Случайный попутчик - Иван Шишкин

Привет, рыбки! Нет ли здесь где-нибудь, рыбки, какого-нибудь обитаемого или необитаемого островка, а? Ну, хотя бы в паре-тройке дней пути самоходом? Молчат рыбки… Так, грудь напекло, переворачиваемся! Взглянем на горизонты и перевернемся… Пусто. Полный оверкиль! – это я так командовал, когда в начальники первый раз выбился. А много уже лет с тех пор прошло, а, Каддет, Великий и Могучий, с Холодных Земель? Это Монах замечательно выдумал, начет Холодных Земель. Нету на Гиккее Холодных Земель, два полюса, как полагается живой планете, есть, семь континентов – есть, четыре еще и не открыты, а легендарных Холодных Земель нет. Сгину, пройдут века, а легенда, может быть, все еще будет жива. Мечта о богатых землях, где драгоценные камни валяются под ногами – она в крови разумных существ. И в суперцивилизациях и здесь, на Гиккее. А нет таких земель, это ты, Кадет, лучше многих знаешь – много тобой гор изрыто, много месторождений вскрыто и продано, много камешков собрано, люден и коммодор, ветеран и легенда Компании!… «Бриллиантовая Галактика», «Платиновый Астероид», три золотые звезды на рукаве за выслугу лет, белый мундир и широкий лампас, доктор минералогии и петрографии, богач с двумя миллионами бэков на счету, кучей акций процветающих компаний новангов, владелец «Робинзона», ныне бездомный бродяга шестидесяти стандартных лет. Минус тридцать омоложения, итого тридцать. Начало жизни! А заканчивается в голом виде в воде Внешнего Моря на заштатной планете Гиккея, в неизвестной звездной системе неизвестной Галактики. Хотя система, строго говоря, возможно известна, только не изучена, не до нее. Жаль, не сумел без воздуха порыться в каталогах центрального компьютера, а ведь что-то такое мелькнуло, помнится сквозь марево удушья, на подаренной капитаном грузовичка карте той Складки Пространства… Оверкиль! На горизонт и смотреть не буду, время еще прошло мало и ничего измениться не могло. Хладнокровие, больше хладнокровия! – требовали нованги в кадетской школе. Ты не примитивный урду, ты люден и наш родственник, подавляй в себе атавистические рефлексы и инстинкты. Вот тебе Неспящая, кадет. Твой охранитель, проницательный аналитик, стратег и тактик. А жажда и жажда жизни, наставники? А долги? Долги надо отдавать, сказали бы наставники, ибо суть разумного существа – понимание своего Долга. А с Долгами у меня, наставники, полный беспорядок. Ну, Монах теперь не пропадет, выживет в порту Дикка переводами, будет спокойно писать Книгу до самой смерти. Останется у него мечта, а в разочаровывающем конце жизни – уже не мечта, а только память о мечте увидеть свою Книгу, напечатанную красивыми буквами на бумаге, без клякс и помарок. На самом склоне дней своих – откуда это, высокопарное, не помню! – себе в утешение Монах заставит себя поверить в то, что все рассказанное мною о жизни суперцивилизаций – выдумка сумасшедшего, странного Каддета. Так умирать спокойней, если признать бредом все то, что хотел, но не получил или не достиг. А как быть мне? Похоже, коммодор, и тебе лучше признать бредом неосуществленные мечты. Нет, так легко у меня не получится… Как там меня учили нованги? Есть твое тело – вот оно, отмокает в воде. Однажды оно умрет. Например, на днях. И ему даже не доведется попользоваться премией длинной в тридцать лет, ха-ха-ха… Не смешно, кадет! Отставить! Еще есть твое сознание – чувства и стремления, и твои Долги. Они тоже утонут.

Я боюсь? Не знаю. Честно, не знаю. Почему молчит Неспящая? Развилка Судьбы, вот она и молчит, потому что выбор – за мной. За моим Я. Моим бессмертным Я.

«Монах! Проснись!…»

