Останусь твоей - Алиса Ковалевская

— Как в склепе, — губы Седого искривились. Взглядом он указал на меня. Вопрос не прозвучал, но Русу хватило и этого.

— Она со мной, — без лишних объяснений. Мужчина удовлетворённо кивнул.

Дверь забегаловки открылась и, несмотря на табличку, в зале появились двое мужчин.

— До обеда закрыто, — бросил хозяин, стоило им войти. Потеряв к ним всякий интерес, он указал на столик у стены. – Садитесь. Я сейчас подойду.

— Захвати с собой два фирменных капучино и большой стакан глинтвейна, — уже направляясь к столику, бросил Рус.  – И, пожалуй, большую порцию колбасок с прованскими травами. Франческа готовит их всё так же, надеюсь?

— Есть вещи, которые можно изменить, только отправив человека в могилу, — губы Седого опять искривились. – С её колбасками так же.

Слушая продолжающийся ещё с минуту разговор, я уселась за столик. Стулья были тяжёлыми, деревянными, но на удивление удобными, как и столы. Кое-где на стенах виднелись выбоины, следы от копоти. К своему удивлению, я поняла, что тут есть камин. Покрытый копотью, со стоящей рядом кочергой, он точно служил не одним лишь предметом интерьера.

— У твоего знакомого довольно специфическое чувство юмора, — заметила я, когда Руслан сел напротив. – Франческа, как я понимаю, его жена?

— Да, — он открыл меню, быстро пробежался по нему и отложил в сторону. – Так что ты говорила насчёт Лианы?

— Если таким образом ты решил продолжить разговор о жёнах, это не самый удачный вариант, — заметила я. – Ты прекрасно понял меня, Руслан. Не делай вид, что это не так.

— Было бы хорошо, если бы ты тоже поняла меня, — как и в машине, говорил он без раздражения, но жёстко.

Я поджала губы. Положила на столик ладони.

— Как я понимаю, уезжать ты не собираешься, — Руслан даже не пытался придать голосу хоть сколько-то вопросительную интонацию. Оно было и ни к чему.

— Ты правильно понимаешь.

— И что мы будем с этим делать?

— Это зависит не только от меня, — сказала я серьёзно. В его вопросе, прозвучавшем до этого, тоже не было легкомысленности, пусть даже уголки губ немножко приподнялись.

Уединение наше снова нарушил Седой. Подойдя, он поставил перед нами две большие чашки. Массивные, с толстыми стенками, они до краёв были наполнены кофе.

— Глинтвейн сейчас или позже? – спросил он, обращаясь к Руслану.

Тот подтянул к себе чашку, сделал глоток и с удовлетворением откинулся на спинку стула.

— Принеси сейчас. И прихвати с собой домашний сыр с тёплыми булочками. В меню я их не нашёл, но уверен, что без них эта развалюха давно бы закрылась.

— Вряд ли, — чёрные глаза Седого блеснули. – Но в одном ты прав – в меню ни того ни другого нет. Глинтвейн уже готов. Не сомневался, что ты не захочешь откладывать это на потом.

Больше ничего не сказав, он опять скрылся в подсобном коридоре. До тех пор, пока на столике не появился стакан и тарелка с ещё тёплыми булочками, мы молчали. Не знаю, на что рассчитывал Руслан, разом заказав всё это. Сам он продолжал пить кофе.

— И с чего я должна начать? – не притронувшись ни к чашке, ни к стакану, с сарказмом осведомилась я. Вопрос будто бы заставил его задуматься. Качнув головой, я подтянула к себе глинтвейн. Запах пряностей был настолько соблазнительным, что удержаться я не смогла. Сделала глоток и едва не застонала от удовольствия.

— Божественно, — улыбнулась, вынужденная согласиться – лучшего глинтвейна я не пробовала. Хотя опираться на мой опыт было бы слишком – я вообще мало что пробовала. По венам побежало тепло, на языке остался терпко-пряный привкус.

Разломив булочку, Рус отрезал толстый ломоть от головки сыра и подал мне.

— Этот посёлок находится примерно в двухста километрах от Грата, — сказал он, когда я взяла хлеб с сыром. К аромату пряностей примешались другие – свежего молока и ржи.

— Название у него есть?

— Местные называют это место Серым камнем, — сделав себе точно такой же бутерброд, сказал Рус. – Когда-то это было немецко-итальянское поселение. На картах оно не всегда обозначено.

Я откусила сыр, оторвала кусочек булочки. Бутерброд, сделанный Русом, был толстым, и я боялась показаться смешной, кусая его.

Что изменилось от того, что я узнала, где мы? По большому счёту, ничего. Но я хотя бы перестала чувствовать себя так, будто нахожусь в невесомости, так, будто от моего мнения ничего не зависит. Неразумно, и всё-таки. Отпила ещё немного глинтвейна.

— Брось ты эти манеры, — когда я хотела отломить булочку снова, резко выговорил Рус. – Кусай.

Я замялась, но всё-таки впилась в хлеб зубами. Придержала пальцами ломоть сыра, вытерла уголок губ.

— Ева, — позвал Руслан.

Я вскинула голову, ожидая насмешек. Но наткнулась на его пристальный и очень серьёзный взгляд. Ни намёка на улыбку или ухмылку. Пусть даже пронизанную пренебрежением.

— Ты готова стать моей женой? – спросил он негромко. – Не просто носить кольцо, а в самом деле стать моей женой?

Я так и замерла с надкусанным бутербродом. Сыр, съехав, шлёпнулся на тарелку предо мной, а я сидела, чувствуя вкус молока на губах, запах пряного вина, тепло кружки и взгляд Руслана. Взгляд, чернотой проникающий в мою сущность.

— С чего такая честь? – я всё-таки смогла взять себя в руки. Старалась казаться непринуждённой, хотя внутри всё так и колотилось.

Первое оцепенение сменилось непониманием. Показывать ему, насколько сильно взволновали меня его слова, я не хотела, но от желания моего мало что зависело. Подцепив пальцами сыр, я вернула его на ржаную булочку и прямо посмотрела на Руслана. Вопрос мой так и висел между нами в воздухе.

— Если отделаться от тебя всё равно не получится, — немного помолчав, всё-таки заговорил он,