Лев Ландау - Майя Бессараб

«Замечательная газета!» — воскликнул он, прочитав опубликованную в «Комсомолке» подборку писем участников Бородинского сражения.

Он с увлечением школьника разгадывал кроссворды, помещаемые в «Огоньке». Если просмотреть кипы журналов за многие годы, то в этих кроссвордах почти нет неразгаданных слов.

14 января 1954 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания правительства» Льву Давидовичу Ландау было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

В эти годы Ландау стал членом многих зарубежных академий:

Академии наук Дании (13 апреля 1951 г.);

Королевской академии наук Нидерландов (28 апреля 1956 г.);

Британского физического общества (24 июня 1959 г.);

Лондонского Королевского общества (1960 г.);

Национальной академии наук США (1960 г.);

Американской академии наук и искусств (11 мая 1960 г.);

В эти же годы Ландау был удостоен высших научных наград ФРГ и Канады: 29 августа 1960 года ему была присуждена Международная премия имени Фрица Лондона (Ландау стал вторым лауреатом этой премии); 8 ноября 1960 года Немецкое физическое общество наградило его медалью Макса Планка.

Вскоре после того, как было открыто новое здание Московского государственного университета на Ленинских горах, Лев Давидович начал там лекции. Придя, домой после первой лекции, он радостно потирал руки:

— Замечательные в МГУ студенты!

На его лекции приходили студенты со всех факультетов, аудитория была забита до отказа. С этим было трудно примириться, на языке чиновников это называлось нездоровым интересом.

— А нашего папку поперли с физфака, — огорошила меня Кора, едва я переступила порог их квартиры. — За то, что еврей.

— Это правда? — спросила я, не веря своим ушам.

— К сожалению, правда, — грустно ответил Дау. — По пятому пункту, по старой расейской традиции…

И это в то время, когда американский журнал «Форчун» писал (февраль 1957 года):

«По крайней мере один из представителей советской России войдет в список десяти лучших физиков-теоретиков мира — речь идет о Л.Д. Ландау, сорока девяти лет, который, по-видимому, внес более крупный вклад в более широкий круг теоретических проблем, чем кто-либо другой из ныне живущих людей».

Работоспособность этого человека была феноменальна. Но и отдыхать он умел. Разумеется, нет рецептов для восстановления сил людей умственного труда, однако интересно признание Льва Давидовича: «Человеку, любящему поэзию, она освещает и украшает жизнь. Мне без любимых стихов, которые я мог бы все время повторять про себя, было бы как-то не по себе». Если еще и сказать, что Дау весь преображался, когда читал стихи, то можно предположить, что в эти минуты он обретал гармонию души.

Глава одиннадцатая. «Я готов встать на колени…»

Наша система… совершенно определенно есть фашистская система… пока эта система существует, питать надежду на то, что она приведет к чему-то приличному, никогда нельзя было, вообще это даже смешно.

Беспечный Ландау не догадывался, что вся его квартира была буквально нашпигована подслушивающими устройствами. Когда в Москву приехал Нильс Бор, он не стал беседовать со своим любимым учеником в кабинете. Они уютно расположились под ясенем неподалеку от квартиры Дау. Надо полагать, их разговоры никто не подслушивал.

Единственное, что о нем напоминает, — это фотография, сделанная Гариком.

Дау часто повторял:

— Я поболтать очень люблю!

Вечерние часы проходили в постоянном общении с людьми, без этого он не мыслил своего существования. Его дом был открыт для всех. Квартиру Дау хочется назвать небольшим клубом. Несомненно, это был один из культурных центров Москвы тех лет — приветливый, уютный.

Во многом это было и заслугой Коры: все сияло чистотой, да и готовила она превосходно, каждый обед был будто именинный. В присутствии гостей Дау был весел, оживлен и остроумен. Его застольные беседы просто великолепны.

Речи он вел смелые, иногда слишком смелые. Теперь мы знаем об этом точно.

Недавно в архиве ЦК КПСС было обнаружено секретное донесение КГБ. Это документ, составленный на основании данных «оперативной техники», то есть подслушивающих устройств, тайно установленных органами госбезопасности, и донесения секретных сотрудников. Все-таки приятно сознавать, что все это — уже история, и можно писать обо всех этих событиях, таких страшных, что все они — принадлежность прошедшей эпохи.

Документ этот не может не вызывать брезгливости, но в то же время «оперативная техника» донесла до нас свидетельство того, что на самом деле думали тогда в нашей стране люди. Не в газетных статьях, а в записях этой техники — точное воспроизведение конфиденциальных разговоров частных лиц.

В этом сравнительно небольшом документе человек, знакомый с Ландау и его семьей, может легко обнаружить неточности.

«Совершенно секретно Экз. № 2

ЦК КПСС

20 декабря 1957

2563 — С

Тов. Кириллину В.А.

лично

По Вашей просьбе направляется справка по материалам на академика Ландау Л.Д.

Приложение: на 16 листах.

Председатель Комитета госбезопасности

Серов.

Совершенно секретно

СПРАВКА

по материалам

на академика Ландау Льва Давидовича

Ландау Л.Д., 1908 года рождения, уроженец гор. Баку, еврей, беспартийный, заведующий теоретическим отделом Института физических проблем Академии наук СССР.

Ландау родился в семье инженера. Отец его в 1903 году арестовывался за вредительство, о чем Ландау скрывает. В 1933 году Ландау Л.Д. арестовывался НКВД СССР за участие в антисоветской группе, но был освобожден как видный ученый в области теоретической физики.

Ландау является весьма крупным ученым в области теоретической физики с мировым именем, способным, по мнению многих специалистов, к новым открытиям в науке.

По своим политическим взглядам на протяжении многих лет он представляет из себя определенно антисоветски настроенного человека, враждебно относящегося ко всей советской действительности и пребывающего, по его заявлению, на положении “ученого раба”. В этом отношении Комитет госбезопасности располагает сообщениями многих агентов из его окружения и данными оперативной техники. Так, положение советской науки в 1947 году Ландау определил следующим образом:

“У нас наука окончательно проституирована, и в большей степени, чем за границей, там все-таки есть какая-то свобода у ученых. Подлость — преимущество не только ученых, литераторов, корреспондентов газет и журналов: это проститутки и ничтожества. Им платят, и они, поэтому делают, что прикажут свыше”.