Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил" - Михаил Назаров

Грузенберг: Вы относительно родственников производили расследование?.. Кто вам давал указания?..

Свид.: Эти сведения я получил, главным образом, от Красовского, от Чеберяковой никаких сведений не получал.

Грузенберг: Вы проверили эти сведения, и первая версия [о родственниках] была вами оставлена?

Свид.: Да.

Грузенберг: Затем, вторая версия, относительно цыган, – кто вам на нее указал?

Свид.: ...Редактор-издатель газеты "Последние Новости" Брейтман дал мне эти сведения... но сведения были настолько неправдоподобны, что я на них долго не останавливался.

Грузенберг: Затем, относительно воровской шайки, какие вы собрали сведения?..

Свид.: Оставалось две версии: одна относительно евреев, другая относительно уголовного мiра. Причем, версию относительно уголовного мiра мне настолько старались навязать, что я решил на нее обратить особое внимание...

{104} ...Грузенберг: Когда вы допрашивали [Рудзин­ского], он сознался в краже [у] Адамовича?

Свид.: Да...

Грузенберг: А вы его не спрашивали, почему он так вдруг сознался в краже со взломом?

Свид.: Он сказал, что так как ему со всех сторон навязывают убийство Ющинского, то он и решил сознаться в краже...

{105} ...Я самостоятельно собирал негласные сведения, а с полицией ничего общего не имел...

{106} ...Прокурор: ...Когда Бразуль подал заявление, в котором указывал, что убийство совершено Мифле, Назаренко и Федором Нежинским... Заявление было подано прокурору судебной палаты, производилось расследование, что же, расследование дало результаты?

Свид.: Нет...

Прокурор: Так что версия эта оказалась в высшей степени недостоверной?

Свид.: Да... Ничего не дала, только обследовалась, чтобы окончить.

Прокурор: Когда же появилась вторая версия о Рудзинском, Сингаевском и Латышеве?..

Свид.: Приблизительно в апреле месяце [1912 г.]...

{107} ...Прокурор: Вам неизвестно, получали ли Бразуль-Брушковский, Махалин, Караев от кого-нибудь какие-то суммы?

Свид.: Я имею по этому поводу достоверный факт, что в делах Киевского губернского жандармского управления имеются безусловно достоверные сведения, что все лица, принимавшие участие в частном расследовании [с еврейской стороны. – И.Г.], получали вознаграждение.

Прокурор: В каком размере?

Свид.: Я знаю, что суммами до 50 рублей заведывал Бразуль, а более 50 рублей помощник присяжного поверенного Виленский.

Прокурор: Какие же суммы получал сам Бразуль?

Свид.: Я знаю, что когда он ездил в Крым лечиться, после подачи заявления [прокурору об убийстве Ющинского родственниками. – И.Г.], то получил три тысячи... Относительно Махалина и Караева я имею сведения, что им ежемесячно выдавали около 50 рублей...

Прокурор: Могли ли совершить другие преступники это убийство? Вы остановились на Рудзинском, Сингаевском и Латышеве только потому, что они были 12 марта в Киеве?.. что они выехали в Москву приблизительно с тот же день или на следующий день, как было совершено убийство? Эти сведения проверял Кириченко?

Свид.: Эти сведения проверял Кириченко. Кириченко выяснил, что эти господа могли, если что было, принять участие. Они в это время были налицо.

Прокурор: Значит, оснований для подозрений не было? Только то, что уехали?

Свид.: Нет.

Прокурор: А относительно других, Михалевича, Мандзелевского и Лисунова, было выяснено, что они фактически не могли принимать участия [в убийстве]?

Свид.: Они были [12 марта] под стражей, Михалевич, кажется, в это время уже умер.

Прокурор: Вы говорили, что Кириченко имел легкомыслие передать ваши сведения Красовскому?

Свид.: Не легкомыслие, а он действовал в интересах дела. Он помнил, что с Красовским работал, хотел поделиться сведениями, полагая, что он от него [Красовского] получит полезные сведения.

Прокурор: Так что, он неосторожно сообщил Красовскому, доверяя ему как бывшему начальнику, а Красовский создал эту версию [об убийстве шайкой воров. – И.Г.]? Так что для вас это было неожиданно?

Свид.: Настолько неожиданно, что я даже произвел по этому поводу расследование, каким образом это могло дойти и сделаться известным...

