Мысли и изречения древних с указанием источника - Константин Душенко

«О природе богов», I, 1, 1 (175, с.60)

По большей части, желающим научиться авторитет учителя приносит даже вред, потому что они перестают сами рассуждать (...). Я не одобряю того, что известно о пифагорейцах, которые, когда что-то утверждают при обсуждении и при этом у них спросишь: «Почему так?» – обычно отвечают: «Сам сказал!» «Сам» – это значит – Пифагор.

«О природе богов», I, 4, 1 (175, с.63)

Со смертью людей не погибают (...) их мнения; им, может быть, только недостает того сияния, которое исходило от их авторов.

«О природе богов», I, 5, 11 (175, с.63)

Ко всему истинному присоединено нечто ложное, и притом (...) подобное истинному.

«О природе богов», I, 5, 12 (175, с.64)

Почему создатели мира внезапно проснулись, после того как проспали бесчисленные века? Ведь, если не было никакого мира, века-то были? (...) Потому что и в сознании не вмещается, что было какое-то время, когда никакого времени не было.

«О природе богов», I, 9, 21 (175, с.67)

Вы обычно говорите, бог все это (мироздание) устроил ради людей. Ради мудрецов? В таком случае он затратил столь много усилий для весьма малого числа людей. Или для глупцов? (...) Чего же он этим достиг, если все глупцы, без сомнения, несчастнейшие люди больше всего оттого, что они глупы (...)?

«О природе богов», I, 9, 23 (175, с.67)

Не так легко приходят в голову доводы в защиту истинного, как в опровержение ложного.

«О природе богов», I, 21, 57 (175, с.78)

Я не знаю никого другого, кто бы больше боялся того, чего, как он (Эпикур) утверждает, вовсе не следует бояться: я имею в виду смерти и богов. Он провозглашает, что страх перед ними владеет умами всех людей, между тем как среднего человека это вовсе так сильно не волнует. Сколько тысяч людей разбойничают, хотя за это полагается смертная казнь. Другие грабят все храмы, какие только могут; не очень-то страшит одних страх перед смертью, а других – перед богами.

«О природе богов», I, 31, 86 (175, с.87–88)

Не боги имеют человеческий облик, а люди – божественный. (Мнение стоиков.)

«О природе богов», I, 32, 90 (175, с.89)

Добродетель деятельна.

«О природе богов», I, 40, 110 (175, с.96)

Провидение правит миром. (Мнение стоиков.)

«О природе богов», II, 29, 73 (175, с.124)

(Об эпикурейском учении о сотворении мира из случайного движения атомов:) Почему бы (...) не поверить также, что если изготовить (...) в огромном количестве все двадцать одну букву (латинского алфавита), а затем бросить эти буквы на землю, то из них сразу получатся «Анналы» Энния, так что их можно будет тут же и прочитать.

«О природе богов», II, 37, 93 (175, с.131)

Наши руки как бы создают в природе вторую природу.

«О природе богов», II, 60, 152 (175, с.152)

Боги пекутся о великом, но малым пренебрегают.

«О природе богов», II, 66, 167 (175, с.156)

Доказательствами только ослабляется очевидность.

«О природе богов», III, 4, 9 (175, с.159)

Часто даже не полезно знать, что произойдет в будущем: ведь это несчастье – сокрушаться о том, чему нельзя помочь, и не иметь последнего и, однако, всеобщего утешения – надежды.

«О природе богов», III, 6, 14 (175, с.161)

С помощью разума совершаются как добрые дела, так и злые. Причем добрые дела совершаются немногими и редко, а злодеяния – и часто, и многими. (...) Если бы боги хотели причинить вред людям, то лучшего способа, чем подарить им разум, они бы не смогли найти.

«О природе богов», III, 27, 69; 28, 71 (175, с.180, 181)

Боги, если и рассматривают человеческие дела, то, судя по их приговорам, не видят между добродетелью и злодейством никакой разницы.

«О природе богов», III, 33, 82 (175, с.185)

Счастье следует просить у бога, мудрость – приобретать самому.

«О природе богов», III, 36, 88 (175, с.187)

О поразительное правосудие богов! Разве потерпело бы любое государство такого законодателя, который бы внес такой закон, чтобы за преступление, совершенное отцом или дедом, был осужден сын или внук?

«О природе богов», III, 38, 90 (175, с.188–189)

Достигнуть ее (старости) желают все, а достигнув, ее же винят.

«О старости» («Катон Старший, или О старости»), 2, 4 (165, с.374)

Трудно поверить, чтобы она (природа), правильно распределив прочие части нашей жизни, могла, подобно неискусному поэту, пренебречь последним действием.

«О старости», 2, 5 (165, с.374)

Ни разу я не слыхал, чтобы кто-либо от старости позабыл, где закопал клад.

