Там, за Вороножскими лесами - Татьяна Владимировна Луковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты что творишь?! Ты как с невестой себя ведешь? – накинулся на него Демьян. – Это же жена твоя стоит, мать детей твоих! Вы же сейчас пред Богом клятвы давать станете. Пред Богом! А ты…
– А что я? – надулся Александр. – Она от меня нос воротит, а я должен…
– Должен, должен, княже. Подойди, успокой, ласковое слово скажи. Иди, а я вас в притворе подожду.
Олексич быстро пошел к церкви, осенил себя распятием и зашел внутрь. Туда же толпой протискивались и дружинники. Но Демьян остановился у входа, так, чтобы было видно двор, и бессовестно начал подглядывать.
Вот князь подошел к княжне, что-то ей говорит. Она молчит, опустив голову. Александр опять злится, начинает расхаживать вкруг нее, размахивает руками. «И это утешил?» Князь что-то кричит в лицо княжне. Ефросинья поднимает голову, обнимает князя за плечи и, поднявшись на цыпочки, быстро целует в щеку и тут же отстраняется. Александр растерянно стоит, будто его не поцеловали, а ударили. Тревожно оглядывается, словно собирается что-то украсть, рывком притягивает невесту к себе и начинает страстно целовать. Она не отстраняется, гладит его по спутанным ветром волосам. Демьян смущенно отворачивается, снова крестясь, шепчет молитву. Мимо него проплывают, взявшись за руки, раскрасневшиеся жених с невестой.
Глава IV. А встань за нас
1
В Ольгове были накрыты столы для свадебного пира. Как бы случайно, завернул к брату на огонек со своей дружиной Святослав. Все делали вид, что ничего не происходит, но даже нищие на паперти шепотом толковали – князь с ворованной женой приедет. Горожане кто помоложе озорно подмигивали друг другу, кто постарше неодобрительно качали головами. Им ли не знать, чем такие шутки могут обернуться для княжества.
Демьян с княжеского пира отпросился. Свое дело он сделал, ему предстояли тяжелые хлопоты по погребению Горшени и еще двух воев, скончавшихся дорогой.
– Кому ж теперь десяток Горшени отдашь? – беспокоился Первуша. – Выезжаем скоро.
– Вьюн поведет.
– Да молод еще Осип! Нешто можно вровень с Горшеней ставить, не справится.
– Когда отец тебе десяток давал, чай не старше Оськи был.
– Ну, то я, – надменно выпятил нижнюю губу Первуша, – опять же Горшеня подучивал.
– Так и ты Вьюна подучи.
– Да когда он меня слушал? Мы-то не такими были, – по-стриковски проворчал тридцатилетний вой.
Демьян спрятал усмешку, вспомнив, сколько раз Первуша до хрипоты спорил со старым десятником, не желая признавать его правоту.
– Справится. Оське быть.
На следующий день Демьяну все же пришлось явиться на свадьбу. Александр прислал за ним детского с нетерпящим возражений посланием. Нехотя Олексич поплелся на широкий княжий двор. Пир шумел во всю.
Веселый и изрядно хмельной Алексашка сам выскочил к Демьяну, хватая за рукав, усалил по левую руку от себя. На второй день пировали только мужчины. Кто-то еще бодренько выкрикивал здравицы, кто-то уже лежал носом в стол. Неутомимые скоморохи раздували щеки, извлекая из рожков и свирелей затейливые звуки.
Демьяну очень хотелось узнать, как Ефросинья, но он не решался. Александр в очередной раз с упоением вспоминал о ловах вепря, с каждым разом все приукрашивая и приукрашивая свой рассказ. Размеры убитого кабана уже могли поспорить с медвежьими. Толстый Коснятин с Миронегом слаженно поддакивали. Святослав кривился в усмешке, перешёптываясь с любимцем Буяном. Олексича тяготил пьяный угар, хотелось быстрее вырваться на волю из этой круговерти.
На углу скромно сидел новый тысяцкий. Встретившись с Демьяном взглядами, он первым кивнул головой. «А ведь я на его месте сижу? – спохватился Олексич. – Ему по левую руку от князя нужно сидеть, а его в самый конец задвинули. Коли не уважают, зачем выбирали?» Демьяну почему-то стало обидно за Якова, как будто это не Яшку Кумича оскорбили, а память об отце попрали.
– Княже, – обратился он к Александру, – негоже тысяцкому на задворках сидеть. Народ уважать не станет, коли ты свое пренебрежение им выказываешь.
– Робша, устал я от поучений твоих. Молодой еще, а ворчишь как дед, – беззаботно улыбнулся князь. – Ох, намается с тобой Агашка, пожалеет, что топор не мне всучила.
Он пьяно засмеялся, уткнувшись Демьяну в плечо.
– О своей бы жене думал, а не мою припоминал.
– А моя хороша, Робша, уж так хороша, – Алексашка мечтательно вздохнул, – Век тебе за нее благодарен буду. Проси, что хочешь.
– За Агафьей отпусти, больше мне ничего не надобно.
– Все ты об своем, как тетерев на току, – отмахнулся князь.
«Да, что ж это такое! – внутри у Демьяна все бушевало. – Уеду я наконец отсюда или нет!»
Святослав с Буяном опять зашептались. Филька зло сузил глаза и громко, чтобы слышно было и в отдаленных концах стола, обратился к Демьяну.
– Понравился нам конь степной, больно хорош. Как твоя меньшая сестра подрастет, так ты ее тоже под какого поганого подложи, и нашему князю добрый конь нужен.
Демьян вихрем вскочил с лавки, подлетел к Буяну, так быстро, что никто ничего не успел и разобрать, рывком опрокинул Фильку на пол и начал жестоко избивать – не разбирая лупить по чему придется, не давая встать. Он выплескивал на этого, свернувшегося в комок человека, всю ярость: за сестру, за мать, за разлуку с любимой, за павшего в дурной сечи Горшеню. За все, что накопилось!
– Демьян, Демьян, ты, что творишь?! – слышал он как во сне испуганный голос своего князя. – Да оттащите вы его, ведь убьет!
Десятки сильных рук схватили Олексича, оттягивая от жертвы. Он тяжело дышал, казалось, не понимая, где находится.
– Да, что на тебя нашло? – причитал Александр. – То ж дурак, дурак был дураком и останется, хоть забей его.
Демьян перестал рваться, скрутившие его ослабили хватку.
Фильку подняли, он держался за голову и тихо постанывал.
– Ведите прочь, – раздраженно бросил Святослав.
Бояре сидели притихшие. Никто никогда не видел сына Олексы таким. Все знали, что Демьян к обидным словам был терпелив, драку первым никогда не затевал, а если и дрался, то бил так, чтобы лишь проучить, не причиняя увечий. Многие поняли, что дикий, разъедаемый ненавистью, Олексич был делом и их рук, каждый воткнул свою иглу в израненную душу.
– Дозволь, княже, пойду, – Демьян шагнул к двери.
– Иди, – растерянно прошептал ему в след Александр.
– Эй, Робша! – крикнул боярину в спину Святослав. – Как наскучит тебе мой братец, ко мне переходи. Мне такие вои нужны.
Ничего не ответив, Демьян вышел.
2
Только на четвертый день гости, наконец, стали разъезжаться. Ничуть не раскаиваясь, Демьян все же послал потихоньку пронырливого Нижатку потолкаться промеж липовецких