Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу

Рокфеллер и Джейкоб Шифф - собрались в "Корнер" на тайное совещание. Они хотели создать пул в 25 млн. долл. для стабилизации цен. Джек отправил Пирпонту в Лондон сообщение, в котором говорилось, что Шифф "считает, что сумма реально необходимых денег будет очень небольшой, поскольку моральный эффект от согласованных действий со стороны крупных интересов, ранее враждовавших между собой, будет достаточным и без фактических закупок". Хотя Джек выступал за сотрудничество, Пирпонт ответил враждебной телеграммой, заявив, что такие действия "были бы неразумными, полностью противоречащими всей политике, которую мы когда-либо проводили, находясь во главе объявленной биржевой манипуляции". На следующий день рынок вырос - отчасти на основе неверных сообщений о том, что Пьерпонт присоединился к усилиям по оказанию помощи, - и план был отменен. Всю весну, пока Пьерпон совершал круиз по Европе, его партнеры сообщали ему о вероятности серьезного осеннего падения.

В свои семьдесят лет Пьерпонт часто пребывал в подавленном состоянии духа. На фотографиях его глаза выглядят слегка расфокусированными, как бы свидетельствуя о внутреннем смятении. Октябрьская паника 1907 года застала его на Епископальной конвенции в Ричмонде, штат Вирджиния. Будучи светским делегатом из Нью-Йорка, он посещал эти съезды в роскошном стиле, доставляя епископов на личном железнодорожном транспорте и устраивая вечеринки с угощениями от Луиса Шерри. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем заумные споры о пересмотре молитвенников и других вопросах, далеких от материального мира. В то же время противоречивый Пьерпонт привел с собой подругу, миссис Джон Марко из Филадельфии, родственницу его личного врача, доктора Джеймса Марко, и часто упоминаемую в качестве возможной любовницы.

По мере того, как съезд в Ричмонде продвигался вперед, с Уолл-стрит, 23, стали поступать срочные телеграммы. Друг Моргана епископ Уильям Лоуренс отмечал в своем дневнике, как Морган изучал телеграммы, клал ладони на стол, а затем неподвижно смотрел вперед. Хотя Пьерпонт был необходим на Уолл-стрит, его партнеры опасались, что преждевременное возвращение может само по себе вызвать панику. К субботе, 19 октября, он решил вернуться на личном железнодорожном транспорте, чтобы разобраться с распространяющимся банковским кризисом. "У них проблемы в Нью-Йорке, - сообщил он епископу Лоуренсу. "Они не знают, что делать, и я не знаю, что делать, но я возвращаюсь".

Паника 1907 года стала для Пирпонта последней удачей. Будучи полупенсионером, периодически приходя на работу всего на час-другой, он неожиданно стал выполнять функции центрального банка Америки. В течение двух недель он спас несколько трастовых компаний и один из ведущих брокерских домов, выручил Нью-Йорк и спас фондовую биржу. Однако его победа оказалась пирровой, поскольку Америка решила, что больше никогда один человек не будет обладать такой властью. Паника 1907 г. стала последним случаем, когда банкиры в условиях кризиса выглядели гораздо более значимыми, чем регулирующие органы. После этого маятник качнулся в сторону государственного управления финансами.

Паника была вызвана многими факторами: жестким денежным обращением, речью Рузвельта в клубе "Гридирон", в которой он нападал на "злоумышленников большого богатства", а также чрезмерными спекуляциями акциями медных, горнодобывающих и железнодорожных компаний. Непосредственная слабость была вызвана безрассудством трастовых компаний. В начале 1900-х годов национальные банки и большинство банков, зарегистрированных в штатах, не могли принимать трастовые счета (завещания, наследства и т.д.), но направляли клиентов в трасты. Традиционно они были синонимом надежных инвестиций. Однако к 1907 г. они использовали достаточно лазеек в законодательстве, чтобы стать весьма спекулятивными. Чтобы привлечь деньги для рискованных предприятий, они платили непомерно высокие проценты, а руководители трастов действовали как биржевые игроки. Они выдавали так много кредитов под акции и облигации, что к октябрю 1907 г. почти половина банковских кредитов в Нью-Йорке была обеспечена ценными бумагами в качестве залога - крайне шаткая основа для системы. Кроме того, трасты не хранили больших денежных резервов, как коммерческие банки, и были уязвимы для внезапных атак.

То, что Пирпонт спас тресты, было иронией судьбы, поскольку они были анафемой для истеблишмента Уолл-стрит. По словам Джорджа Перкинса, "действительно, мы не имели никакого смысла в их управлении и знали, что они должны быть закрыты, но мы боролись за то, чтобы они оставались открытыми, чтобы не допустить бегства других концернов". Когда J. P. Morgan и другие престижные дома направляли к ним клиентов для работы с трастами, недобросовестные трасты пытались украсть у этих клиентов их нетрастовый бизнес. Два молодых банкира, Генри Померой Дэвисон из Первого национального банка и Томас В. Ламонт из Liberty Bank, были в числе тех, кто в 1903 г. создал "кэптивный" траст под названием Bankers Trust. Хотя коммерческие банки не могли заниматься трастовым бизнесом, они могли владеть трастами, и они объединили свои средства для создания нового банка. Идея заключалась в том, что Дом Морганов и его союзники будут передавать трастовые дела в Bankers Trust, который вежливо вернет клиентов после завершения трастовых дел. Не случайно банк Моргана будет бдительно смотреть на банк Bankers Trust, расположенный на углу Брод и Уолл.

В понедельник, 21 октября, на следующий день после возвращения Пирпонта из Ричмонда, обвал акций медных компаний подорвал позиции трестов. Возникли опасения по поводу перенасыщения медью, отчасти подстегнутые новостями о том, что Морганы присоединятся к Гуггенхаймам в разработке новых медных рудников на Аляске. Когда попытка загнать компанию United Copper в угол провалилась, ее акции всего за два часа упали на 35 пунктов, что привело к разорению и падению акций до уровня, невиданного со времен депрессии 1893 года. Чарльз Т. Барни, президент Knickerbocker Trust, был связан с Ф. Огастусом Хайнце и другими спекулянтами, которые загнали United Copper в угол. Поэтому падение акций встревожило восемнадцать тысяч вкладчиков Knickerbocker. В новом главном офисе на углу Тридцать четвертой улицы и Пятой авеню во вторник утром выстроилась очередь из клиентов, желающих опустошить свои счета.

Когда паника охватила другие тресты города, Пирпонт взял на себя руководство спасательной операцией. Казалось, что чрезвычайные ситуации укрепляют его уверенность в себе, даже если вызывают сомнения или ужас у других. Он сформировал комитет из молодых банкиров, в который вошли Генри Померой Дэвисон из Первого национального банка и Бенджамин Стронг из Bankers Trust. Он направил их для проверки бухгалтерских книг Knickerbocker. Позже, став всесильным управляющим Федерального резервного банка Нью-Йорка, Стронг вспоминал, как он смотрел на мрачных вкладчиков из задней комнаты банка. "Я никогда не забуду оцепенение на лицах людей, стоявших в очереди, многих из которых я знал. Я знаю, что Гарри покинул здание с чувством уныния и поражения, которое я не могу описать". Пирпонт списал "Никербокер"