«О старости», 7, 21 (165, с.379)

Никто (...) не стар настолько, чтобы не рассчитывать прожить еще год.

«О старости», 7, 24 (165, с.380)

Даже и теперь я не более завидую силе молодых (...), чем прежде завидовал силе быка или слона. Что у тебя есть, тем и подобает пользоваться, и что бы ты ни делал, делай в меру своих сил.

«О старости», 9, 27 (165, с.381)

Тело от излишних упражнений устает – ум же от упражнения укрепляется.

«О старости», 11, 36 (165, с.384)

Отсутствием того, чего не желаешь, не тяготишься.

«О старости», 14, 47 (164а, с.19)

Как Турпион Амбивий (известный актер) больше удовольствия приносит зрителям, сидящим в первых рядах, но получают удовольствие и сидящие в последнем, так молодость, глядя на наслаждения вблизи, пожалуй, больше радуется им; но ими услаждается в достаточной мере и старость, глядящая на них издали.

«О старости», 14, 48 (165, с.388)

(В старости) душа, словно отбыв свой срок на службе у похоти, честолюбия, соперничества, вражды, всяческих страстей, может побыть наедине с собой и, как говорится, жить ради себя!

«О старости», 14, 49 (165, с.388)

Венец старости – всеобщее уважение и влияние. (...) Те, кто блистательно удостоился этих наград, мне кажется, до конца доиграли драму жизни и в последнем действии не осрамились, как бывает с неискушенными актерами.

«О старости», 17, 60; 18, 64 (165, с.393, 394)

Не всякое вино и не всякий нрав портится с возрастом.

«О старости», 18, 65 (165, с.394)

Все, что имеет конец, уже недолговечно. Конец наступает – и оказывается, что прошлое уже утекло. (...) Какой век отпущен каждому, тем он и должен быть доволен. Ведь актер может иметь успех и не играя от начала до конца драмы, достаточно ему понравиться в тех выходах, какие у него есть; так же и мудрым нет надобности доходить до последнего «Рукоплещите!».

«О старости», 19, 69–70 (165, с.395–396)

Молодые умирают, как мощное пламя, на которое обрушились с силой воды, а старики – как догоревший костер, который тухнет и сам.

«О старости», 19, 71 (165, с.396)

Предел старости не положен, не существует, и жизнь стариков оправдана, покуда они могут нести бремя долга и презирать смерть. Поэтому старость даже мужественнее и сильнее молодости. Потому-то, когда тиран Писистрат спросил Солона, что дает ему силы столь храбро сопротивляться, – Солон, говорят, ответил: «Старость».

«О старости», 20, 72 (165, с.396)

Если бы кто-нибудь из богов подарил мне возможность возвратиться из моего возраста в детский и плакать в колыбели, то, конечно, я отказался бы и, конечно, не пожелал бы, чтобы меня, как бы пробежавшего все ристалище, отвели бы вспять от конечной черты к начальной.

«О старости», 23, 83 (165, с.400)

Если я (...) заблуждаюсь, веря в бессмертие души человеческой, то заблуждаюсь охотно и не хочу, чтобы у меня отнимали мое заблуждение, услаждающее меня, пока я живу; если же я по смерти ничего не буду чувствовать, как думают некие ничтожные философы, то мне нечего бояться насмешек умерших философов. Если нам не суждено стать бессмертными, то для человека все-таки лучше угаснуть в свой срок; ведь природа устанавливает меру для жизни, как и для всего остального, старость же – последняя сцена в драме жизни.

«О старости», 32, 85 (165, с.400–401)

Войны надо начинать с целью (...) жить в мире.

«Об обязанностях», I, 11, 35 (168, с.67)

Войну с кимврами мы вели как войну (...) из-за того, кто из противников будет существовать, а не из-за того, кто из них будет повелевать.

«Об обязанностях», I, 12, 38 (168, с.68)

Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это – основа справедливости.

«Об обязанностях», I, 14, 42 (168, с.69)

Пусть каждый знает свои возможности и будет проницательным судьей своим хорошим и дурным качествам, дабы не показалось, что актеры проницательней нас. Ведь они выбирают себе не наилучшие, но наиболее подходящие им трагедии. (...) Итак, актер поймет это на сцене, но этого не поймет мудрый человек в жизни?

«Об обязанностях», I, 31, 114 (168, с.87)

Что делать не позорно, (...) называть непристойно. (О «зазорных» частях тела.)

«Об обязанностях», I, 35, 126 (168, с.91)

Люди приносят людям и величайшую пользу, и величайший вред.

«Об обязанностях», II, 5, 17 (168, с.103)

Те, кто захочет, чтобы их боялись, сами неминуемо будут бояться именно тех, кто будет бояться их.

«Об обязанностях», II, 7, 24 (168, с.106)

Дело судьи – при разборе дел всегда следовать правде; дело защитника – иногда защищать правдоподобное, даже если это не вся правда.