Места без поцелуев - Мария Жукова-Гладкова

У Екатерины Ивановны округлились глаза и приоткрылся рот.

– В этот вторник?.. – переспросила она. – Позавчера?..

Лена кивнула. И тут же на глаза навернулись слезы, она отвернулась.

– Но почему вы тогда на работе? – не понимала Екатерина Ивановна. – Вам должны были дать отгул…

– Мы живем не в советские времена, – ответила Лена, – и работаем на хозяина. С датчанином, кроме меня, заниматься некому. Переводчика с улицы Туманов приглашать никогда не станет. Он даже не держит запасного варианта: я одна с пятью языками. Да и сидя дома я уже ничем не смогла бы помочь тете Люсе. К тому же на работе полегче. Все-таки хоть как-то отключаешься. И… вы должны четко представлять: если согласитесь работать у меня, вам доведется увидеть и услышать ряд вещей, о которых вы раньше даже не подозревали. Вы не должны ничему удивляться. Например, тому, что у меня дома двадцать четыре часа в сутки дежурит охрана. Ведите себя так, словно ее нет. И я должна вас предупредить, что имеющие длинный язык наказываются безжалостно. Это большее прегрешение, чем допущенная ошибка или несделанная работа.

Екатерина Ивановна кивнула. Она начинала понимать, что за люди трудятся в «Сапфире» и как тут строятся отношения. Это был мир, о котором она только читала в газетах и слышала в криминальной хронике.

– А сейчас с кем ваш сын? – поинтересовалась она.

– На работе у моего жениха. Он, вернее, его телохранитель, должен был сегодня забрать его после школы. Но каждый день он этого делать, естественно, не сможет.

Екатерина Ивановна подумала, что они все ошиблись, выдвигая свои кандидатуры Лене в партнеры. Оказалось, что жениха-то они даже не видели. А то, что здесь у всех телохранители, тоже считалось в порядке вещей. У Екатерины Ивановны, как у многих не знающих мир этих людей, проснулся к нему неподдельный интерес. Ей захотелось к нему прикоснуться, стать участницей событий, одним глазком взглянуть на жизнь, о которой она, оказывается, ничего не знает.

Наконец она приняла решение, теперь Екатерина Ивановна точно знала, как поступить.

В четверг вечером снова позвонила Вера Григорьевна. Она пришла в ужас, узнав про тетю Люсю, и пригласила Вовчика к себе на выходные.

– Да будет ему, где у меня переночевать. Поиграют со Степкой. Привози в субботу с утра, в воскресенье вечером заберешь. Какие проблемы? Я тут тебе несколько раз звонила, Ленок, теперь понимаю, почему ты не перезванивала. Разговор есть… Может, вечерком в воскресенье и перемелем один вопросик.

Лена сразу же навострила ушки: не о Святославе ли речь? И решила на всякий случай поинтересоваться:

– Вопрос – очередной поклонник? Или тот молодец, которого я у вас видела в последний раз?

– Да нет, – ответила Вера Григорьевна. – Молодой кобель, которого ты видела, исчез в неизвестном направлении. Даже не позвонил. Сволочь, как и все мужики. Все шмотки его у меня остались. Секретарша на работе говорит, что его нет. Скрывается от меня, наверное, козел недотраханный. Ну и черт с ним, чтобы не сказать хуже. А новый вопрос не о любовнике, но о мужике. За него мой бывший муж просит.

– Который по счету? У вас же, если мне не изменяет память, их было, что жен у восточного падишаха?

Просил, оказалось, Окорок. Заезжал к Вере. Хотел взять обратно своего коммерческого директора, Сергея, того, что в купе ехал вместе с ними. Мужик он хороший, толковый, работящий. Можно понять, почему он «подснежником» стал: речь-то шла о спасении единственной дочери. Но Костя без разрешения начальства действовать не может…

– А я-то здесь при чем?

– Словечко, Лена, за него замолвить надо.

Костя вначале спрашивал, не найдется ли у Веры Григорьевны для него работы. В смысле – для Сереги. Но у Веры не нашлось. У нее же из постоянных сотрудников только шофер, повариха и няня Степкина. Потом бывший Верин муж признался, что хотел бы Серегу обратно взять, но не дадут. Они Лену вспомнили, ее близость к верхам… Вера хотела предложить всем состыковаться: они с Леной и Костя с этим Серегой. Ведь от Лены не убудет?

Лена задумалась. Не хотелось ей выступать в роли посредника. И очень она не любила, когда ее вот так пытались использовать. Она сказала, что прямо сейчас дать ответ не сможет, подумает, а за приглашение взять Вовчика на выходные поблагодарила. Хотя, может, все-таки возьмет его на похороны.

