Письма Йони: портрет героя - Йонатан Нетаньягу

Любимые папа, мама и Идо! 14. 1. 70

Я знаю, что стал меньше писать, но исправить это положение трудно. То малое время, которое требуется для письма, всегда выходит за счет других вещей, которые я должен сделать.

Трудно писать вам о состоянии духа, в котором я нахожусь. Это моя личная сфера, и мне трудно о ней говорить. Армейская жизнь меня заполняет, вызывает интерес и приносит удовлетворение. Вместе с тем, я давно уже перестал быть молодым. Не так по возрасту, как по чувству. Мне кажется, что все молодые люди в армии, которые ежедневно заняты на практике охраной наших границ ощущают гнет. Это гнет особого рода. Его источник – в лежащем на нас тяжком бремени. Освободиться от этого гнета нельзя, и пока ты в армии, он – часть тебя. Гнет приводит к тоске. Странно говорить о молодом парне: этот человек в тоске. Такова наша судьба.

Особенно тягостен мне запрет выносить эту тоску за пределы армии. Мне, например, нельзя поделиться ею ни с одним человеком. Главная причина этого – в тайне, которая окружает армию. Чтобы объяснить источник гнета, я должен коснуться некоторых факторов, а это, конечно, запрещено. Кроме того – природу этой тоски почти невозможно объяснить тому, кто с ней незнаком; тоску обязательно примут за что-нибудь другое. В самой армии об этом не говорят, тоска эта живет в каждом в отдельности. Она не обсуждается. Так входит дополнительный

фактор – одиночество. Но ведь одиночество, гнет и тоска – это судьба многих людей. Так в каком же забытом Богом мире мы живем? Так много красоты, величия и благородства есть в нем, но люди губят все прекрасное, что есть в мире. Видно, мы действительно раз и навсегда забыты Богом.

Любимые папа, мама и Идо! 2. 3. 70

Вчера, 1.3.70, получил повышение в звании. Теперь я капитан. Случилось это совершенно для меня неожиданно. Как правило, звание капитана получают после трехлетней службы лейтенантом, но в расчет принимается также и время службы в резерве, от которого берется 50%. То есть, два года, которые я провел в армии как резервист, считаются как один год действительной службы. Из такого расчета получилось, что я стал капитаном после двухлетней службы. Это довольно необычный случай, а мне довольно приятно. Со званием растет и жалованье, что всегда нелишне.

Любимые папа, мама и Идо! 18. 3. 70

Быстренько напишу несколько слов, на большее нет времени. Получил твое письмо, папа, которое доставило мне большую радость. Также и от тебя. Идо, недавно получил письмо. От тебя, мама, было письмо, посланное тобою Тути. Хорошо узнать сразу обо всех. Не удивляйтесь, что мы нечасто пишем. Думаю, что даже Биби пишет реже, чем раньше. Мы оба заняты выше головы, буквально 24 часа в сутки, и свободного времени нет почти ни минуты.

Есть у меня для вас печальная новость: Яэль Бармейер тяжело ранена вчера в автомобильной катастрофе, лежит в беэр-шевской больнице, и о ее состоянии мне пока ничего не известно. Как только освобожусь, конечно, ее навещу и тут же вам напишу. Так жаль всю семью!

Перейду к другой теме. Мы с Тути связались с одним подрядчиком по поводу строительства дома. Надеемся, что, наконец, произойдут серьезные сдвиги.

Приходится кончать, так как предстоит насыщенный

работой день, и надо его начинать (вернее, кончать передышку, взятую для письма). Работа в армии по-прежнему очень интересна и важна. Биби также удается полностью использовать в армии свои возможности. Наверное, слово "полностью" здесь не подходит, так как во многих сферах большая одаренность Биби проявляется здесь не наилучшим образом. Но он, без сомнения, получает много удовольствия от работы, от своих солдат, от возложен* ной на него огромной ответственности. И со своими обязанностями справляется отлично.

Мики, сестра Тути, выходит 19 апреля замуж. Ее будущий муж – весьма симпатичный парень, водный инженер, новоприбывший из Австралии.

Других новостей, грустных или радостных, у меня нет. Так жаль семью Бармейеров.

Моя красавица! 30. 3. 70

Опять я оставляю тебя на целую неделю. Трудно совершать по отношению к тебе такую несправедливость.

Мы так крепко любим друг друга, мы так крепко женаты и смотри – отдалены друг от друга расстоянием в 200 км. Надеюсь, что разделенность так и останется физическим понятием и не превратится в нечто посерьезнее. Говоря о не только физической разделенное™, я, конечно, не подразумеваю "разлуку", но иногда я боюсь, что это все больше и больше разводит нас по разным путям. Жена моя, ведь правда, мы не допустим, чтобы это с нами случилось?

Через несколько часов отправляюсь в район Арада, оттуда пойду, ориентируясь на местности, по направлению к котловинам. Я люблю такие походы, люблю в полном снаряжении бродить по стране, в довольно тяжелых ботинках, по холмам и горам, и чувствовать, как слегка не хватает дыхания, как устают ноги, и, наконец, добраться до чудесной вершины, одной из тех, где я уже бывал или еще буду.

Необходимо это делать в одиночку, так как иначе – физически невозможно. Но, с другой стороны, уходя на

неделю, я знаю, что жена моя останется на целую неделю без меня, а я – без нее.

Я постоянно разрываюсь между желанием быть с тобой и желанием делать другие вещи, которыми можно заниматься только в армии.

Возвращаюсь к старому мотиву – я верю всем сердцем, что в настоящий момент важно, чтобы я был в армии. И не только лично я, но и многие другие должны здесь находиться. Каждый, кто может сейчас внести свою лепту, должен это сделать. Я верю, что существование евреев в большой степени зависит от Израиля. Более того

– существование государства зависит от нас – от наших возможностей и от нашей выдержки. Достаточно один раз прочесть воинственные призывы десятков миллионов наших соседей, почувствовать их ненависть и жажду нас истребить (в том числе и тебя, моя жена), чтобы ощутить дополнительный стимул быть в армии.

Милая Тути, это старая и довольно избитая тема, но что делать?

Любимые папа, мама и Идо! 3. 5. 70

Ты спрашиваешь, папа, о моих планах. Что ж – в отношении далекого будущего я пока еще не выработал точного плана, но определенное направление вырисовывается.

На данном этапе я обязан прослужить еще год. К тому времени кончится моя нынешняя служба. Ясно, что до тех пор я останусь в армии. Что будет потом – несколько туманно. Будущее зависит, конечно, от того, как разовьется ситуация в стране – она к тому времени может измениться к лучшему (а я в отношении означенной даты настроен в этом пункте пессимистически) или еще больше ухудшится (если это возможно). Сегодня мне трудно оценить, каковы будут мои соображения к тому времени. Но полагаю, что, возможно, останусь в армии. Вместе с тем меня очень привлекают занятия, особенно в Гарварде, и я хотел бы их продолжить. Когда? Надеюсь, что через полтора года, но понятно, что это неточно. По правде говоря, в армии сосредоточено многое из того, что я ищу