Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ) - Устинова Мария

Эмиль обхватил расслабленную руку, и она утонула в огромной ладони. Он силой заставил меня распрямить пальцы и надел обручальное кольцо, то самое, что я отшвырнула после пачки ресторанных фото. Под душем оно легко, почти незаметно скользнуло на место.

– Ты моя жена и навсегда ею останешься. Ты навеки моя, Дина, потому что однажды сказала мне «да», – каждое слово Эмиль наделял такими тяжелыми эмоциями, что задрожали ноги.

Я повернулась и отступила к стенке душевой кабины. Эмиль возвышался надо мной, неумолимо глядя в глаза. Он знает, что я собираюсь уйти? Почуял своим звериным чутьем или мне кажется?

Он шагнул ближе и я ощутила себя уязвимой. Даже руки дернулись, словно я пыталась закрыться, но Эмиль обнял меня. Гладил и ладони скользили по мокрой спине. Убирал волосы, прилипшие между лопатками, хмурой переносицей уткнулся в щеку. Неудобно – Эмиль выше меня. Во время этих странных ласк, полных близости, он случайно прижал мое лицо к горячей скользкой груди, и я услышала стук его измученного сердца. Может быть, он боится, что не переживет новых потрясений…

– Я знаю про таблетки, – прошептала я.

На затылке напряглась рука. Я дышала ровно, с закрытыми глазами, и слушала глухие, ритмичные удары.

– Мне сказали, завтра ты идешь на встречу. Ты себя убьешь...

Он отстранил меня за плечи и взглянул в глаза. Не опуская взгляда, я продолжила еле различимым из-за шума воды шепотом:

– Если и выиграешь завтра, какой толк? Они будут снова и снова на тебя давить, пока ты этим занимаешься.

Он слушал, но не отвечал. Я словно говорю с вакуумом, с пустотой. У него деформация психики из-за ранней смерти родителей. Для него эта борьба – и есть сама жизнь.

– У тебя ведь была мама, Эмиль. Пусть ее сейчас нет, но она бы не хотела тебе такого будущего. Она любила тебя. Я сама теперь мать, я многое понимаю… Остановись. Ради сына.

Он усмехнулся, и возле глаз появились лучики.

– Да… Я решил уйти ради тебя и ребенка.

Я подалась вперед, отмахиваясь от воды. Ладонями убрала его челку к вискам, чтобы видеть выражение и большими пальцами разгладила морщинки у глаз. Взгляд Эмиля не лгал. Я никогда не видела его таким откровенным.

– Я все обдумал. Ухожу, маленькая. Поеду на эту встречу и уступлю им все. Но с условием, что ты меня простишь. Я сделаю это ради тебя, иначе мне это не нужно.

Я продолжала смотреть, но в глазах находила лишь смертельную усталость. Он не лжет.

– Ты бросишь криминал? Перестанешь отмывать деньги?

Мне хотелось слышать это снова и снова.

– Да.

– И чем займешься?

Я искала подвох. У меня в голове не укладывалось, что он может все бросить. Мой Эмиль, который не умеет останавливаться.

– Бизнесом. С голода не пропадем. Но только если простишь, Дина…

Эмиль соглашался отключить программу самоуничтожения только если будем вместе. Он повторял мои движения – гладил кожу вокруг глаз, положив на лицо ладони. Губы расслабились, я впервые заметила кроме мелких шрамов от ожогов еще и усталые морщинки.

– Я уже многим заплатил и не хочу платить самым дорогим. Тобой, сыном, маленькая. Прости, умоляю.

Пальцы спустились ниже, поглаживая щеки, затем губы.

– Я не хочу терять семью. Ты моя первая любовь…

Эмиль подался вперед, целуя меня под потоками воды, задыхаясь от нее и прямо во время поцелуя начал шептать.

– И последняя… Уйдешь, я тебя из-под земли достану. Сдохну, приползу за тобой с того света. Прости…

Губами он накрыл мой рот – от Эмиля пахло коньяком. Языком со вкусом алкоголя он нежно и щекотно коснулся линии смыкания губ.

Я опустила голову.

– Поцелую, когда вернешься, – прошептала я. – Когда поверю, что не солгал.

– Ты простишь меня? – Эмиль смял мне волосы, пытаясь поднять голову, но я упрямо смотрела вниз.

