Природа боится пустоты - Дмитрий Александрович Фёдоров

На всех завоеванных территориях Аристотель предлагал делать греческих колонистов господами, а местное население поголовно обращать в рабство. Остается лишь порадоваться, что Александр Македонский не внял этому совету своего наставника.

Отдельного внимания заслуживают рассуждения Аристотеля о торговле, поскольку они, во-первых, ярко отражают его классовую позицию, а, во-вторых, использовались церковниками до самого конца средневековья, а кое-где встречаются даже сейчас. Постулируется, что любую вещь можно либо употребить по назначению, и это будет правильное использование, либо — обменять, что является неправильным. Башмак носят на ноге, горшок используют для приготовления пищи, а хлеб едят — вот примеры правильного использования вещей. С другой стороны, розничная торговля требует использовать вещи не по назначению — обменивать. Это, говорит Аристотель, противоестественно. Отсюда вытекает, что любой ремесленник, вынужденный продавать свой продукт, занимается, по сути, постыдным неподобающим делом. Единственным правильным путем приобретения богатства является эффективное управление своим хозяйством и землями, тогда как накопление монеты с помощью торговли — это позорный способ нажиться. Ростовщичество, как и всякое взимание процента, также полагалось недопустимым.

Для того чтобы ремесленно-торговый класс не мог набрать силу и выйти из повиновения, рекомендовалось не давать никаких прав тем грекам, которые сами зарабатывают себе на хлеб. Земледелие же и вовсе полагалось уделом одних лишь рабов других рас. При этом гражданские права необходимо давать только тем, кто владеет собственностью и землей в таком количестве, чтобы иметь средства и время для служения добродетели. При этом размеры государства не должны быть чересчур велики, дабы каждый уважаемый человек знал всех своих сограждан по репутации.

И, разумеется, обычных людей или рабов можно обучать лишь полезным искусствам (в нашем понимании — ремеслам), тогда как настоящее образование (в основном это то, чему учил Аристотель) следует давать только детям граждан. Причем все науки следует постигать умерено, без избыточности, ведь целью обучения является не практическая польза и ни в коем случае не умение зарабатывать деньги, но только и исключительно — добродетель, которая есть золотая середина между крайностями.

Как менялся греческий мир. Чего не хотели замечать философы

С точки зрения Аристотеля цель государства — обеспечивать достойную жизнь крупных благородных землевладельцев, воспитывая их в духе любви к искусствам и наукам. Таким был цвет (далеко не весь) афинского общества в эпоху золотого века Перикла, однако само возвышение города привело к изменению политической обстановки. Еще до начала Пелопонесской войны простонародье, мастеровые и лавочники, занятые зарабатыванием денег, а не посещением философских кружков, ополчились на друзей Перикла и им подобных. Десятилетиями не утихала борьба. Смерть Сократа несколько умерила пыл демократического фанатизма, но Афины к тому моменту уже навсегда лишились политической власти, сохранив лишь статус культурного центра Греции.

Начался короткий, но кровопролитный и полный драматизма период, когда каждый полис Эллады стремился силой отстоять свою независимость и не допустить усиления соседей. Бесконечные войны стоили огромных денег и чаще всего приносили лишь убытки. Безработное простонародье привычно требовало хлеба, но при этом не желало воевать за свои города и постоянно грозило восстаниями. Те, кто все-таки желал заработать, собирались в отряды и сражались на любой стороне, которая могла заплатить. А если война не предвиделась, то эти же наемники грабили и разоряли ту местность, где им довелось оказаться. У городов постоянно не хватало средств, чтобы прокормить народ и заплатить войскам.

Основной продукт в Элладе создавался рабами в огромных хозяйствах или крупных мастерских, поэтому именно у их владельцев демократические власти стабильно изымали деньги на государственные нужды — хлеб для демоса и оплату войн с соседями. Неудивительно, поэтому, что все богатые и просто зажиточные люди мечтали о крепкой монархии, которая прекратила бы народный произвол и поборы, гарантировав сохранность имущества и свободу торговли. Многие понимали это и стремились реализовать политические перемены в Средиземноморье. Таков афинский военачальник Аквиад, спартанский флотоводец Лисандр, персидский принц Кир Младший, сицилийский тиран Дионисий Старший. Было лишь вопросом времени, чтобы Греция объединилась под властью какого-либо могущественного человека.

Филипп Македонский идеально подходил на такую роль — он опирался на преданную лично ему армию, которую содержал на разумно собираемые налоги. Долгое время его страна считалась варварским захолустьем, на севере греческого мира, а потому ее миновали потрясения и кризисы, раздиравшие Элладу. Сила оружия позволяла Филиппу обеспечить условия, дабы каждый предприимчивый человек мог успешно вести свои дела и пополнять податями царскую казну. Богатые греки с радостью и облегчением продали македонцам и свою родину, и своих менее состоятельных сограждан, получив взамен стабильность и единое экономическое пространство. Когда спустя несколько лет заговорщики убили Филиппа, его сын Александр, имея за плечами ресурсы уже всей Греции, сумел ненадолго подчинить своей власти огромные территории, однако для того времени ноша оказалась непосильной. После внезапной смерти Александра его полководцы разделили доставшуюся им империю между собой.

Отныне Средиземноморье состояло из нескольких больших держав, правители которых имели почти божественный статус. Новые экономические условия вознесли и возвысили как Египет Птолемеев, государство Селевкидов (объединяющих современную Сирию, Финикию, Палестину, Междуречье и ряд сопредельных земель), Македонию Антигонидов, Понтийское царство Митридата, так и Сиракузкое царство и североафриканский Карфаген, которые не входили в империю Александра. Торговля и ремесла процветали. Во всех этих странах среди элиты преобладали греческий язык и культура (лишь карфагеняне говорили по-финикийски, хотя и чтили греческую культуру), отчего наступивший исторический период называют эллинизмом.

Греческий мир перестал быть совокупностью малых независимых полисов и выплеснулся на огромную территорию, а в его философию начали проникать воззрения вавилонян, сирийцев, персов, финикийцев, египтян и других народов. Эллинистические владыки управляли огромными землями, населенными самыми разными народами, поэтому, дабы контролировать свою державу, каждый монарх назначал приближенных и наместников из числа наиболее ловких и способных, но одновременно надежных и верных людей. Национальность же в этом вопросе больше не играла никакой роли, ведь всякие предрассудки могли только помешать деловой жизни государства.

Теперь людей начали делить в первую очередь на подлых и добродетельных, которых, как оказалось, немало и среди варваров. Любой, зажиточный человек, усвоивший эллинские обычаи, становился греком: главное тут было выучить язык и правильно одеваться. Но никаких препятствий не чинилось и людям других культур, если они прибывали по торговым делам, для получения образования либо осмотра достопримечательностей.

Конечно, старая жизнь менялась не сразу. Македонские, а затем и египетские цари неоднократно издавали декреты, подтверждающие независимость старых греческих полисов. Благодарные эллины в ответ восторженно соглашались признать своих «освободителей» богами, а также впустить в город царские гарнизоны и