Вангол - Владимир Прасолов

— Утро вечера мудренее! — сказал Битц, откинувшись в кресле. — Продолжим разговор завтра.

Вызвав конвой, он проводил глазами вора в законе Москву, который молча вышел из его кабинета. «Да, сильный мужик, умница», — про себя произнёс Битц и, закрыв лежавшую перед ним тетрадь, убрал её в сейф. Попытка вербануть Москву не удалась, что ещё сильнее убедило Битца в необходимости найти дорожку к этому человеку. Битц отчётливо понимал, что такие, как Москва, готовы на всё, кроме предательства. Имея непререкаемый авторитет в своей среде, они незримо управляют людьми, а главное — их управление наиболее эффективно. Москва отвергал любые попытки сотрудничества с Битцем как с начальником лагеря. А если попробовать с другой стороны? Битц надолго задумался. Негромкий стук в дверь прервал его размышления.

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге появился Макушев.

— Проходи, проходи, Степан, присаживайся, рассказывай, как съездил? — Битц искренне рад был видеть Степана, который почти на месяц уезжал по его поручению в Забайкалье.

Степан сел на стул, закурил. Он вкратце рассказал о результатах своей поездки, все поручения Битца он выполнил. Главное, он привёз секретный архив Битца, который тот оставил в Могоче в надёжном месте перед поездкой в Москву, опасаясь внезапного ареста. Теперь Битц бережно вытаскивал из портфеля тетради и папки, в которых годами хранилась информация, цены которой просто не было.

— В поезде от Могочи до Иркутска познакомился с интересными людьми, научные работники из экспедиции возвращались, — рассказывал Макушев, попивая горячий чай, приготовленный Битцем. — Они прошли от Иркутска до Удогана тайгой по маршруту будущей железной дороги. Сбились с пути, потеряли в тайге двоих, еле уцелели сами.

— Они были в Удоганлаге?

— Да, несколько дней. У них было сопроводительное письмо из обкома партии.

— И что, как впечатление? Рассказывали что-нибудь?

— Нет, как только я спросил о лагерях, они сразу сменили тему разговора. — Макушев улыбнулся, вспоминая умный, внимательный взгляд Пучинского, тихо ответившего на его вопрос: «Меньше знаешь — крепче спишь».

Потом, в тамбуре вагона, после бутылки водки, выпитой на двоих, Пучинский сказал Макушеву, что после этой экспедиции мир вывернулся для него наизнанку, показав своё грязное нутро, так красиво закрашенное снаружи бравурными маршами и лозунгами. Узнав, что Макушев едет на Украину и будет в Киеве, Пучинский попросил его по возможности заехать по одному адресу и передать привет от Фёдора, сказать, что он жив.

— Наверняка это кто-то из заключённых Удоганлага попросил Пучинского передать весточку родным.

— Ты заезжал? — спросил Битц.

— Нет. Опасно, — ответил Макушев.

— Правильно, тебе светиться нельзя. Поручи это Прохорову. Как он там на свободе устроился? Вызови его на явку. Будь крайне осторожен.

— Вот адрес Пучинского. Думаю, это очень хороший человек, который может пригодиться, — сказал Макушев, положив на стол Битцу смятый шарик газетной бумаги.

— Хорошо, проверим, в Иркутске нам люди нужны. Напиши ему хорошее дружеское письмо, где просто сообщи, что его просьбу выполнил. Пусть Прохоров выполнит его просьбу и весточку от родственников, желательно письмо или фото, пообещает передать. Задача ясна?

— Предельно ясна, — ответил Степан.

— Дома-то был?

— Нет, с поезда сразу сюда.

— Хорошо, езжай, Степан, домой, Мария заждалась, наверное, привет передай, отдохни день — и на службу. — Крепко пожав широкую ладонь Степана, Битц углубился в свой архив. Где-то, что-то и когда-то упоминалось в его бумагах о законнике по кличке Москва.

Три дня кружил Вангол вокруг лагеря, изучая маршруты движения и места работ заключённых. Его интересовал второй отряд, и он смог установить, где работали зэки из этого отряда. Утром четвёртого дня он ждал группу заключённых, валивших лес в одном из распадков, километрах в десяти от лагеря. Он уже знал, что они из второго отряда, и теперь ему нужно было каким-то образом поговорить с кем-то из них. Бригада втянулась в работу. Дружно вжикали пилы, звонко тюкали топоры, кое-где раздавался негромкий разговор. Вангол устроился недалеко и наблюдал.

— Кузя, чё топор бросил, опять приспичило? — кто-то громко заорал, и раздался хохот.

— Я щас, мужики, чё, виноват, что ли.

Небольшого роста мужик в рваной телогрейке мелкой трусцой побежал в сторону густого ельника. Конвоиры, увлечённые игрой в карты, даже не посмотрели в его сторону.