Я безумно хотела его простить. Мы оба хотели, чтобы все пошло, как раньше. Но чего не умею, так это прощать по заказу. Своими сомнениями я портила жизнь не только ему, но и себе. Чтобы это произошло само собой, искренне и легко, он должен вернуть доверие, а это не просто.

Может быть, если он уйдет из криминала, это станет первым шагом.

Я робко подняла глаза.

– Ты мне веришь, Дина?

– Да…

– Верь! Я все сделаю правильно. Ради тебя и сына, – Эмиль обнял меня. – Обещай, что бы ни случилось, ты дождешься меня.

Я зажмурилась, радуясь, что вода смывает слезы. Неужели все-таки понял, что собираюсь уйти? И не попытается остановить? Я колебалась. Ум кричит: беги, пока не поздно, спасай ребенка! А сердце ноет, молчит и ноет, тихо умоляя остаться. Ненадолго. Просто убедиться, что с тем, кому оно принадлежит, все будет хорошо. Смиренная, почти беззвучная мольба.

– Дождусь, – прошептала я.

Знаю, что обещала Андрею уйти пораньше. Но ведь можно отложить на один день. Всего один. Я найду способ связаться с ним и уйти позже, зато буду знать, что с моим мужем.

Думаю, он это заслужил. Пусть это будет подарком моему глупому сердцу.

Глава 50

Я чувствовала, что Эмиль соскучился. Он выдавил на ладони немного геля и его руки вновь скользнули по моей спине. Эмиль не уговаривал, не смотрел в глаза. Мыл мое тело, на пределе рамок дозволенного добиваясь близости. Прощался касаниями и несложной заботой. Словно это важно – касаться… Со спины ладони нежно скользнули на живот, а затем чашечками ненадолго накрыли грудь. Мы давно не были наедине в полном смысле. И я не о сексе.

Словно загипнотизированная поглаживаниями, я тоже выдавила геля. Пахло японской вишней и греховными мыслями Эмиля, но я едва успела размазать гель по широкой груди мужа.

– Господин Кац! – стук в дверь. Антон звал его обратно: пить и разрабатывать планы.

– Нужно готовиться, – Эмиль шепнул еле слышно. – У нас еще будет время. Я надеюсь. Я рад, что ты меня выслушала.

Он поцеловал меня в ухо, ополоснулся и вышел из душевой кабины, обернув бедра полотенцем. Ни разу не оглянулся, пока вытирался и надевал старую одежду – брюки, сорочку. Протер голову и пригладил влажные волосы. Эмиль вел себя так, словно меня здесь не было – ушел в свои мысли, вызывая яростное желание встряхнуть его, напомнить про обещание, что уйдет из криминала. Я хотела, чтобы он это повторил. Потому что знаю: из этого бизнеса не уходят сами – из него выносят вперед ногами.

Когда хлопнула дверь ванной, я разрыдалась под душем. Всласть, не сдерживаясь, от души. За шумом воды все равно никто не услышит моего воя.

Следующий день прошел в нервотрепке. С малышом и няней мы прятались в нескольких комнатах, вдруг ставших «женскими». Квартира наполнилась мужскими разговорами и делами. Все были заняты предстоящей встречей. Ее назначили на полночь, «Фантом» закрыли для чужих. Никаких посетителей, только члены «большой сходки».

Мужчины были собранными и мрачными. Говорили про детали: Александр Бестужев будет на встрече, а Жанну выдадут позже. Я знала, что большую часть охраны снимут, когда все поедут туда, но кто-то останется. Феликс, еще несколько парней – точно.

Без пятнадцати одиннадцать они начали собираться. В квартире стало тихо и я, измаявшись, вышла в коридор с маленьким Эмилем на руках.

Муж собирался перед зеркалом. Внимательно смотрел на свое отражение, самому себе в глаза, словно пытался убедиться, что со всем справится. Обернулся и увидел в полумраке нас.

– Маленькая, – Эмиль подошел, а остальные деликатно разошлись, кто куда. – Так не хочу уходить…

Эмиль ткнулся мне в плечо. Ладонь задрожала на моей щеке. Он взглянул мне в глаза, словно стесняясь слабости, но в глубине зрачков я видела что-то еще. Что-то, что ошеломило, пригвоздило к полу. В этих глазах было большее, чем прощание.

– Мы уедем, – вдруг сказал он. – В Москву или в Питер. Или к твоим родителям, я хочу с ними познакомиться. А если хочешь – за границу.

Сообразив, что он рисует наше будущее я шмыгнула носом и опустила глаза, глядя на сладко спящего малыша.