{108} ...Шмаков: Относительно Дьяконовой... вы сказали, что вначале она давала сведения неопределенные ?

Свид.: ...Да, неопределенные.

Шмаков: Говорила ли она, что видела [на квартире Чеберяковой] 12 марта [1911 г.] Рудзинского, Латышева?

Свид.: Нет.

Шмаков: Говорила ли, что она ночевала, ужасно боялась?

Свид.: Нет...

Шмаков: Не было ли так, что после второго заявления Бразуля [5 мая 1912 г.]... образ действий Дьяконовой совершенно изменился?

Свид.: Когда она начала рассказывать о каких-то снах и о том, что являлась маска, я сказал, что этим маскам не доверяю и что если такие сведения будут еще, то я прекращаю с ней знакомство.

Шмаков: Относительно того, что она была 12 марта [у Чеберяковой], видела таких-то и т.д., это она когда стала говорить?

Свид.: Это она говорила при втором частном расследовании.

Шмаков: Так что фактическую сторону она стала излагать уже после второго заявления Бразуля?

Свид.: До этого она ничего подобного не говорила... Когда она допрашивалась при втором частном расследовании, то на вопрос, почему вы этого ничего раньше не говорили, она молчала и улыбалась.

Шмаков: Не производили ли ее показания впечатления заученного урока?

Свид.: Когда на нее сослался Бразуль в своем заявлении, я вызвал ее в первый раз на допрос, она давала... довольно туманные ответы, а когда вызывалась последующие разы, то на те же вопросы она отвечала очень определенно и ясно, а когда я задавал новый вопрос, то она отвечала опять довольно туманно...

Шмаков: Это все вместе взятое производило впечатление, что ее кто-то учит?

Свид.: Да, я поинтересовался и оказалось, что она всегда приходит на допрос в сопровождении Выгранова.

Шмаков: Вы говорили о суммах, которые платили [участникам "расследования" с еврейской стороны. – И.Г.], о трех тысячах рублях г. Бразулю на поездку в Ялту?

Свид.: Так точно.

Шмаков: Откуда же эти деньги платились?

Свид.: Не знаю.

Шмаков: Но вообще расходы производились крупные?

Свид.: Крупные.

Шмаков: Не известно ли вам, сколько получил Красовский?

Свид.: Определенной суммы, сколько получил, не знаю, но знаю, что получил.

Шмаков: В значительном размере?

Свид.: Не знаю.

Шмаков: Но вы имеете сведения, что он получил?

Свид.: Сведения достоверны, за это я ручаюсь...

Шмаков: Вы знаете Марголина... знаете, что он был в Харькове? Не пытались ли вы узнать, был ли он прописан?

Свид.: Нет, не был прописан.

Шмаков: А как вы узнали, что он был там?

Свид.: ...Я выяснил, что в одной гостинице останавливались Бразуль-Брушковский, Чеберякова и Выгранов, а [пребывание] Марголина в этой гостинице установить нельзя было. Он остановился, не помню, в какой-то другой гостинице... Я отправился, взял {109} в конторе книги о всех там пребывающих, но [Марголина] выяснить не удалось, затем, впоследствии, по буфетному счету только, было выяснено [что Марголин там останавливался. – И.Г.]…

Шмаков: Вы не знаете, в "Киевской Мысли" шла агитация одно время?

Свид.: Вообще, во всех газетах.

Шмаков: В еврейских газетах. Не была ли прямо названа Чеберяк[ова] убийцей Ющинского?

Свид.: Я не помню.

Председатель: Г. поверенный гражданского истца, я бы просил газет избегать вообще, вывод из газет каждый делает по-своему...

Шмаков: Один вопрос только, не было ли в газете "Киевская Мысль" помещено изображение дома, где жила Чеберяк[ова], ее портрет, портреты других лиц, на которых возводилось обвинение?

Свид.: ...Не помню, было ли то в "Киевской Мысли" или "Последних Новостях"...

Шмаков: Вы когда впервые пришли на завод Зайцева?

Свид.: Это было 20 апреля [1911 г.]...

Шмаков: Не обратили ли внимания на Файвеля Шнеерсона?

Свид.: Да, обратил... Файвель Шнеерсон жил четыре года на Татарской улице в доме № 41, с 1907 по 1911 год, затем ни с того ни с сего он вдруг выбывает неизвестно куда 11 марта, а 13 марта он уже заявился на Кирилловской улице № 63.