Письма Йони: портрет героя - Йонатан Нетаньягу

У меня такое настроение, что все мне осточертело. Одолел меня цинизм и, в значительной степени, отчаяние. Все, что я могу – это отсрочить наш собственный, то есть Израиля, конец и кое-что сделать для государства, то есть

для нас. Но как это сделать? Опять же – обучаясь войне, тренируясь всю неделю в войне на пересеченной местности и т. п., вместо того, чтобы отдыхать эту неделю с женой в Сахне.

Подымаю глаза от бумаги и вижу долину Иэреэля, Та- вор и Гиват ха-Море. Что ж – такова жизнь!

Любимые мои папа, мама и Идо! 27. 8. 69

Страна похожа на кипящий котел. Новости по "Голосу Израиля" жутко слушать. Каждый день приносит убитых и раненых, минирование и перестрелки на границах, обстрел поселений. Вчера тремя снарядами из катюш выстрелили по иерусалимским районам Катамону Хей и Тальпиоту; четыре дня назад заложили две небольшие бомбы в Кирьят-Йовеле, и двое детей были ранены. Подобные случаи стали уделом Израиля уже давно. Не думаю, что когда-либо раньШе мы находились в таком напряжении -даже арабские бунты когда-то не происходили так часто. Разница в том, что мы сейчас сильны, в состоянии ответить на удар двойным ударом и не сидим сложа руки. Но всего, что делается – недостаточно, потому что против нас стоят не настоящие армии (с которыми мы хорошо умеем справляться), а сборище пещерных жителей, воюющих "за свободу и прогресс" и т. п. Но не беспокойтесь: маленький еврейский народ держится отлично.

Дорогие мама, папа и Идо! 18.9. 69

Прилагаю к письму нашу с Биби фотографию, снятую несколько месяцев назад во время армейского похода в Синай. На заднем плане виден "Фьорд", расположенный километрах в 30-ти к югу от Эйлата, на бывшей египетской территории. Изумительное по красоте и по царящему там покою место.

Это первый день 5730 года. Безумный был год для народа Израиля! Довольно странно поминать войну в каждом письме, и кто этого хочет, но, по-видимому» иначе не обойтись. Г од начался под знаком войны и продолжался под этим знаком до конца. Враг бьет, и мы отвечаем в семь раз сильнее. Лучшие из нас гибнут, и пустоту, кото-

рую они за собой оставляют, трудно заполнить. Пустота эта только слегка отодвигается в результате новых потерь, оставляющих за собой новую, свежую пустоту.

А жизнь идет своим чередом) Будем объективны: мы – только капля в мире войн и бедствий. Ведь в это самое мгновенье истребляется целый народ в Биафре, и никто не протестует. А если и протестует, то уж пальцем не шевельнет никто. Безумный мир. Я хочу сказать, что хотя я не понимаю этого мира, но и не ожидаю, что он вмешается в события в нашу пользу.

Мы с Туш живем в новой квартире в Рехавии, меньше предыдущей, но расположенной гораздо удобнее. Можно обойтись без транспорта. Это огромное преимущество: не надо часами ждать автобуса, до любого места можно добраться пешком. Чтобы не забыть, наш адрес: улк Абар- банель, 25, Иерусалим.

Дом в Гиват ха-Мивтар начали строить. Роют котлован для фундамента и вскоре, я надеюсь, заложим краеугольный камень.

Дорогие мама, папа и Идо! 26. 10. 69

Я считаю, папа, что ты посылаешь мне ежемесячно слишком много денег. Я зарабатываю сейчас достаточно, и жаль, что ты эти деньги не вкладываешь во что-нибудь. Право же, в настоящий момент мы с Тути зарабатываем достаточно-и ни в чем не нуждаемся. По-моему, тебе следует дать банку распоряжение, чтобы он прекратил дальнейшие переводы.

Любимые мама, папа и Идо! 9. 11. 69

Биби кончил с отличием офицерские курсы (естественно!). Сегодня начинает дополнительный двухмесячный курс и после этого вернется в свою часть. Он в приподнятом настроении и выглядит чудесно.

Началась зима. Солнце и дождь все еще перемежаются. Погода великолепная, удивительная. Один день – проливной дождь, назавтра – поют птицы.

Мы уже освоились в Новой квартире, и Тути успела превратить ее в райский уголок. Хорошо быть дома!

Надеюсь, положение в стране не беспокоит вас больше, чем следует. Жаль, что гибнут люди, тяжко постоянное напряжение, в котором живет страна, но слишком беспокоиться не следует. Арабы есть арабы (к несчастью или к счастью – зависит от подхода), и не им нас выбросить из страны.

Дорогие папа, мама и Идо! 19. 11. 69

Работаю я много, но работой доволен. Жизнь трудна. Дни слишком долгие, потому что попросту продолжаются и ночью. Дома дела потруднее. Тути очень тяжело – большую часть времени она одна. Хорошо, что две недели назад начались занятия в университете, так что сейчас ей есть чем заняться. Обычно я прихожу домой каждую субботу. Когда удается прийти среди недели – это вроде маленького праздника.' Положение достаточно трудное для нас обоих, а в особенности, конечно, для нее. Я, в конце концов, занят чем-то, что я хочу делать и во что я верю, и в нынешнем положении оказался по собственному выбору. У меня есть возможность прекратить службу, как только я этого захочу. В настоящий момент намереваюсь побыть в армии еще какое-то время. Я выполняю работу, важную не только в ограниченном масштабе одной армейской части, но и для 'всей армии, и для блага страны.

Снова по радио передают об американских астронавтах. Колоссальная операция! Хорошо послушать нечто положительное, не о войнах и убийствах. Здешние передачи полны этим. Однообразный припев: "Были потери" или "Не было потерь". Но упоминается об этом всегда. Я по-прежнему верю в правильность своих действий, но занимаюсь ими с тяжелым сердцем. Странная у еврейского государства армия: в некотором смысле, может, лучшая в мире, самая молодая в смысле возраста сол дат и командиров, но также и самая старая, и с самой большой тяжестью на сердце.

Любимая моя! 7. 12. 69

В день, когда я рассчитываю прийти вечером домой, я

весь полон радости и ожидания. Даже если в результате мне прийти не удается, но пока положение неопределенное, я делаю все, чтобы прийти. В настоящий момент я пытаюсь организовать свой день так, чтобы вечером уйти из части и прибыть в Иерусалим до 10-ти часов вечера. Завтра придется уехать из Иерусалима часов в пять – планируется двадцатикилометровый поход. И если я успею объяснить солдатам материал и организовать все для завтрашнего дня, и если будет машина, и если – и если, – тогда приеду. Что определенно – это то, что я доберусь.

Любимые папа, мама и Идо! 14. 1. 70

Я знаю, что стал меньше писать, но исправить это положение трудно. То малое время, которое требуется для письма, всегда выходит за счет других вещей, которые я должен сделать.

Трудно писать вам о состоянии духа, в котором я нахожусь. Это моя личная сфера, и мне трудно о ней говорить. Армейская жизнь меня заполняет, вызывает интерес и приносит удовлетворение. Вместе с тем, я давно уже перестал быть молодым. Не так по возрасту, как по чувству. Мне кажется, что все молодые люди в армии, которые ежедневно заняты на практике охраной наших границ ощущают гнет. Это гнет особого рода. Его источник – в лежащем на нас тяжком бремени. Освободиться от этого гнета нельзя, и пока ты в армии, он – часть тебя. Гнет приводит к тоске. Странно говорить о молодом парне: этот человек в тоске. Такова наша судьба.