Свето-Тень - Карина Вран

Неизменный.

Все может быть изменено.

Все может быть… уничтожено.

Россыпь алмазной пыли вместо песка.

Как явственно помнила я предание о том, кто шагал по такой вот пыли босыми ногами. Стопы его были изрезаны, иссечены до костей, но он шагал, оставляя кровавые следы, с высоко поднятой головой. Несмотря на боль пустых глазниц на месте выжженных очей, заполненных алмазной пылью[28].

— Что это еще за дрянь?! — Леа выбралась из капсулы.

Мне удалось удержаться от комментариев, что или кто, на мой взгляд, лучше всего подпадает под определение дряни, особенно, после устроенной дражайшей Леа истерики, направленной на утверждение ее в составе отряда, отправляющегося непосредственно на Македонию.

Ана превзошла себя, исхитрившись провести «Странник» через четыре кольца оцепления криогов в планетарной системе и перебросить капсулу в безопасность прибрежных скал, обрамляющих громадность океана.

В алмазную пыль.

— Умничка, Ана. Спасибо, — шепнула я в кулон. Он не активирован, но при составлении отчета Ана наткнется на мою благодарственную реплику. А как не сделать приятное подружке?

Хруст под ногами. Скалам недоставало разбитого галеона, заросшего тиной, с просоленными деревянными боками…

…И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой[29]…

— Тиор, ты знаешь, что делать, — я улыбнулась капитану. Детское соперничество наше кануло в лету.

— Да, Ирина, — кивнул Тиор, и начал раздавать указания. — Альдобраст, Нильда — подготовьте операционную. Флинер, Листенн — передовой отряд, в прикрытие — Койт. Один криог, как обычно. Быстро и тихо. Направляю вас я, дистанционно. Ирина, продержишь защиту над периметром?

— Конечно. Флинер, не жалей Силу на Коконы, тебе сегодня менять ориентацию, — попросила я.

— Как скажешь, милая.

Ни одного ехидного смешка. Желтоглазому магу вскоре предстояло сойти со светлой тропы на неприглядную стезю мрака. Мне могла понадобиться его помощь.

— А я? — подала голос моя головная боль.

— Что — ты? — откликнулся Тиор.

— Что делать мне? — Леа приняла вид оскорбленной невинности, и вполне правдоподобно.

— Хм. Можешь помочь Альдобрасту и Нильде…

— Нет, — оборвала Нильда. — Мы справимся. Оборудования девушка не знает, а второй операционной у нас нет. Стажировка в другие дни.

Тиор призадумался. Задерживать команду из-за таких пустяков, как поиск занятия для амбициозной девушки, он не привык.

— А сооруди-ка поесть на всех, — предложила я. — Наверняка мы проголодаемся, особенно после вскрытия.

— Чего?! Какого…

Давненько я не видела таких круглых глаз, даже в аниме…

— Обыкновенного, — невозмутимо ответил Альдобраст. — Сегодня я работаю патологоанатомом. Позволишь опустить подробности?

— Д-да…

Хрустели блестящие барханы, хмурился барашками пенных гребней океан.

Наверняка, грядет буря.

— Леа, муза моя, мы здесь не для паломничества по историческим местам или памятникам архитектуры сей, вне всяких сомнений, достойнейшей планеты. Здесь — враги. Нам нужно их убить. Всех. Не причиняя вреда людям. А людей на Македонии около семи миллионов. В основном — мирных жителей. И для того, чтобы они не пострадали, Альдобрасту придется вскрыть криога. Одного. Вероятнее всего, наживую.

Отповедь моя повисла в воздухе, наравне с солоноватыми брызгами. Я стояла на самой кромке, между прибоем и сушей.

Леа содрогнулась перед тем, как убежать за ближайший булыжник, испещренный солевыми вкраплениями. Какие звуки оттуда донесутся, я угадала заранее.

— Работаем, — резюмировала я, раскидывая руки, дабы сотворить Покров Сумрака.

Сегодня стемнеет раньше.

И мы увидим, отражаются ли под пологом ночи в крупинках алмазной пыли звезды.

— Очень уж он там долго, — пожаловалась я Флинеру. Так уж сложилось, что до сих пор у нас не выпадало возможности пообщаться с глазу на глаз с Глядящим-сквозь-Время.

— А как ты хотела? — усмехнулся он. Доставку криога для анатомирования команда восприняла совершенно спокойно, только Леа испуганно шарахалась от каждого шороха. При том, что операционная была погружена в изоляционный пузырь, исключающий проникновение наружу любого звука.

— Я никак не хотела. Просто волнуюсь. Хотела… Скажешь тоже. Ты когда последний раз поступал так, как тебе хочется?

