Первые шаги - Софья Непейвода

— Его надо остановить, — заявила я и тут же подумала, что могу ненароком влезть в чужой монастырь со своим уставом, и уточнила: — Ведь надо же?

— Смотри, — спокойно повторил Шас. — Нет такого закона, который бы запрещал ходить по дорожкам, не предназначенным для твоих характеристик. Но есть обычай.

Через несколько минут, когда кот поджидал очередную жертву, с дорожки для гигантов в его сторону резко устремилась некое чешуйчатое чудовище. Вроде и не похоже на дракона, а вызывает именно такие ассоциации.

Кот страшно закричал. Гигант потоптался и отступил обратно на свою дорожку.

— Прости, я случайно, задумался.

В удивительно мягком голосе гиганта мне послышалась издёвка.

Кот не мог встать: похоже, ему сломали обе ноги. Подвывая, он отполз в сторону, на «островок отдыха», прочь от безразлично продолжающих свой путь пешеходов.

Я взглянула на Шаса:

— Ты знал!

Опекун кивнул.

— Но ведь он никому не ломал ноги, хотя и вёл себя мерзко. Да и вообще, ты сам говорил, что это даже не запрещено…

— Есть обычаи. Если ты не будешь соблюдать обычаи, то их не будут соблюдать и по отношению к тебе, — безразлично заметил Шас. — Нет гарантии, что кот не навредил кому-то из своих жертв… а даже если действительно так — это не важно. Ему просто не повезло: «оступиться» могло и существо меньшего размера, тогда переломов бы не было. И не надо начинать про честность или справедливость. Если кто-то не следует обычаю, по отношению к нему обычай тоже не выполняется. Надеюсь, посмотрев на эту ситуацию, ты лучше запомнишь этот принцип. Наш принцип, тартарский.

Я резко вздохнула и невольно сжала кулаки.

— Ладно, предположим, что такой обычай есть. Но тогда, — я резко кивнула на пострадавшего нарушителя. — Тогда получается, что чем мельче существо, тем опаснее ему нарушать. А тот гигант запросто может ходить по чужим дорожкам — ведь его-то пойди раздави!

Опекун посмотрел на меня с сочувствием.

— Ты ошибаешься. Не забывай — ты в Тартаре. А мы, тартарцы, очень вредные и изобретательные существа. Так что даже самому крупному нарушителю обычаев не поздоровится. Скажу больше. Чем крупнее нарушитель, тем хуже ему придётся. Такие, как этот, почти никогда не погибают, если ступят на чужую дорожку. А вот гиганты…

— Такого ведь не случилось бы, если бы он оступился случайно? — в голосе невольно проскользнула надежда.

— Намерения не столь важны. Обычай перестаёт действовать по отношению к нарушителю.

Я сглотнула и посмотрела вниз.

— А помощь пострадавшим у вас тоже не принято оказывать?

— Если человек хочет помощи, он должен явно это обозначить. Для этого существуют все возможности. В его паспорте не сказано, что он хочет получить медицинскую помощь. А значит — это только его дело.

— Но…

— Захочет — вызовет транспорт и отправится в больницу, — жёстко перебил меня Шас. — Захочет — может остаться там, мешать ему никто не будет. Это закон.

— Закон, что нельзя оказывать помощь? — горько спросила я.

— Закон в том, что каждый человек свободен сам решать свою судьбу. И если он не позаботился о том, чтобы указать в паспорте своё желание получить помощь — это его выбор. Идём.

Мы спустились с балкона и влились в толпу.

— Он мог не знать, — совсем тихо заметила я. Даже несмотря на то, кто кошкообразный разумный нарушил обычай, мне было его жаль. Ведь все его жертвы уходили на своих ногах. Да и… — Я вот, например, тоже не знаю.

Удивительно, но Шас услышал даже то, что было сказано себе под нос.

— Ты пока принадлежишь мне. И, естественно, я указал, что в случае надобности, ты хочешь получить помощь.

Я промолчала. Во-первых, потому, что снова растерялась: одно дело смотреть на толпы народу сверху, а совсем другое — когда жуткие гиганты (которые могут случайно или нарочно оступиться) идут всего в паре метров. А во-вторых, мне было просто нечего сказать.

Тартар сразу по прибытию нанёс первый удар. Да ещё какой. Когда из пассажирского транспорта выносят трупы — это нормально. Если часть прибывшего народа серьёзно больна, а может, и умирает, при том, что во время посадки ничего такого не было, — это тоже в порядке вещей. А нарушить обычай можно и случайно — например, оступившись или споткнувшись. И за это человеку тоже могут переломать ноги. А потом бросить погибать на дороге — просто потому, что он что-то там не указал.

Это действительно Тартар. Во всех смыслах этого слова.

Вечер 21 июня — 16 августа 617132 года от Стабилизации

Как вскоре выяснилось, рядом с аэропортом народа собралось больше всего. Чем дальше мы отходили, тем проще становилось двигаться: уменьшалась толпа и улучшался обзор. Наконец Шас свернул в одну из уходящих под землю дорог… кстати, не первую встреченную, но очень похожую на предыдущие. В том числе, и висящей над ней символикой. Из-за этого у меня даже возникли нехорошие подозрения.

— Да, специально, — ничуть не смутившись, подтвердил их опекун. — Я противник постепенного знакомства с Тартаром. Лучше погрузиться в новый мир сразу, чтобы отсечь лишнюю самоуверенность. Так повышаются шансы выжить… и действительно приспособиться. Да и на глупости тебя меньше потянет.

Под землёй проходило метро, несколько автомобильных магистралей и множество пешеходных дорог. За те несколько минут, пока мы ждали подземную электричку, я успела немного прийти в себя и подивиться на оригинальное объявление: «Не рекомендуется передвигаться по путям медленнее поезда». Заметив моё внимание, Шас не преминул прокомментировать:

— Кстати, вот наглядный пример правил. Никто не запрещает спускаться или ходить там, где ездит транспорт, но никто и не станет отвечать за твою безопасность.

Я кивнула: объяснение оказалось на удивление очевидным. Но потом поинтересовалась:

— С поездом ничего не случится от столкновения?

В этот момент подошла электричка, и необходимость в ответе пропала. Мы зашли, поезд тронулся, но я всё ещё не могла отойти от впечатления, которое произвел первый вагон или то, что его заменяло. Он сильно отличался от остальных, был бронированным, заострённым, ощерился острым лезвием, благодаря чему, на высокой скорости, наверняка запросто способен перерубить не то что чьё-то тело, но и вязанку из нескольких брёвен. Как всё-таки мало тут стоит человеческая жизнь…

На станции я не обратила внимания, но, судя по тому, что в вагоне находились преимущественно гуманоиды, да ещё и примерно сходного размера — он предназначался именно для таких, как мы. Впрочем, легче от этого не становилось. Во-первых, потому, что всё равно хватало других жизненных форм, а во-вторых — из-за особенностей внешности и поведения пассажиров. Если раньше мне казалось, что в тартарском посольстве нарочито эпатируют, то теперь появились сомнения. Потому что… ладно природные особенности, но одежда (или её отсутствие), манеры и многое другое казалось чрезвычайно вызывающим и шокирующим. Человек в средневековом костюме запросто разговаривал с соседом, у которого из всей «одежды» была только кепка. Дикарские наряды, голые тела, скафандры и комбинезоны — всё смешалось в невообразимой какофонии цветов, стилей и запахов. А ещё в вагоне стояла вонь. Может, каждый человек по-отдельности воспринимался бы нормально, но смесь ароматов разных разумных существ, их парфюмерии и отходов жизнедеятельности оказалось очень сложно выносить. И шум: голоса, писк, визг, шипение, потрескивание, стук — каждый пассажир по отдельности негромкий, но вместе звуки сливаются в отвратительный гул. От всего этого начала кружиться голова, а тошнота, так и не отступившая после экстренной вакцинации, усилилась.