Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков

сказать «стой», но этого не понадобилось. Алексей встал возле входа и наблюдал как толпа расступается перед Петром Васильевичем, держащим на весу пистолет в правой руке, из дула которого, как раз, и шла струйка дыма. Прямо за ним с красным от слез глаз шла Юлия, и Адам.

– Отошли от него, быстро! – сказал Пётр. – Перестреляю мразей, богом клянусь!Саша заметила Гордея, молча сидевшего на крыше грузовика словно на троне и молча наблюдавшим за происходящим, как зритель спектакля. Люди Гордея были наготове: ружья и автоматы были нацелены в сторону толпы.Адам подошел к отцу, у мальчика навернулись слезы от увиденного: борода Виктора испачкана в грязи, слюне и крови; правый глаз не открывался полностью, изрта шли вязкие сгустки крови.

– Адам… – тихо произнес Виктор.

Рядом с Адамом появилась Юлия, чье лицо уже было все красным от слез. Она держала пластиковую бутылку воды и тряпку.

– Я не утаивал… ничего не врал – так же тихо произнес Виктор.

– Грязный обманщик! – вскрикнула Лиза, стоявшая прямо напротив Петра Васильевича, который по-прежнему держал револьвер наготове, – Он обманул нас всех, он вор!

Петр Васильевич нацелился на нее и нажал на спусковой крючок. Раздался еще один выстрел, заставивший все шарахнуться, а Лизу Гончарову вскрикнуть от боли и схватиться за свою правую ногу, из которой начала хлестать кровь. Пуля угодила прямо в коленную чашечку, заставив многих окружающих зажмуриться, но только не Петра Васильевича.

– Закрой свою пасть, поганая сука, – сказал Петр. – Если бы не твой маленький сын, клянусь я бы выстрелил тебе прямо в башку.

Лиза кричала от боли, покачиваясь из стороны в сторону и рыдая. Все на что ей хватило сил так это крикнуть «ты за это ответишь, ответишь!». Несколько людей взяли ее под руки и уволокли в ее хижину Давида, который стоял все это время у двери и наблюдал за всем хаосом, что происходил. Болезненные крики Лизы постепенно смолкли.

Послышались одиночные, ленивые аплодисменты. Гордей слез с крыши грузовика, отряхнул свой кожаный плащ и улыбнулся. Петр смотрел на него с ненавистью в глазах, но не смел подниматься револьвера в его сторону, зная, что за этим может последовать.

Раздался кашель Виктора. Он выплюнул сгустки крови изо рта на влажную землю, а затем попытался опереться на одно колено. Адам без слов понял, что его отец собирается встать, и помог ему это сделать, придерживая за правое плечо. Виктор стиснул зубы, зашипел, но смог перетерпеть боль и встать в полный рост. Он взялся за ладонь сына, аккуратно отпрянул его от себя, давая знать, что сам справится. Юлия стояла позади и продолжала тихо плакать, поглядывая на затылок мужа, где кровь смешалась с черными волосами.

– Вор, – сказал кто-то из толпы.

Виктор осмотрел людей, которые сомкнули его в кольцо. Тех самых людей, которых он знал каждого по имени, тех самых людей, которых он спас, предлагая им начать все с начала.

– Я не вор, – тихо произнес он, потому что иначе не мог, – и вы все это прекрасно знаете. Вы знаете меня уже слишком долго, слишком долго…

Люди в толпе вдруг словно призадумались. Это заметил Гордей.

– Тогда как же объяснить все то мясо, что лежит у тебя сейчас в подвале? – сказал он. – Каждый спустился в подвал и каждый убедился в твоей лжи. Как ты объяснишь свое предательство по отношению к своим же людям?

– Мне не известно, откуда это мясо. Я понятие не имею, как оно там оказалось. Все что было у нас это…

– Довольно! – крикнул Гордей.

– Но это правда! – крикнул Адам, и вступил вперед. – Мой отец никогда бы не сделал такого подлого поступка. – Адам обернулся и начал осматривать всех жителей, глаза его дрожали и готовы были вот-вот наполниться ручьем слез. – Каждый вечер он только и говорил о всех вас, обсуждал как улучшить вашу жизнь. Я ненавидел его за эти разговоры, потому что они были постоянно, и постоянно! А вы…

– А мы лишь признаем факты, – сказал Гордей. – Мясо там есть, а это значит, что он обманул всех.

Гордей вытащил пистолет из-за пазухи, и никто даже не успел ничего понять, когда раздался выстрел и Петр Васильевич, даже не успевший поднять револьвер, рухнул на землю с кровавым следом на боку.

– Нет! НЕТ! – крикнул Виктор и попытался было побежать в сторону тела старого друга, который еще дышал, но Гордей его остановил.

– Стоять!

Виктор так и сделал, как и Адам, который бросился вслед за отцом.

Как только Петр упал на землю, Алексей дернулся вперед, но Саша его остановила, всеми силами держа за куртку.

– Папа, не надо! – сказала она. – Они убьют тебя, слышишь? Убьют!

– Саша я должен…

– Папа, прошу, не надо. Ради меня. Я не хочу тебя потерять!

Алексей кивнул дочери и обнял ее. Действительно, лезть сейчас туда это равносильно самоубийству, особенно после того как тот тип на грузовике пристрелил Петра Васильевича.

– Все равно, надо что-то делать.

Виктор не отрывал взгляда от Петра Васильевича, держащегося за рану в пояснице.

– Помогите же ему! – крикнул Виктор, обращаясь к жителям деревни. Но никто не сдвинулся с места.

– В Библии сказано, – начал Гордей, размахивая пистолетом как дирижерской палочкой, – что каждый вор имеет право на покаяние. И поэтому я, от лица всех твоих людей, спрашиваю тебя, Виктор Гордон. Готов ли ты покаяться перед этими людьми, и служить им до конца своей жизни, чтобы искупить свой тяжкий грех? Готов ли ты, называющий себя истинным служителем Бога и исполнить волю посланника Господа нашего?

Виктор стоял, не отрывая взгляда от Петра. Он повернул голову в сторону Гордея, стоявшего в чистой, кожаной куртке. Его черная борода с белой полоской седины покачивалась от ветра.

– Ну? Что ты ответишь?

Виктор посмотрел на жену, затем на сына и на всех жителей, продолжавших с презрением смотреть на него. Юлия бросилась вперед, крепко вцепившись в куртку мужа.

– Витенька, скажи что он хочет, слышишь? Они убьют тебя!

По щекам Юлии начали литься слезы. Он прикоснулся ладонью к щеке жены, нежно провел пальцем по ее скулам.

– Подумай о нас с Адамом.

Виктор посмотрел на сына, который стоял с заплаканным лицом возле еле дышащего тела Петра Васильевича.

Он повернулся к Гордею, и сказал:

– Да, я готов… – язык словно онемел, произносить это было невыносимым, – что я должен делать?

На лице Гордея образовалась довольная ухмылка.

– Такова твоя воля, – сказал Гордей, после чего вновь залез на крышу грузовика и начал обращаться к жителям.

– Как господь дал