Дитя океана - Алина Углицкая

— Вы это видели? — я не сдержала изумления.

— Что? Ах, да, фоморы виртуозно владеют покровом невидимости. Это их отличительная черта от других демонов.

— А их много?

— Да хватает. Надеюсь, тебе не придется познакомиться со всеми обитателями Сумеречного края.

Мы замолчали, напряженно вглядываясь в темные фигуры, стоявшие практически без движения. Это были охотники, ждавшие в засаде, а стражники — их загонщики, призванные гнать добычу в расставленную ловушку. Вот только кто был этой добычей?

Я могла бы обманывать себя бесконечное количество раз, но, в конце концов, мне пришлось бы взглянуть правде в глаза: они искали меня. Даже не Райзена, ведь о дуэргаре им вроде бы ничего не известно. Вот только теперь меня охватили сомнения: ищут ли королевские псы доморощенную целительницу, тайно пользовавшуюся магией, или шелки, которая столько лет жила в человеческом обличии среди людей? И что-то подсказывало мне, что чаша весов склоняется в сторону последнего варианта. Вот только… откуда они узнали? Ведь мне самой сказал об этом Райзен!

Я искоса взглянула на побледневшего Олана Перта, который сверлил глазами городские ворота. Интересно, если ему придется выбирать, спасать меня или свою жизнь — что он выберет? Дерзкий, грубый, со своими вечными язвительными насмешками, что он чувствует ко мне? Есть ли в его сердце хоть капелька нежности, или я была для него всего лишь случайным эпизодом, способом быстро и с удовольствием восстановить свои силы?

Мне не хотелось сейчас думать об этом, но глупые мысли упрямо лезли в мою голову. Тихо заржал Ареналь, словно чувствуя мое состояние. Я похлопала келпи по шее и коротко вздохнула. Кажется, я начинаю придумывать воздушные замки там, где их нет.

Вернулся Тайруг. Сделался видимым в трех футах от нас и легко запрыгнул на круп коня.

«Это только аванпост, — раздался в моей голове голос фомора, — за стеной есть еще отряд стражников, человек в двадцать, и пять дознавателей для усиления. И такие посты стоят у каждых ворот. В толпе перешептываются, что ищут опасную преступницу. Девушку лет восемнадцати, которая тайно использовала запрещенную магию. Говорят, когда ее обличили, она убила собственного отца и двух дознавателей, а потом подожгла дом и сбежала в неизвестном направлении. Кстати, магический слепок ее ауры тоже имеется. Ищейки как раз обсуждали его, когда я приблизился к ним. Кажется, они знают твою тайну, Хозяйка, но я не дослушал. Один из этих королевских лизоблюдов учуял меня. Видимо, он сильный менталист».

Все это я пересказала вслух дуэргару. Мой голос дрожал и срывался, горло перехватывало от страха. Я зарылась пальцами в гриву коня, чтобы скрыть нервную дрожь, пробегавшую по моим рукам.

— Что-то такое я и подозревал, — процедил Райзен и сквозь стиснутые зубы сплюнул на землю. — Хуже всего, что у них есть слепок твоей ауры. Эта гадость не только выдаст тебя любому мало-мальски обученному магу, но еще и действует как поисковый амулет.

— То есть? — я никогда не сталкивалась с подобными вещами, а потому ничего не знала о них.

— Он показывает направление, в котором находится оригинал, с которого его сняли.

— И что теперь делать?

— Будем искать другой способ попасть в город.

— Какой именно? Сделаете нам всем иллюзию? — я с сомнением взглянула на келпи и демона, свернувшегося безобидным клубочком.

— Да нет. Если там такой сильный менталист, что учуял фомора под покровом невидимости, то иллюзия нам не поможет. Магия фейри в корне отличается от человеческой, дознаватели просто почувствуют присутствие иных существ на своей территории.

— Тогда как быть?

— Ну, всегда есть выход из положения. Просто доверься мне.

Мне показалось, что в моей голове раздалось скептичное фырканье. Вот только я так и не поняла — принадлежало оно фомору или эриллиуму.

План Райзена оказался предельно дерзким и вместе с тем до смешного простым. Дуэргар сказал, что помимо четырех охраняемых ворот в стене должна быть еще пара-тройка тайных входов, которыми пользуются воришки и контрабандисты. Те, кто выходят на промысел по ночам, срезают кошельки у прохожих или грабят обозы, имеют свои способы попасть в город, и нам теперь надо просто воспользоваться одним из них. Но для этого нужно найти того, кто знает об этих тайных ходах.

Выбора не было, я поняла, что до темноты мы не двинемся с места, и спешилась. Отпустила келпи на охоту. Да-да, моя милая коняшка, если так можно сказать, все еще оставалась плотоядной и не желала жевать траву, как добропорядочная лошадь. Ареналь умчался в лес, взмахнув на прощание хвостом, Тайруг и Райзен залегли в засаду у кромки леса, не спуская глаз со стражников и магов, а я уселась под гигантским дубом, привалившись спиной к шершавому столбу. Подтянула колени к груди и приготовилась ждать.

— Неужели они и в самом деле решили, что это я убила двух дознавателей и собственного отца? — недоумевала я, разглядывая свои руки.

Обломанные ногти, заусенцы; на холмиках под пальцами — застарелые мозоли от тяжелых корзин, которые мне приходилось регулярно таскать. На тыльной стороне ладоней кожа сухая и немного шелушится от холодной воды и морской соли. Даже не верится, что на самом деле я шелки, да еще божественных кровей. Принцесса, как считает Райзен. Но разве у принцесс бывают такие руки? Даже страшно представить, как сейчас выглядит мое лицо. Когда я расчесывалась последний раз? Кажется, еще в гостинице, перед тем, как отправиться за этим проклятущим эриллиумом!

«Но-но, девочка, потише! — раздалось в моей голове возмущенное ворчание артефакта. — Ничего не происходит просто так. Если нам с тобой суждено было встретиться, можешь поверить, я тебе пригожусь».

«Даже не сомневаюсь, — так же мысленно ответила я, — только ваша помощь обходится слишком дорого для меня».

«Ты о дуэргаре? Не жалей. Люди внушили тебе свою извращенную мораль, но на самом деле их ханжество только видимость. Посмотри, они хвалят девственность своих дочерей, как товар, и торгуют им на всех перекрестках. Если бы ты осталась среди них, однажды и тебе пришлось бы продать себя. Хотя люди называют это „выйти замуж“».

«Наверное, вы правы…»

Перед мысленным взором всплыло лицо Ларса. Интересно, если бы он узнал, что я уже не девственница и даже не человек… он как и прежде клялся бы, что любит меня? И все также звал бы замуж?

Мне стало смешно от этих мыслей.

«Человеческие чувства это только слова, — сказал эриллиум. — Жизнь человека словно яркая вспышка молнии — не успел родиться, как его уже нет. И за этот краткий миг люди хотят прожить тысячу жизней».