Наверное, он сохранит все мои рассказы в своей Книге, и если она не погибнет, ее прочтут далекие потомки чугов или гилей и удивятся прозорливости безвестного писателя поры раннего средневековья на планете Гиккея. А кто-нибудь их них обязательно выдвинет гипотезу о посещении Гиккеи звездолетчиком-разведчиком, будет устраивать экспедиции в болота Зеленых Земель, обшаривать горы Срединных и Каменных Земель. И других, еще не названных континентов. И однажды их приборы поймают радиомаяк «Робинзона», на Гиккее или на высокой орбите над ней – маяк будет действовать не меньше ста гиккейских лет, пока не сядут аккумуляторы… До чего ж хорошие аккумуляторы я украл у леонидян на Тропиках!… «Робинзон» аж урчал от удовольствия, прыгал и брыкался, как этот чертов конь, Баку, пока я его приструнивал… Принцесса… Прости, девочка… Ты – случайная жертва. Диск связи и поиск «Робинзона» в горах Стерры мне нужны были, а зацепил тебя, прости! А славная девочка, сильная натура. Красивая женщина, принцесса… Почему-то запомнил форму ее груди… встает перед глазами… и это ощущение ее ягодиц в ладони… И кажется был ее отклик, нет, не было, воображение разыгралось: некачественно секс-блокированный коммодор. Что она теперь будет делать, когда у нее разовьется интуитивное познание, Неспящий? Испорченная, несчастная жизнь, если не дать ей вторую инициацию. Или снять первую. Никто не сделает, если я растворюсь в этой водичке дня через четыре… А если растворюсь – что ее ждет тогда, малышку? Лорд Барк…Убьет ее? Не факт, но допустимый вариант, если девочка не согнется и встрянет в здешние разборки, а может встрять – есть, есть в ней энергия самосознания, да я еще подлил ей во время инициации… Узнать бы, что я инициировал в ней… Судя по сопротивлению при первой инициации в трансе, у нее сильный потенциал. Интересно, сапфировый или рубиновый? Рубин – хром, железо, титан: воин. Сапфир: железо, титан и ванадий. Александритовый блеск. Хороший энергетический потенциал. Вождь. Умело огранить, с любовью – красивый человек получится. А если, Кадет, все твое оставшееся время, – ну, четыре дня в воде Внешнего Моря Гиккеи. Не успел… Монах и принцесса – вот они – долги. Признаешь ли ты, коммодор, свои долги? Признаю, ваша честь!

Оверкиль!… Хорошая водичка, только уже до шкурки добралась, щекочет… Но у тебя, Кадет, шкура матери-урду, дубленая, а замечательная репарация – как у землян, этим тебя отец одарил. У землян это – в генах. Репарационный потенциал организма – сто пятьдесят лет. Срок репарации кожи – сорок восемь стандартных часов, один неполный день на Гиккее… Не проешь ты меня, водичка!… Надо выживать!… Надо! И хочется. Это мое Я, моя бессмертная сущность хочет, требует. Хочешь исполнить свой Долг – не сдавайся ни при каких обстоятельствах, учили наставники. А я и не сдаюсь – вот, посылаю еще одну ментограмму, рано или поздно, я разбужу Монаха, соню. Ох!… Ведь и принцесса – тоже моим личным ключом инициирована! Что ж ты натворил, великий и могучий?! Лишь бы она не приняла первую ментограмму, Монаху – испугается и ощущения приема и переданной эмоции. На всякий случай отправлю и ей ментограмму… Что же тебе сообщить, девочка, чтобы ты не испугалась?… «У меня все хорошо»? А какое ей дело до этого? «Прости и забудь»? – а она уже давно забыла! Просто напомнить о себе, мягко. Плохо, если напугается… Хорошо бы ты не инициировалась тогда… Но я бы тебя не смог излечить… В общем, на всякий случай, который может, так получается, случиться, посылаю тебе ментограмму, с нежностью и извинением говорю тебе: «Принцесса!…» Ну, а теперь, великий и могучий, начнем с простого: ночью по звездам – вчерашний небосклон помню хорошо – определюсь в каком направлении плыть…

А спустя почти пять часов, оглянувшись, справа от себя он заметил три маленькие точки – это по большой дуге возвращались, разыскивая его, «Морская чайка», «Осьминог» и «Удача». Он развернулся и поплыл им навстречу, поплыл, экономно расходуя силы.

С мостика «Морской чайки» через бинокль обшаривая горизонт, капитан Диннел сначала увидел далеко в море странные радужные пятна, ритмично появляющиеся над верхушками волн – это Кадет ладонью через каждые пять гребков бил по гребню волны, поднимая высокий веер брызг – а потом и черную точку: своего необычного пассажира. Взлетели на мачты сигнальные флаги, и корабли, сближаясь, направились к спасшемуся.

– И верно – с Холодных Земель,- говорили моряки на всех трех суднах,- не замерзнуть и не потонуть в Море!… И вода его не разъедает…

… Голый пассажир вскарабкался на борт «Морской чайки» по веревочной лестнице, бодрый и спокойный. Трос был обмотан вокруг его груди. На палубе его встречала почти вся команда, капитан Диннел и бледный, с осунувшийся лицом, Монах.

Чужак поклонился капитану, поклонился команде и сказал на лингве:

– Монах, очнись! Я живой! Переводи!

– Я обязан вам спасением,- переводил Монах дрожащим голосом.- За это я вознагражу вас! Но кто-то из вас хотел отнять у меня жизнь! – Чужак показал обрезанный конец троса. Капитан взял его и осмотрел. И покраснел. Потом он с яростью посмотрел на свою команду.

– Монах, принеси оба наших кошеля…

Монах отправился в шатер. И почти сразу же закричал из шатра:

– У нас украли! – Вернулся, показывая пустые кошели.