вовчик.

Он определенно насмотрелся вместе с бабушкой криминальной хроники и наслушался бесконечных обсуждений заказных и не заказных убийств, которыми непонятно почему интересовались и тетя Люся, и соседка баба Клава. Они, когда встречались, то или обсуждали мексиканские сериалы, или криминальные новости, или ругали правительство. Других тем у них не было. Вот результат.

– Убивают, – сказала Лена. – И хватит об этом. Сейчас поедем домой.

Когда они вернулись в кабинет Туманова, Окорока там уже не было. Равиль с Валентином Петровичем тут же замолчали.

– Вова, давай я тебя к компьютеру отведу, – предложил Равиль. – Маме надо поговорить с дядей Валей.

– А домой мы когда поедем?

– Скоро, – ответил Равиль и взял мальчика за руку.

Когда за ними закрылась дверь, Лена вопросительно посмотрела на Туманова.

– Ты похороны на субботу или на воскресенье хочешь? – спросил он.

– На субботу.

Валентин Петрович кивнул.

– Вот что еще… Тебе придется завтра и послезавтра поработать.

– Господи, с кем еще?

– С датчанином. У нас у всех вылетело из головы, что он ведь сегодня прилетает. Сидоров его сам встретит вместе с шофером, без тебя как-нибудь управятся и в гостиницу отвезут. На бумажке ему напишешь, во сколько его завтра заберут. Но отменить его уже нельзя, сама понимаешь. И ты немного отключишься. Мы ведь и так попросили его на этой неделе приехать не на понедельник-вторник, как он хотел, а на четверг-пятницу, потому что ты была занята со швейцарцами. Сегодня среда, в субботу улетит. Проводит тоже Сидоров. А уж ты, мать, давай два рабочих дня займись им.

Лена молча кивнула. Она понимала, что работать ей все равно придется – хоть плачь, хоть смейся. Смерть в их кругу не была чем-то особенным, она приходила слишком часто и практически всегда была насильственной. Только сейчас задела лично ее, но жизнь продолжалась, и Лена точно знала: с датчанином больше заниматься просто некому. А это очень важный проект, и на нее, как всегда, рассчитывают. Незаменимых людей в принципе нет, но, как говорят японцы, если без тебя обошлись неделю, то могут обойтись и вообще. Работу упускать нельзя. Тем более говорить «нет» Туманову. Он это слово не приемлет. И вообще он много сделал для нее в жизни. И еще сделает. А она должна выполнять свои обязанности.

– Сейчас поезжай домой, выспись. Завтра тебя в девять заберет машина.

– Мне с утра к Вовчику в школу надо зайти, – сказала Лена. – Минут в пятнадцать бы десятого.

Туманов сказал, что пятнадцать минут роли не играют. Пусть Лена договорится о времени встречи с Сидоровым и напишет записку датчанину, когда ему следует быть в полной боевой готовности. А парням из охраны у нее дома Лена должна сказать, чтобы Вовку встретили из школы и разогрели ему еду: уж сообразят, как ребенка накормить. И сами ведь есть будут. Лена может кого-нибудь из них в магазин послать. Не переломятся.

Туманов поинтересовался, говорила ли она уже с Родионом. Лена пока не говорила. Вечером позвонит. А если Валентин Петрович с ним свяжется, пусть попросит заехать к Лене. Она, конечно, сама позвонит еще…

– Конечно, все сделаю. Примчится. Не волнуйся.

Лена молча посмотрела на Туманова.

Валентин Петрович, конечно же, уже обсудил случившееся с Равилем… Наверное, все-таки несчастный случай – с их точки зрения. Вероятно, обычные грабители. Деньги искали, золото.

Лена не произносила ни слова.

Про то, что Лена не только переводит, знают они с Родионом, Олег Рысин, Равиль и Игорь. Все. Может, кто-то и подозревает, но не более того. Так что… Лена тоже была склонна думать, что просто пришли по наводке. А тетя Люся вернулась слишком рано… Или почему-то открыла дверь…

Лена расплакалась.

Туманов подошел к «стенке», достал коньяк (посылал ребят затовариться, а то в последний раз пришлось у Рысина «стрелять» – непорядок), налил Лене.

Она выпила, вытерла глаза и поняла, что очень хочет спать.

– Поеду я, шеф. До завтра.

– До завтра. И ни о чем не беспокойся. Неразрешимых проблем для меня нет, ты же знаешь.

«Но вернуть тетю Люсю даже ты не сможешь», – подумала Лена и отправилась к Сидорову.

Вернувшись домой вместе с Вовчиком, Лена залезла под душ, а затем сразу же легла в постель. Двоим охранникам пожелала чувствовать себя на кухне, как дома. Лена попросила снимать трубку и отвечать, что она появится только вечером. Вовчику было велено позвонить одноклассникам и выяснить, что задано. А потом делать уроки, не будить маму и не приставать к дядям с глупыми вопросами.

Лене снились кошмары, а потом из памяти всплыла гонка по Московскому проспекту и Киевскому шоссе, когда в ее машине сидел Святослав…

Во сне она получила ответ на мучивший ее вопрос. Она теперь догадывалась, что искали у нее в квартире.

Лена проснулась в семь вечера с жуткой головной болью. Выпила две таблетки аспирина, сунула пиццу в микроволновку и поставила чайник.

Вовчик делал уроки, охранники о чем-то разговаривали у двери.

Поев, Лена отправилась в свою комнату, закрыла дверь на защелку, оставшуюся еще с тех времен, когда эта комната была спальней ее родителей, села в кресло, открыла сумку, превышавшую по размерам обычную женскую, потому что Лена всегда таскала с собой какие-то письма, бланки, договоры и прочее. Порывшись в многочисленных бумагах, она нашла небольшой, самого обычного вида конверт, про который в суматохе последних дней и думать забыла.

Видимо, в азарте гонки Равиль отключил запись – по крайней мере, на пленке, которую они прослушивали у Туманова в кабинете, не было записано ничего из разговоров во время той сумасшедшей езды по Киевскому шоссе и ничего из разговоров у танка. А значит, про конверт никто ничего не знает… По крайней мере, в ее окружении.

Конверт был адресован ей. «Только для Елены Филатовой в случае моей смерти». Значит, Седых предполагал такой исход?

Лена вначале посмотрела на свет лампы: внутри лежал какой-то лист бумаги. Она осторожно вскрыла конверт, чтобы в случае необходимости снова заклеить.

Это были номера банковских счетов с адресами банков и пояснениями Святослава. Не все счета принадлежали Седых, его собственных, как поняла Лена, было только два – в разных банках, остальные принадлежали оффшорным компаниям. Оформлял все счета Славик, причем сделал это вполне определенным образом – объяснял Лене, как снять с них деньги.