У Александрова в субботу появились неотложные дела в банке. Лена понимала, что работа – прежде всего, тем более тетю Люсю он видел всего один раз и на похороны идти собирался исключительно для моральной поддержки Лены. Она сказала ему, что с ней будут Туманов и Равиль, а Родион пусть лучше возьмет Вовчика к себе в банк, поиграть с компьютером. Ей не хотелось быть обязанной Вере. Почему-то у Лены появилось к ней предубеждение.

А вот Туманову о желании Окорока она решила сказать.

Валентину Петровичу явно не понравилось, что Окорок действует в обход. Уж если хочет опять взять к себе Куприянова, то ему следовало обратиться к нему, к Туманову, прямо. Про Веру же Григорьевну Туманов заметил, что с самого начала считал ее дружбу с Леной весьма подозрительной. Такие дамочки ничего не делают просто так. Если Вера Григорьевна заинтересовалась Леной, значит, она с самого начала решила, что подобная дружба может ей что-то дать. И бывшему мужу она услугу явно не просто так оказывает, не по старой доброй памяти; а на Сергея Куприянова, которого она видела только во время той злосчастной поездки, ей вообще должно быть, по большому счету, наплевать. Небось просчитала все «за» и «против» и возможную прибыль, а поэтому и выступает благодетельницей.

Туманов вызвал Константина Павловича на ковер. Всплыла весьма интересная информация: половина денег из тех, что вложил в колбасное производство Окорок, были не его собственными, а Веры Григорьевны; она помогла и нужными связями. Главбух «Бифпорк Продакшн» была старой Вериной знакомой и держала перед ней отчет, а также наверняка и стучала про все происходящее, так что Вера Григорьевна была в курсе не только дел в «Бифпорк Продакшн», но и, по всей вероятности, в «Сапфире». А тут еще ценное знакомство с Леной Филатовой, которую Вера Григорьевна определенно задумала переманить на свою сторону и заставить работать на себя. Скорее всего, бесплатно, но при этом постоянно показывая Лене свою в ней заинтересованность как в приятной собеседнице и подруге по несчастью, завлекая приглашениями к себе, заверениями в дружбе, заботой о ее сыне. До некоторой степени ей это удалось.

– Почему она хочет пристроить Куприянова? – спросил Валентин Петрович у Окорока.

Хотела не Вера, а Константин Павлович. В самом деле хотел, чтобы Сергей вернулся обратно. Сергей ему нужен. Он хороший работник, разбирается в деле, у него налажены контакты, его знают. А личный контакт – великое дело. Работаешь-то в первую очередь с людьми. Все поставщики и покупатели общались с ним. Ему доверяют. И он отличный мужик. Да, то, что он работал на Дмитриева, непростительно, но его можно понять! Дмитриев вытащил из секты его единственную дочь. Было бы ненормально, если бы отец плюнул на своего ребенка, а нормальный мужчина готов заплатить любую цену за то, чтобы спасти дочь. Так должно быть! Окорок сказал Туманову: «Да ты поставь себя на место Сергея».

Туманов задумался. И в конце концов решил, что Куприянов в любом случае больше на Дмитриева работать не будет: засвеченный резидент – уже не резидент. А тут за то, что его взяли обратно, он расшибется в лепешку, чтобы искупить свою вину. С Прокофием Васильевичем Туманов решил встретиться в самое ближайшее время и среди прочего поговорить о Куприянове: отработал парень на Дмитриева свое – и хватит. Отплатил сполна за спасение дочери. Да и Прокофий Васильевич не дурак, понимает, что за Сергеем теперь в оба глядеть будут.

Валентин Петрович посмотрел на Окорока и кивнул:

– Хорошо, Костя. Бери его обратно. Только приведешь ко мне на личную беседу. Для промывания мозгов. Чтобы не думал, что могу подобные дела спустить просто так. Больше ничего интересного не скажешь? А то последнее время чуть ли не каждый день какая-то новость бьет – и все обухом по голове. То женушка твоя бывшая оказывается совладелицей предприятия, в котором и моих процентов немало, то твой зам – «подснежником» Прокофия. Уж выдавай сразу все, пока я готов слушать. А то потом, может, уже поздно станет.

Окорок пожал плечами.

Больше ему вроде бы сказать было нечего. Про Серегу он в самом деле ничего не знал. Руку на отсечение дает. А про Верку почему не говорил?.. Да, честно говоря, стыдновато ему было, что баба бывшая денег ему дала на создание фирмы. Он и развелся-то с ней потому, что она всегда имела больше его, привыкла командовать всем и вся, начиная от своих коммунистов в доперестроечные времена. Дома тоже была командиром в юбке, а Окорок других женщин любит – спокойных, домашних. Которые вкусно готовят, квартиру свою любовно обихаживают. У Верки-то, конечно, все есть, но готовит любимому мужу не она, а повариха; в квартире тоже все вылизано, но это прислуга старается. Не может Верка создать уюта, поэтому, наверное, и не получилось у нее ничего с личной жизнью. Другие мужья пили, а Костя вот быстренько собрал свои манатки и сбежал.