— Давно. Не суетись, милая, жернова уже вертятся, вспять не развернуть, а ускорять неизбежное — все равно, что требовать от виноградной косточки сразу стать лозой и начать плодоносить. Всему свой срок, и, пытаясь его сократить, ты рискуешь упустить нечто важное.

— По-твоему, я что-то упускаю? Слишком тороплюсь?

— Нет, милая. Ты все делаешь правильно. Только нервничаешь напрасно, — он положил руку мне на плечо. Ободряюще.

— Уговорил. Стану мумией, заползу в свой саркофаг и не буду дергать друзей. Флинер, я… прошла свой Рубикон?

Не сразу, отнюдь не сразу, уловила я связь между предостережением Флинера о дарах, что не следует принимать, и предложением Брендона. Щедрым, как осуществление мечты.

— Более чем. Прости, что просил у тебя такого…

— Ничего ты не просил. И прав был… во всем прав.

— Знаю, — невесело отозвался маг. — Не первую сотню лет живу.

Я решила не встревать, ожидая продолжения.

— Я ведь тоже когда-то любил… что называется, до потери рассудка. Эвина была смертной — я не бессмертен, конечно, но срок моей жизни и ее был несопоставим. Она была не без способностей, но не Творцом, нас же так мало… Как я ее завоевывал! Наследный Лорд Руах — и не мог добиться взаимности от простой девчонки! Добился, разумеется… Чтобы бессильно наблюдать, как она стареет и умирает на моих руках. Для меня она всегда была юной, но во взгляде ее я читал укор. «Я вынуждена дурнеть и разваливаться на части, а ты, такой могучий, ничего не можешь противопоставить снедающей меня старости», — говорили ее глаза. Эвина умерла больше двухсот лет назад, но для меня — это было вчера.

— Она тебя любила?

— Нет. Позволяла любить себя. Давай замнем?

С резким хлопком лопнул пузырь, выпуская Альдобраста, забрызганного кровью. Очень темной.

— Все! — выпалил он. — Тушка разделана, можно готовить ужин.

— Циник… Спасибо.

Ключ к заклинанию подобран, осталось только воплотить.

Ключ к спасению семи миллионов человек. Только вот семь миллионов абстрактны, а гибельный черный снег отзовется явственными кошмарами и потоками крови — на моих руках. Очень темной крови таких же живых существ.

Ради выживания одного вида истребляется другой.

— Не могу, — сквозь зубы простонала я. Так, чтобы не слышал никто.

— Все много сложнее, Эшти, — попытался утешить Фтэрх.

— Македония — лишь первая песчинка в круговороте бури. За ней последует череда других планет. Других убийств. Слишком много для меня…

— Без твоего вмешательства жертв будет на порядок больше. Выбирай.

Рационализатор, мать его… дракониху!

— Сволочь… Порой я тебя ненавижу.

— Верю, Эшти. Я буду держать канал.

Дайр'Коон спикировал на мою заблаговременно протянутую ладонь. Разряд тока — слияние.

Когда ночь чахоточными мотыльками с угольными крылышками облепила наши тела и мысли, стало совсем тошно.

Приготовления были завершены. Спина к спине стояли я и Флинер, на щербатой скале, соприкасаясь затылками и стремлениями.

— Пора, — прошептала я.

Никто, кроме нас, не узрел поднявшегося столба дыма, уходящего основанием в пасмурный океан, и возносящегося к зашторенному тучами небу. Столб ширился, вбирая все больше потоков, непрерывно содрогался, свивался в тугую спираль — и все бесшумно. Его не существовало в материальном мире.

И тут в тугое сплетение тьмы врезался тонкий золотистый луч. Столб изогнулся, поплыл в очертаниях, неуклонно сползая в завихрения распада или — что хуже — в коллапс. Слишком велики были задействованные Силы, чтобы мирно развеяться, а значит, ещенемного, и над нами полыхнет зарница взрыва.

Мой взгляд выхватил стройную фигурку, совершающую отчаянные взмахи кистями рук. Я даже не успела вскрикнуть, как за ее спиной возникла тень, и девушка осела в алмазную пыль. С падением Леа золотистый поток рассеялся, и дымовая стела начала выравниваться.

Позднее, эпоху спустя, выяснится, что спас нас Листенн, разрядивший в спину Леа парализатор на минимальной мощности и узком луче. Тогда же, размазывая по щекам слезы, Леа будет лепетать, что «всего лишь хотела помочь, хотела быть полезной»… И, скривив губы, презрительно и емко, отвесит ей моральную пощечину Нильда:

— В следующий раз, когда возникнет желание быть полезной, повесся на ближайшем дереве.