Любовные секреты - Монетт Камингз

— Это будет чудесно. — Слова прозвучали невнятно. Ее голова склонилась к нему на плечо, и больше она ничего не воспринимала, пока не почувствовала, как он снова потряс ее за плечо.

— Мисс Дрейк! — его голос доносился словно откуда-то издалека. — Мисс Дрейк, вы уже дома.

— Ой! — Она села, поправляя шляпку и испытывая желание потереть глаза, но не осмелилась, решив, что такой жест мог бы показаться невежливым, будто ее спутник наскучил ей. — Простите меня, сэр, если я на минутку задремала. Это не потому, что мне неинтересно то, что вы говорите, уверяю вас. Вы говорили о том, что начнете печатать в газете мои предыдущие книги, а это очень интересно.

— Да… но это было некоторое время тому назад, вскоре после того, как мы отъехали, — сказал ей редактор с улыбкой. — И смею сказать, моя милая юная леди, вы не задремали, а спали как убитая. Боюсь, что вы слишком часто выезжаете в свет.

— Вовсе нет. Хотя можно и так сказать. Из-за этих «выездов в свет», как вы их назвали, которые мне пришлось совершать, я была вынуждена писать всю ночь, чтобы успеть закончить книгу.

— Это прискорбно. Будем надеяться, что более ничего подобного не произойдет. Ни моему брату, ни мне не хотелось бы лишать вас необходимого отдыха.

— Потому-то мне и было сложно писать, находясь в Лондоне. Столько всего происходит, что у меня ни на что не хватает времени. Если, конечно, я хочу сохранить свое писательство в тайне от родственников.

— Я помню, что вы как-то говорили мне о необходимости выезжать со своей кузиной и что вы не высыпаетесь из-за этого. Но я не знал, что это так серьезно. Если бы вы дали нам знать о своих трудностях, мы смогли бы объяснить задержку нашим читателям.

— Я не сомневалась, что вы можете это сделать, если будет необходимо, но мне не хотелось заставлять их ждать.

— Я уверен, они бы поняли. Ну вот, мы приехали.

— Ах, как ужасно с моей стороны уснуть, когда вы так добры ко мне. — Даже сейчас ей было трудно держать глаза открытыми. — Мне надо скорее войти в дом.

— Конечно, конечно. — Он открыл ее сумочку, положил в нее рулончик банкнот и отдал ей. — Вот плата за последнюю главу. И надеюсь в скором времени услышать, что вы начали новую книгу. Но вам непременно следует позаботиться о том, чтобы иметь достаточно времени для отдыха. А так работать вредно для здоровья, даже и в столь молодом возрасте, как ваш.

Миранда пробормотала несколько слов благодарности, вышла, пошатываясь, из экипажа, сильно потрясла головой, пытаясь окончательно проснуться, помахала рукой в ответ на прощальный взмах руки мистера Уоррингтона и повернулась — прямо навстречу гневному взору Джонатана Мюррея.

Он совершал свою обычную утреннюю прогулку, все еще надеясь укрепить раненую ногу, и по уже укоренившейся привычке прошел мимо дома на Королевской улице. Он размышлял о том, принесла ли их вчерашняя прогулка желаемый результат, удалось ли ему убедить Миранду, что она ему небезразлична. А когда мимо него проехал экипаж и остановился у дома Оуэнсов, он увидел, что оттуда выходит Миранда и машет на прощанье рукой тому же самому пожилому господину, которого он уже видел прежде.

— У вас что, совсем совести нет? — спросил он, схватив ее за плечи и встряхнув в ярости от того, что его попытка завоевать ее не вызвала никаких перемен в ее поведении. — Подвезти его к самым дверям, где его могут увидеть ваши кузины?

Миранда попыталась высвободиться из его хватки.

— Я… я не собиралась подъезжать так близко… но я задремала по дороге, а он подумал, что для меня будет небезопасно пройти даже такой короткий отрезок.

— После необычайно бурной ночи, надо полагать. — И весьма доходной, подумал он, увидев пачку банкнот, торчащую из ее сумочки.

— Да, так оно и было, — сказала она, не обращая внимания на его тон, хотя и удивилась такому его отношению. Уж не думает ли он, что у него есть право диктовать ей, как проводить свое время?

Как мог этот человек догадаться, что она провела всю ночь, заканчивая главу своей книги, — чего, кстати, не случилось бы, если бы она не оторвала время от работы для поездки с ним? Но все равно, не следует винить его за потерянное время, потому что прогулка ей понравилась.

— Сейчас это не важно: его никто не видел, кроме вас. А теперь прошу меня извинить. Мне надо вернуться в дом, пока меня не увидели.

— Надо думать, что вам этого хочется. — Он отступил в сторону, но когда Миранда сделала несколько шагов, чуть не упав, он снова схватил ее за руку, на этот раз уже не так сердито. — Я помогу вам.

— Бла… благодарю вас, боюсь, я не очень твердо держусь на ногах.

— Надо бы вам быть поразборчивей в том, что вам предлагают выпить. — Это было сказано очень сердито, потому что какие бы грехи за ней ни водились, он не думал, что к ним относится пьянство. Достаточно противно, когда мужчина позволяет себе лишнего, а если так делает женщина, это еще хуже. По крайней мере, так ему всегда казалось.

Она еще раз попыталась вырваться из его хватки, но он в ответ лишь еще сильнее, до боли сжал ей руку.

— Не говорите глупостей. Я ничего не пила. Даже чашки чая, хотя мне и предлагали, потому что не хотела задерживаться с возвращением домой дольше, чем необходимо. А теперь, пожалуйста, мне сейчас же надо войти. Но не через парадную дверь, — сказала она, когда он повел ее в том направлении. — Она еще заперта, а мне не хочется тревожить слуг. Я выходила через библиотеку.

— Да, это, конечно, не так заметно. — Он снова грубо схватил ее за руку и повел вокруг дома туда, где была дверь в библиотеку, а потом наблюдал, как она возится с задвижкой и устало прислоняется к дверной притолоке, пытаясь открыть дверь. — Учитывая ваше нынешнее состояние, пожалуй, лучше всего проводить вас в комнату, а не оставлять тут.

Она не заметила скрытой горечи в его словах, но даже в своем одурманенном состоянии поняла несообразность его предложения и сказала:

— Разумеется, вы ничего подобного не сделаете — это было бы очень неосторожно с вашей стороны. Но я должна поблагодарить вас за помощь.

— Вы не думаете, что я заслуживаю чего-то большего, чем простые слова благодарности? — Джонатан в третий раз схватил ее за плечи и грубо повернул к себе лицом. Он с гневом и яростью приник губами к ее рту, и вдруг почувствовал, как ее губы шевельнулись в ответ.

Казалось, почти против воли его руки разжались и соскользнули с ее плеч, заключая ее в объятия и плотно притягивая к себе ее гибкое податливое тело. Поцелуй начинался скорее как наказание, а не как ласка, ибо Джонатан был разочарован и огорчен тем, как мало впечатления произвел он на нее, раз она сразу же вышла на поиски другого мужчины. Но в мгновение что-то изменилось. Ее податливость в его объятиях, ее губы, отвечающие на его поцелуй, вызвали в нем чувство, которое он не мог понять.