Карта неба - Феликс Пальма

По правде говоря, он был неудовлетворен «Войной миров», так же как и всеми своими предыдущими книгами, считая, что снова не сумел достичь цели. В этом романе, где рассказывалось, как Земля была завоевана марсианами, которые обладали гораздо более развитой техникой, чем земляне, он подражал сэру Джорджу Чесни, насытившему веризмом свой роман «Битва при Доркинге», в котором, не скупясь на леденящие кровь сцены, описал вымышленное немецкое вторжение в Англию. Прибегнув к подобному же реализму, основанному на столь же детальных, сколь жестоких описаниях, Уэллс изобразил разрушение Лондона марсианами, действовавшими по отношению к людям абсолютно безжалостно, как если бы те были не мыслящими существами, а тараканами. В считанные дни наши космические соседи растоптали ценности и достоинство землян, продемонстрировав такое же пренебрежение к ним, какое британцы демонстрировали в отношении туземцев в колониях. Они захватили всю планету, поработив ее население и превратив Землю в своего рода курорт для представителей марсианской элиты. Ничто не могло сдержать их натиск. Ничто и никто. За этим мрачным сюжетом стояла сокрушительная критика ненасытного британского империализма, но поскольку публика верила, что Марс обитаем, — новые и более совершенные телескопы, как у итальянца Джованни Скиапарелли, обнаружили на красной планете сеть линий, после чего некоторые астрономы поспешили заявить с непоколебимой уверенностью, будто сами там побывали, что это каналы, построенные разумной цивилизацией, — открытие вселило в население страх перед марсианским вторжением, описанным в романе, и отвлекло внимание читателей от подлинных намерений автора. По правде говоря, это не слишком его удивило, поскольку нечто подобное случилось и с «Машиной времени», в которой дурацкий аппарат, давший название роману, совершенно затмил содержащуюся в нем острую критику классового общества.

И вот теперь этот самый Сервисс, который, кажется, довольно известен в своей стране как журналист, пишущий на научно-популярные темы, опубликовал продолжение его романа — «Эдисоновское завоевание Марса». Как следовало из названия, его героем был не кто иной, как сам Томас Эдисон, чьи бесчисленные изобретения превратили его в кумира американцев и назойливого персонажа самых разнообразных книг. В той, что служила продолжением романа Уэллса, неподражаемый Эдисон изобрел лучевое оружие и при поддержке всех наций мира построил флотилию межпланетных кораблей с антигравитационным двигателем и послал ее на Марс в качестве орудия возмездия. Именно таков был сюжет книги.

Когда Сервисс прислал ему свой роман, сопроводив письмом, в котором восхищался книгами Уэллса со столь карикатурным пылом, что того чуть не стошнило, и в туманных и витиеватых выражениях едва ли не требовал, чтобы писатель благословил пресловутое продолжение, то Уэллс ему даже не ответил. Ни на это, ни на полдюжины присланных вслед за ним писем, в которых Сервисс неутомимо добивался его одобрения и даже осмеливался предложить, учитывая их близость и общность интересов, каковые он, по его словам, уловил в книгах Уэллса, написать что-нибудь вместе. Не ответил, потому что, прочитав роман Сервисса, не испытывал ничего, кроме смешанного чувства гнева и отвращения. Беспомощная и глупая книжонка являла собой бесстыдное оскорбление для писателей, которые, как, например, он, старались выставить на витринах более или менее достойные товары. Правда, его молчание не остановило поток писем, а скорее даже усилило его. Но вот в последнем письме невозмутимый Сервисс просил оказать ему любезность и пообедать с ним, воспользовавшись тем обстоятельством, что на будущей неделе он на несколько дней приедет в Лондон, ибо ничто не могло бы сделать его более счастливым, чем возможность приятно провести несколько часов в беседе с почитаемым им писателем. И тогда Уэллс решил нарушить красноречивое молчание, которое, похоже, не возымело никакого действия, и принять приглашение — сесть напротив Сервисса и высказать ему все, что он на самом деле думает о его романе. Сервисс хотел узнать его мнение? Так он его получит. Уэллс ровным голосом, который ни на мгновение не перестанет быть вежливым и не выдаст клокочущую внутри ярость, скажет, какое отвращение вызвал у него главный герой, этот идеализированный Эдисон, поскольку ему, Уэллсу, изобретатель лампы накаливания показался довольно ненадежным субъектом, который совершенствовал свои изобретения за счет посторонних лиц, обладал дурным характером и с удовольствием конструировал смертоносное оружие. Он скажет, что роман Сервисса ни в коей мере не может считаться продолжением как из-за отсутствия в нем литературных достоинств, так и из-за своего омерзительного сюжета. Он скажет, что его главная идея, прямо противоположная идее уэллсовского романа, годится скорее для патриотического памфлета, поскольку примитивная мораль, которой пропитаны все эти жалкие страницы, может быть сведена к тому, что нехорошо соваться к землянам, а вернее: не рекомендуется беспокоить великого Томаса Эдисона и Соединенные Штаты. Он сделает это с особым удовольствием, зная, что после его уничтожающей критики платить за обед придется все равно Сервиссу.

Он так глубоко погрузился в свои мысли, что, когда вернулся в действительность, то обнаружил, что ноги сами привели его на Грик-стрит, куда ему было совершенно не нужно, и он помимо своей воли очутился перед зданием старого заброшенного театра, носившим двенадцатый номер. Но пусть вас не обманывает выражение удивления на его лице: это произошло далеко не случайно, поскольку все в жизни писателя было подчинено определенной цели и ничто не происходит само по себе, под влиянием естественных импульсов. В тех же редких случаях, когда эти импульсы его осаждали, им не удавалось проникнуть в его кровь, ибо рациональный ум писателя этому противился. Уэллс свернул туда сознательно, как бы ни старался свалить все на свои ни в чем не повинные ноги, и сделал это для того, чтобы как раз наткнуться на этот театр, в котором двумя годами раньше располагалась весьма экстравагантная фирма — «Путешествия во времени Мюррея». Как многие из вас помнят, названная фирма открыла двери для того, чтобы воплотить в жизнь самую, должно быть, заветную мечту человека: путешествовать во времени, а ее пробудил в обществе годом раньше сам Уэллс, опубликовав свой первый роман «Машина времени». Для начала фирма предлагала путешествие в конкретное будущее — 20 мая 2000 года, день, когда произойдет последняя битва за судьбу человечества, о чем сообщала афиша, до сих пор висевшая сбоку от фасада, на которой был изображен отважный капитан Шеклтон, направляющий свою шпагу на короля автоматов. Более века оставалось еще до этой знаменательной битвы, в которой капитану удастся спасти человечество от уничтожения, хотя благодаря «Путешествиям во времени Мюррея» за ней уже понаблюдала чуть ли не вся Англия. Несмотря на высокую цену билета, люди толпились у дверей фирмы, мечтая посмотреть, словно речь шла о новой опере, поединок, который обычным путем не могли увидеть в силу бренности их существования. Один Уэллс в этом не участвовал. Писатель, чей роман и вызвал весь этот ажиотаж, неизменно отказывался от путешествия в будущее, несмотря на многочисленные приглашения от самого Гиллиама Мюррея, владельца фирмы, которого газетчики с их обычным угодничеством и отсутствием воображения не замедлили окрестить Властелином времени и чья безвременная смерть, происшедшая в четвертом измерении, потрясла весь мир, возможно потому, что с ним умерла и тайна путешествий во времени. Уэллс, наверное, был единственным человеком на планете, кто не проронил ни слезинки по этому хвастливому толстяку, в память о котором на соседней площади даже воздвигли статую. Он был изображен надменно улыбающимся на пьедестале, выполненном в виде часов, при этом одну ручищу он поднял вверх, словно собирался совершить колдовство, а вторую опустил на голову Этерно, своего пса, к которому Уэллс питал такую же неприязнь, как и к его хозяину, не столько из-за безоговорочной преданности собаки Мюррею, сколько из-за страха перед собаками вообще, поселившегося в нем с тех пор, как однажды, когда он шел по улице в Бромли, направляясь домой, из-за кустов выскочил огромный пес и укусил его за руку с таким деловитым видом, будто действовал по заранее намеченному плану.