Не смей меня касаться. Книга 3 - Марина Дмитриева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, язвить, колоться иголками и высоко задирать свой милый носик я умею как никто другой. Одним словом, феминистка, только тронь, сразу начинаю шипеть.
– Я желаю Сашке счастья, – горячо продолжила рыженькая, – с женщиной, которая будет его действительно любить, ценить, а не носиться с собственным обиженным «Я». Он этого достоин… Ты знаешь, что все работники компании «Стройинвест» чуть ли не боготворят Шувалова, потому что его девиз – социально-ответственный бизнес? Ты знаешь, сколько хорошего он делает для работников своих заводов? И отцом он был бы замечательным…
– Уверена, очень многие женщины, восхищаясь человеческими качествами Александра Ивановича, закроют глаза на его постельную несдержанность, так что его шансы встретить достойную женщину очень высоки.
– Если, конечно, Шувалов останется жив... – вмиг погрустнела Милена Завгороднева.
– Если останется жив, – эхом произнесли мои губы, и голос опять дрогнул, а от мандражирущих пальчиков по всему телу побежал холодок.
– В какой палате он лежит? – непонятно к кому обратилась я.
Хочу его видеть, хоть краешком глаза на одну малюсенькую секундочку…
– Только вот не надо проявлять эти псевдородственные чувства… Тем более, насколько я осведомлена, родственниками вам осталось быть всего ничего. Надеюсь, совсем скоро Сашка разведется с твоей сучкой-сестрой и вообще, как страшный сон, забудет свое знакомство с семейством Лазаревых.
– Это было бы здравым решением с его стороны, – как можно более равнодушно произнесла я, а сердце болезненно заметалось внутри, того и гляди ребра проломит. Бедненькое… оно не хотело, чтобы его забывали. Ведь я не могу забыть…ни жар злых шуваловских поцелуев, ни смесь боли и негодования, светящуюся в красивых серых глазах во время нашей последней встречи.
– Ты никогда не любила Сашку, – продолжила обвинять бывшая жена Шувалова, – только себя, свою непомерную гордыню. Ах, как он мог мне изменить, ведь я такая идеальная. Гад такой… Ату его, ату, пинай… до смерти пинай.
– Спешу вас заверить, Милена, я никогда не выступала инициатором общения с Александром Ивановичем.
– В том-то и дело… Он за тобой, как угорь, вился, а ты его пинала. Не любишь ты Сашку, и никогда не любила.
– Любить надо… – осеклась, сделала шаг назад, а внутри меня, перекрывая дыхание, заполняя легкие жаркими песчинками, бесновалось, пузырилась эта «нелюбовь», вызывая слезы на глазах и дрожь в холодных, словно лед, пальчиках.
Мне бы только краешком глаза на него посмотреть.
– Давай вперед, иди, люби своих мифических достойных мужчин! – продолжала наседать Милена. – А Сашку оставь в покое… Пусть все ваше семейство оставит его, наконец, в покое. Присосались, словно пиявки.
Это мы, мы пиявки?! Возмущение всколыхнулось пенной волной, все до копейки ему верну, все, что Шувалов потратил на нашу семью, верну с процентами.
– Милена… извините, не знаю, как вас по отчеству, – никто и никогда из Лазаревых не просил у Александр Ивановича денег, все траты в адрес нашей семьи были исключительно его инициативой.
– Я не только деньги имела в виду, и ты зря за всех… – бывшая супруга Шувалова не закончила, потому что в коридор вышла бледная и заплаканная Екатерина Юрьевны.
Милена сразу же бросилась к ней, а я не решилась подойти, стояла бедной родственницей в сторонке, заледенев ледяным столбом от беспокойства.
– Тетя Катя, что с Сашкой?!
– Слава богу, он пришел в себя, – поспешила успокоить ее Екатерина Юрьевна.
Я тоже невольно облегченно выдохнула.
– Только он слабенький очень… Врач сказал, в рубашке родился, еще бы чуть-чуть и столб ему прямо на голову упал, – мама Шувалова замолчала, пытаясь справиться со слезами, – просто сплошная черная полоса… Сколько на него сразу всего навалилось, бедный мой сыночек. Ох, Милочка, зачем же вы развелись, мы с Ваней так надеялись…
– Теть Кать, не любили мы друг друга, как должны мужчина и женщина любить. Я для него больше сестрой была и, наверное, навсегда останусь. Да что уж теперь говорить.
Змей ревности зашевелился в душе. Интересно, а в Милене на данный момент осталась только сестринская любовь?! Уж больно грозно она бросается на защиту Шувалова. Помнится, Сашка говорил, что она счастлива в новом браке, и совсем недавно, кажется, родила ребенка. Так какого лешего она ведет себя совсем не как бывшая жена?
– По поводу черной полосы вы правы, – повторила рыжеволосая, – и красноречиво уставилась на меня, – я даже знаю, как ее зовут.
Екатерина Юрьевна проследила за ее взглядом… Мне здесь совершенно не рады, они видят во мне женщину, которая обрекла своей гордыней их любимого человека на страдания. Но разве я могла в той ситуации, которая сложилась, поступить по-другому? Могла?!
– О, Танюша, добрый день! Ты тоже пришла справиться о здоровье Саши?
– Д-да… – задребезжал в ответ мой голос.
Надо отдать должное маме Шувалова, она при любых обстоятельствах ведет себя безукоризненно приветливо.
– Несколько неожиданно, – добавила Екатерина Юрьевна, указывая на то, что делать мне здесь совершенно нечего.
Не такая уж она добросердечная, поставить на место слишком дерзких девиц может с легкостью, буквально одной фразой, причем ни сказав при этом ни единого грубого слова. Моя тактика… мы с ней в этом очень похожи.
– Екатерина Юрьевна, надеюсь, с Александром Ивановичем будет все хорошо.
Какая банальность… Господи, Таня, ну зачем же ты сюда приперлась?!
– Будем молиться, чтобы он поправился… То, что Саша пришел в себя, – уже обнадеживающий факт. Но для посещений сейчас слишком рано, он в реанимации, врачи только меня к нему пускают, да и то благодаря просьбе одного хорошего медика. И потом тоже, лучше сначала позвонить сыну, согласовать дату своего визита, ему сейчас нельзя огорчаться…
Как тонко, как красиво мама Шувалова выставила меня невоспитанной навязчивой дурочкой. Феминистка тут же взвилась на дыбы, не желая оставаться в долгу. Но тс… передо мной сейчас не бывшая жена Шувалова, возомнившая себя действующей, которой еще можно ответить, а мать, чей ребенок попал в жуткую аварию. Не время соревноваться в острословии.
– Да, вы правы, Екатерина Юрьевна, передавайте Александру Ивановичу пожелания скорейшего выздоровления.
Повернулась и пошла к выходу… Хотя сердце кричало: «Не уходи!.. Останься, дай хоть краешком глаза на него посмотреть».
– Теть Кать, что врачи говорят, Сашка будет ходить? – спрашивала Екатерину Юрьевну Милена Завгороднева.
Замедлила шаг и навострила уши.