— Давно сидишь, Кузя? — раздался чей-то голос за спиной расположившегося по нужде мужика, что-то острое и холодное прижалось к его шее.

— Дак токо присел, — заикаясь, еле слышно прошептал Кузя.

— Я не про то, дурак, я про лагерь. Потерпи маленько, поговорим, а уж потом облегчишься, — тихо приказал Вангол испуганному мужику.

Тот трясущимися руками натянул на себя штаны.

— Третий год лямку тяну, а чё? — ответил шепотом Кузя, пытаясь повернуться к Ванголу.

— Стой как стоишь, шевельнешься, зарежу. Понял!

— Понял.

— Дыбарева знаешь?

— Знал такого, токо его нет, в бегах он, уже месяц как в бегах, а может, подох в тайге.

— С кем он кентовался, с кем бежал? Говори, у меня времени мало.

— С кем бежал, не знаю, а держался он за Остапа, ну втроём они держались всегда, Пятак, Остап и Дыбарь. Наверно, и рванули вместе, только тогда вся бригада ушла после урагана.

— Остап — это кличка? Как его фамилия? Знаешь? — Вангол шевельнул ножом у горла Кузи.

— Остапович, кажись, бульбаш он, — прошептал Кузя и взмолился: — Ой, отпусти, начальник, мочи нет.

— Остап молодой, сколько лет?

— Не, Пятак с Дыбарем лет под тридцать, а Остапу за пятьдесят давно. Отпусти, ради бога! Сил нет! — заскулил Кузя, приседая.

— Свободен. Никому ни слова, — сказал Вангол, отпустил Кузю и исчез среди густых веток молодых ёлок.

— Ни хрена себе, тайга кругом безлюдная… — причитал Кузя, облегчённо вздыхая.

Всё так же вжикали пилы, тюкали топоры. Кузя, прибежав, торопливо схватился за топор и, оглядываясь на ельник, стал рубить сучья.

— Чё оглядываешься, Кузя? Медведь напугал, что ли? — спросил кто-то.

— Ага, — под хохот ответил Кузя.

Вангол быстро уходил от лагеря, теперь он знал, кто ему нужен. Теперь в Иркутск, к Пучинскому, но сначала нужно найти родича Такдыгана, отдать ему таблички, он поможет. Перед отъездом из стойбища Такдыган напомнил ему о своём родственнике, который долгие годы помогал им, тайно снабжая всем необходимым. Все расчёты между ними велись на деревянных дощечках. Вангол долго разглядывал испещрённые какими-то полосками таблички и ничего не понял. Ванголу необходимо было успеть на встречу с этим человеком. Там, у пещерки, которая когда-то спасла Вангола, он ждал двое суток, пока не услышал чьё-то осторожное приближение.

Вангол разжёг небольшой костёр, поставил чайник и стал ждать. Не прошло и получаса, как к костру на верховом олене подъехал мужчина неопределённого, как у всех эвенков, возраста.

— Здравствуйте, вы Пётр Андреев? — Вангол встал и протянул для рукопожатия руку. — Вангол.

— Пётр. Будем знакомы, — пожав руку Вангола, сказал приехавший.

— Вам большой привет от Такдыгана.

Глаза охотника потеплели, и он, улыбнувшись, спросил:

— Жив ещё старик, как его здоровье? Когда ты его видел и кто ему будешь?

— Жив и здоров. Я его родич, приёмный сын, вот он передал со мной таблички и просил помочь мне. — Вангол вынул из-за пазухи таблички и передал охотнику.

Андреев взял их и, посмотрев, сказал:

— Всё точно. Так чем я могу тебе помочь, говори. Все деньги старого Такдыгана в сохранности, и я могу их тебе передать, но это очень много, больше пятисот тысяч рублей. Тебе нужны деньги?

— Деньги тоже, наверное, понадобятся, но не так много. Мне нужно добраться до Иркутска, нужна обычная одежда и обувь, желательно не новая, но приличная. У меня есть документы, вот посмотрите, смогу ли я с ними сесть в поезд. — Вангол протянул Андрееву студенческий билет Игоря Сергеева и его паспорт. Фото на паспорте сильно отличалось от лица Вангола, скрытого бородой и усами. С паспорта смотрел молодой безусый юноша с открытым взглядом и короткой стрижкой.

— Да, тайга меняет людей, если постричься и переодеться, сходство, наверное, будет. Когда тебе всё это будет нужно?

— Скоро, как можно скорей. Но сначала мне нужна ваша помощь в другом. Вы хорошо знаете эти места, скажите, эта речка куда впадает? — Вангол рассказал, где они охотились с Тингой, стал рисовать на земле и объяснять Андрееву то место, где была убита Тинга.

— Эта речка — один из притоков реки Чары, — сказал Пётр, прервав объяснения Вангола.

— А Чара впадает в Лену. Так? — спросил Вангол.