Карта неба - Феликс Пальма

Глубоко взволнованный известием о болезни женщины, с которой он даже не был знаком, и тем, как жутко это подействовало на его друга, Рейнольдс решил помочь ему по мере своих возможностей и предложил в качестве утешения поселиться на ферме в Блумингдейле, местечке в окрестностях Нью-Йорка, — в скромном раю на чистом воздухе, в окружении лугов с шелковистой травой, чтобы природа вдохнула в Вирджинию бодрость, которую лениво забирала у нее смерть. Аллан последовал его совету, и супружеская пара сбежала из Филадельфии, оставив позади внушительное количество врагов, в большинстве своем писателей, оскорбленных язвительными рецензиями, которые Аллан писал для «Бертонс мэгэзин». На ферме супругов ждала короткая передышка, и, как стало известно Рейнольдсу, жизнь время от времени дарила им крупицы счастья, но суровая зима заставила их перебраться в Нью-Йорк.

Вскоре после приезда Аллан произвел фурор в нью-йоркских литературных кругах, опубликовав стихотворение «Ворон», над которым долго работал и закончил лишь благодаря неожиданно выдавшемуся спокойным лету. До Рейнольдса доходили слухи, что люди ломятся на его выступления, спеша услышать, как он читает эти загадочные стихи, заставляющие сердце замирать. Заинтригованный Рейнольдс посетил одно из таких выступлений и воочию убедился, какое громадное впечатление производит чтение Аллана, который выпрямившись сидел на стуле со страшно бледным лицом, на собравшуюся публику, особенно на чувствительных дам. Когда все закончилось, Рейнольдс пригласил друга поужинать в ближайшем ресторане, и там, неумело, словно начинающий хирург, разрезая на части мясной пирог, тот выплеснул на него свое горе, признавшись, что метания между надеждой и отчаянием, на которые болезнь Вирджинии обрекала его душу, гораздо хуже, чем даже сама смерть жены. И что он открыл единственный способ бороться с этим: с помощью алкоголя и опиума. Когда они прощались, крепко обнимая друг друга, Рейнольдсу было уже не важно, свихнулся его друг или нет. Возлюбленная Аллана умирала, и ничего нельзя было поделать. Некто где-то решил, что двое этих прекрасных благородных людей должны страдать неизвестно почему, и такой выбор казался несправедливым. Вот что сейчас превращало мир в поистине ужасное место.

Еще не распечатав следующее письмо, посланное Алланом из своего очередного стойбища, Рейнольдс понял, что оно содержит скорбную весть. Через некоторое время он получил известие, что его друг после беспорядочных скитаний в конце концов вернулся в Ричмонд. Там Аллан узнал: Эльмира, его юношеская любовь, та самая девушка, что не получала его писем, стала почтенной вдовой, и мгновенно отыскал ее, словно для того, чтобы замкнуть круг. Эльмира поддалась на его уговоры, и в считанные недели вопрос о женитьбе был решен. Именно тогда Рейнольдс получил от Аллана последнее письмо. Тот писал, что едет в Филадельфию за своей тетушкой, чтобы она могла присутствовать на свадьбе, и сделает остановку в Балтиморе. Рейнольдс немедленно ответил, обещав встретить его и провести с ним те несколько часов, которые останутся до отхода поезда. Однако многочисленные дела, совершенно пустяковые, как он потом вспоминал с горечью и злостью на себя, сильно задержали его, и, когда он прибыл на пристань, Аллана там уже не было.

XII

29 сентября 1849 года в Балтиморе выдалось страшно холодным. В этот день в городе проходили выборы, и возле трактиров, переоборудованных в избирательные участки, горожане жгли костры, чтобы защититься от стужи. Не встретив Аллана, Рейнольдс в ужасе вспомнил о практике, к которой обычно прибегали во время выборов представители политических партий, угощавшие спиртным поддавшихся на их уговоры простаков, а затем возившие их с одного избирательного участка на другой, заставляя по нескольку раз голосовать за одного и того же кандидата. Он опасался, не стал ли Аллан жертвой подобных политиканов, и начал быстрым шагом обходить балтиморские улицы, спрашивая о своем друге во всех попадавшихся на пути трактирах. Если бы кто-нибудь наблюдал сверху за его лихорадочными перемещениями, как это могу сделать я, то с огорчением увидел бы, что Рейнольдс несколько раз едва не сталкивался с Алланом, и если этого не случилось, то потому, что в последний момент сворачивал не на ту улицу.

Итак, судьба не захотела свести их, чтобы спасти душу Аллана, и он ковылял от трактира к трактиру, совершенно пьяный, подталкиваемый кучкой негодяев, которые ложью заманили его в свои сети. Он шел, шатаясь из стороны в сторону и обхватив себя за плечи, чтобы хоть немножко согреться, но нищенские лохмотья, в которые его обрядили, чтобы поиздеваться, не спасали от холода, и с каждым шагом окружавшие его люди и предметы все больше расплывались перед глазами, пока усталость и алкоголь не сделали свое: он опустился на колени возле одного из трактиров не в силах идти дальше и был брошен на произвол судьбы возле мусорного бака теми, кто использовал его, как негодную вещь. Тяжело дыша и трясясь от холода, Аллан глядел на костер, горевший у входа в трактир, и, казалось, хотел уцепиться за него взглядом, как за якорь, в этом плывущем перед глазами мире. Однако головокружение не проходило, и в какой-то миг маленький костер приобрел масштабы пожара, а затем пронизывающий холод и неистовая пляска огня слились воедино, чтобы Обрушиться на его память.

Аллан в ужасе почувствовал, как маленькая плотина в его мозгу прорвалась, и в его сознание хлынул сдерживаемый ею водопад воспоминаний, таких ослепительно ярких, что, казалось, все опять происходит наяву: он видел объятый пламенем «Аннаван» и слышал голос Рейнольдса, приказывающего ему встать и бежать, если он хочет спасти свою жизнь, пусть даже на считанные минуты. И Аллан отчаянно задвигал руками, воображая, что бежит, хотя на самом деле стоял на коленях, не чувствуя, как от ударов о твердую землю с рук сдирается кожа. Артиллерист бежал по снегу, подталкиваемый Рейнольдсом, спасаясь от монстра, гнездившегося в его кошмарах и вот теперь снова гнавшегося за ним; монстра, прилетевшего на Землю с Марса или какой-то другой планеты во Вселенной, потому что Вселенная — это место, где обитают жуткие существа, каких жалкое людское воображение не может себе даже представить; монстра, который неизбежно должен был растерзать его, потому что он уже не мог больше бежать, потому что силы его иссякли, потому что он хотел только одного — упасть на снег и ждать, чтобы все поскорее кончилось, но как бы не так, друг тянул его: беги, Аллан, беги, черт бы тебя подрал, и он бежал, бежал по кругу, на коленях, вокруг костра, и перед его воспаленным взором расстилалась бесконечная белая пустота, а за спиной он слышал рев монстра и собственные крики, обращенные к Рейнольдсу, снова и снова молящие о помощи: