Пожар любви - Лори Хэндленд

Когда он, наконец, смог снова сесть в седло, то с ближайшего телеграфа отправил сообщение в штаб техасских рейнджеров, сообщив своему начальству о несчастном случае и прося считать его в отпуске на неопределенное время.

Дрю и в самом деле не боялся потерять свою должность. Любыми путями он хотел добиться того, чтобы Чарли Колтрейн понес наказание по заслугам.

Он прикрыл глаза от солнца и, наверное, уже в десятый раз за этот день осмотрел местность вокруг. Ничего и никого.

«Где же они могут быть? Скорее всего, – в Мексике...»В этом он почти не сомневался. Границу Дрю пересек еще утром. Он понимал, что Колтрейн с Анжелиной намного опережали его. Но у него оставался еще один козырь, о котором они наверняка забыли, а он намеревался использовать его, как только на пути попадется первый же городок.

Уже затемно Уинстон въехал в поселок под названием Вилла или что-то вроде этого, поскольку дожди, ветер и солнце стерли половину написанного на дощечке. Дрю привязал лошадь у коновязи и вошел в салун. Там, где есть спиртное, кости, карты и женщины, всегда можно получить нужную информацию.

Он подошел к бармену и заказал виски. Тот долго с большим интересом разглядывал пару кольтов в кобурах на поясе у Дрю, прежде чем выполнил заказ. Дрю опрокинул стаканчик, но от второго отказался. Ему еще предстояло ехать всю ночь, чтобы наверстать упущенное время.

– Найдется минутка для пары вопросов? – спросил он бармена.

Бармен пожал плечами. Почувствовав, что разговор можно продолжить, Дрю оперся локтем о стойку бара.

– Я ищу мужчину. Высокого, с желтыми волосами. Голос хриплый, еще с войны. Видели его?

– Нет.

– Он мог быть с женщиной. Такая маленькая, симпатичная креолочка.

– Нет.

Дрю вздохнул. Так он далеко не уедет. Тогда он выложил на стойку монету и подтолкнул ее к бармену. Деньги исчезли в руке бармена.

– Теперь вспомнили их?

– Нет, сеньор. Если б эти люди проезжали через город, то нас бы не миновали. Меблированные комнаты и кухня есть только у нас. Нет, таких здесь не бывало.

Дрю кивнул медленно и задумчиво. В первые часы после змеиного укуса он пребывал в полудремотном состоянии, как в тумане, и теперь почти ничего не мог вспомнить из того, что с ним происходило. Но кое-что он все же запомнил. Например, как Колтрейн носил его на руках, а он был слишком слаб, чтобы возражать. Он помнил нежные руки и озабоченные карие глаза... Но лучше всего ему запомнилось ее имя.

– Анжелина... Рейес, – произнес он нерешительно. – Слышали когда-нибудь фамилию Рейес?

Глаза бармена от удивления округлились.

– Si, Senor. Мигель Рейес владеет самой большой гасиендой в северной Мексике.

Дрю Уинстон улыбнулся. Бармен ответил ему улыбкой и продолжал улыбаться, пока не разглядел выражение глаз Уинстона. То, что он в них увидел, моментально согнало улыбку с его лица, и он попятился, наморщив от недоумения лоб.

– Где? – Голос Дрю звучал напряженно с едва скрываемым волнением. – Где в северной Мексике?

– Около Чихуахуа. Когда доберетесь туда, спросите любого и вам скажут, где найти ранчо Рейеса.

Дрю кивнул в знак благодарности и вышел из салуна. Вскочил в седло и поскакал в направлении...

– Чихуахуа, – прошептал он торжествуя.

Анжелина и Чарли остановили лошадей на гребне холма, под которым раскинулось ранчо ее отца. Они смотрели вниз на суматоху, как всегда царившую в имении.

«Родной дом».

Эти слова хлестнули Анжелину словно удар кнута. Отступать некуда. Ей придется выдержать и встречу с отцом и перенести все не самые приятные ощущения, которые могут последовать за этой встречей.

От этой мысли ее сердце забилось быстрее.

Анжелина искоса взглянула на Чарли. Но он на нее даже не смотрел. Что-то новое? Чарли теперь редко смотрел на нее после инцидента позапрошлым вечером. Тогда она поняла истинное предназначение Чарли в своей жизни, но бормотала какие-то глупости, пытаясь оправдать то, что оторвалась от него в самый неподходящий момент.

«О, с тех пор он стал вежливым. Даже слишком вежливым и предупредительным...»Близость, увеличивавшаяся между ними в течение всего времени, что они провели вместе, вдруг сменилась отстраненной любезностью, которую она так ненавидела. И хотя ей следовало бы чувствовать себя спокойнее от того, что из-за изменившегося отношения к ней со стороны Чарли, исходящее от него искушение как бы перестало мешать ей трезво думать, но... Ей так хотелось попросить его хоть разок взглянуть на нее так, как он бывало смотрел на нее раньше.

Анжелина выпрямилась в седле, вздрогнув от боли, пронзившей спину при этом движении. «Что же, в конце концов, со мной происходит? Мне бы возблагодарить Господа за то, что опротивевшая поездка почти подошла к концу. Ведь как только Чарли уедет, я больше никогда не увижу его лицо, никогда не услышу его хриплый голос, никогда не поцелую его грешные губы. Я, наконец, избавлюсь от когтей соблазна, сжимающих мою волю. Тогда я с честью выйду из назначенного мне Богом испытания...

Но почему мне так хочется плакать?»

– Неплохая планировка, – Чарли все еще продолжал рассматривать двухэтажный дом, сарай с конюшней, рабочим бараком и загоном для лошадей.

Дом сиял на солнце, свежепобеленный до полного совершенства. Мигель Рейес никогда не допустил бы, чтобы его дом смотрелся иначе, чем дворец, каким он и задумывался.

– Самая большая гасиенда в этой части Мексики, – сказала Анжелина, хотя гордость, которую по этому поводу испытывал ее отец, полностью отсутствовала и в тоне ее голоса, и в ее сердце.

– Хм-м. И все ваши братья тоже живут здесь?

– Нет. Каждого из них мой отец женил на наследнице крупных поместий и таким образом почти удвоил размеры земель семьи Рейес. Каждый из моих братьев управляет своей частью его империй.

– Похоже, ваш отец интересный человек.

– Я бы не стала называть его интересным.

– А как бы вы его назвали?

Анжелина перебрала несколько определений, но – с сожалением отвергла все, из-за их вульгарности.

– Padre, – ответила она. – Я называю его только padre.

Не вдаваясь в дальнейшие комментарии, она резким толчком послала лошадь в галоп, направляясь к дому.