АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - Дмирий Вячеславович Громов

«АУЕ действует еще в 17 регионах»[400]. Президент РФ В. В. Путин, получив информацию об опасном социальном явлении, вполне предсказуемо выразил озабоченность и поручил принять меры. Благодаря политикам высокого уровня была произведена легитимация термина и понятия АУЕ; к началу 2017 года слово АУЕ из малозначительного термина новостных сообщений стало превращаться в бренд. Когда ситуация публично определена, разнообразные последующие события, в том числе имеющие очень отдаленное отношение к происходящему, подверстываются под это определение[401].

Судя по графикам запросов в Google Trends (глава V, график 1), высказывания политиков в 2016 году не привели к росту количества запросов непосредственно, но они легализовали тему, вывели ее обсуждение на медийный уровень, своим авторитетом подтвердили реальность опасности. Важно, что высказывания политиков, особенно президента РФ, дали сигнал действиям административного аппарата, который начал активно разрабатывать тему «движения АУЕ». Таким образом, в дело вступили «моральные предприниматели», имеющие мощный организационный потенциал [параграф VII.5]:

— силовые ведомства: Министерство внутренних дел, Министерство юстиции РФ (в частности, Федеральная служба исполнения наказаний), Следственный комитет РФ, Федеральная служба безопасности, а позже — прокуратура;

— системы образования, социального обеспечения, здравоохранения и проч.;

— федеральные средства массовой информации (подробнее см. далее параграф VII.5).

Перечисленные «моральные предприниматели» институционально заинтересованы в развитии «моральных паник»[402] — они обязаны реагировать на возникающие опасности (в том числе осуществлять их профилактику), причем преувеличивая их, а не приуменьшая; государственная и общественная оценка их деятельности (а значит, и финансирование) зависит от эффективности решения подобных задач. Действия этих «моральных предпринимателей» диктовались логикой административного аппарата: существует некое опасное явление, президент РФ подтвердил наличие этого явления и дал указание с ним бороться, участники административной иерархии включились в борьбу и стали транслировать информацию о «движении АУЕ». В результате подростки начали узнавать о «движении» непосредственно от официальных лиц, осуществляющих борьбу с этим опасным явлением.

При публикации информации о гипотетическом «движении АУЕ» алармистское настроение создавалось с помощью определенных приемов манипуляции информацией [см. далее параграф VII.9]. Как уже говорилось, такая манипуляция производилась через огульное или малообоснованное присваивание ярлыка АУЕ явлениям, которые раньше с АУЕ не были связаны. Завышалась численность «участников» гипотетического «движения АУЕ». Осуществлялся претенциозный подбор экспертов, высказывающихся по теме (подбирались эксперты, придерживающиеся определенной точки зрения, производилась «нарезка» высказываний, они вырывались из контекста и т. д.). Производилась ссылка на неинформативные источники. Претенциозно подбирался визуальный ряд, иллюстрирующий высказывания. Манипулятивное влияние оказывали заголовки публикаций, порой не отражающие их реального содержания. Вообще, на потребителей информации оказывалось эмоциональное воздействие: они были вынуждены формировать свои представления через эмоции, а не осмысление фактов, объективно отражающих ситуацию. Кроме того, происходило прямое искажение фактов или же они подавались под определенным (выгодным автору высказывания) углом зрения. Например, часто использовался прием представления частного как общего: приводился какой-либо частный случай, предполагающий однозначно негативную оценку, и на основании этого частного случая делались далеко идущие выводы.

Насколько можно судить по тем же показателям Google Trends [график 1], большую роль в развитии бренда АУЕ сыграла «низовая» медийная составляющая. Брутальная скандальная информация о некоем криминальном движении, вызывающая эстетический интерес, была взята на вооружение творческими людьми. Появилось много музыки и видеосюжетов, в которых упоминалось АУЕ. Раньше эта потребительская ниша также существовала и активно развивалась, но теперь она присвоила себе новомодный бренд АУЕ и стала восприниматься как информационная поддержка «движения АУЕ». Продолжил развиваться жанр «пацанских цитат», соединяющий в себе изображение и некое высказывание, как правило, никак не связанное с криминалом; именно «пацанские цитаты» и стали основным содержанием ВК-сообществ, в названии которых упомянуто АУЕ. По теме высказались многочисленные блогеры, обеспечивающие циркуляцию информации в Интернете. Тема стала модной для обсуждения. Судя по показателям Google Trends, медийный интерес к бренду АУЕ к середине 2018 года значительно снизился; начиная с этого времени, кривая интереса реагировала на новостные события, но исчез «фон», который, видимо, и обеспечивался запросами, связанными не с новостями, а с музыкой, видео, выступлениями блогеров и прочим медийным материалом. Позже тематика АУЕ в подростковой среде вышла из моды, а после августа 2020 года использовать это слово стало и вовсе опасно — музыканты, видеоблогеры и прочие творческие личности, наоборот, стали избегать его использования.

В данном случае нужно понять, что в сферу внимания «моральных предпринимателей», борющихся с «движением АУЕ», входят не все произведения художественного творчества, как-либо связанные с криминальной деятельностью, а только те, в которых есть ключевое для темы слово АУЕ (как уже говорилось, по такому же принципу происходит борьба с ВК-сообществами). Если убрать это слово, произведение сразу становится «невидимым» для «моральных предпринимателей», потому что кампания борьбы изначально строилась не вокруг социального явления (преступности несовершеннолетних), а против слова, бренда АУЕ. Из-за того, что кампания против АУЕ организована вокруг слова, а не явления или идеи, даже решение Верховного суда РФ от 17 августа 2020 года никак не затронуло исполнителей песен криминальной тематики, хотя, казалось бы, они действительно романтизируют тюремно-уголовную жизнь. Исполнители русского шансона и рэпа по-прежнему поют про воровскую и бандитскую долю, им только нельзя употреблять заветное слово АУЕ. То же касается и художественных фильмов, описывающих преступную деятельность; надо полагать, их количество в программах телевизионных каналов не изменилось, хотя в них-то как раз и можно встретить романтизацию и отдельных преступников, и криминальной среды в целом.

Нужно добавить, что эстетическая составляющая, привлекающая различных людей к тематике АУЕ, связана не только с потреблением произведений художественного творчества. Играет роль и медийность новостей. Согласно восприятию современного потребителя информации, новости тоже предполагают эстетическую составляющую; наибольший резонанс имеют те из них, которые производят впечатление своим сюжетом, визуальным рядом, информационным посылом. Так, например, впечатление на потребителя информации оказали два видео — на одном из них подростки раскачивают автомобиль полиции, на другом — в среде высокопоставленных силовиков звучит возглас «АУЕ!» [главы II, V].

Эмоциональная составляющая медийности проявляется, помимо прочего, в ощущении личной причастности к происходящему событию. Так, рост общественной тревожности произошел, когда новостная повестка, связанная с «движением АУЕ», переместилась из Восточной Сибири в европейскую часть России. Этому способствовали инциденты 29 мая 2017 года в Челябинске и 24 августа 2018 года в Санкт-Петербурге. Когда «движение АУЕ» упоминалось в сообщениях из далекого Забайкалья, оно в целом не порождало заметного интереса, но когда криминализированные подростки «пришли» на Урал, а потом и в «культурную столицу» России Санкт-Петербург, это вызвало значительно бóльшую