Охотница - Сьюзен Кэррол

— Прискорбно, но этим утром королю нездоровится. — Екатерина подавила раздражение, подумав, что Генрих все еще валялся в постели, ослабевший от последствий слишком невоздержанного кутежа со своими миньонами. Она вкрадчиво продолжила: — Не волнуйтесь, любое ходатайство, которое вы представите мне, будет немедленно положено перед королем.

Тень досады пролегла по лицу герцога. Совершенно ясно, что он надеялся иметь дело не с ней, а с ее гораздо более слабовольным сыном. Но ему следовало бы знать, что любая его просьба, так или иначе, но достигнет ее ушей.

Герцог на мгновение нахмурился, затем фаталистически пожал плечами.

— Меня беспокоит положение Томаса Моргана, человека, который здесь, в Париже, является доверенным лицом моей кузины, несчастной королевы Шотландии.

— Я прекрасно знаю, о ком вы говорите.

— Тогда почему он был брошен в Бастилию?

— Поскольку месье Морган, этот очень недалекий человек, плел заговоры, изыскивая во Франции поддержку планам освобождения Марии и убийства королевы Елизаветы.

— Но именно к этому все набожные католики должны стремиться, — герцог перекрестился с лицемерным благочестием, которое всегда вызывало в Екатерине желание ударить его по лицу. Ее еще больше возмутило, когда одобрительный ропот прошел по части присутствующих придворных.

— Эта ведьма Тюдор по ложному навету держит в тюрьме мою бедную кузину уже больше десяти лет, — мрачно добавил герцог. — Едва ли я должен напоминать вашему величеству, что наша милая маленькая Мария была когда-то вашей невесткой.

Екатерина поджала губы. Нет, она не слишком нуждалась в напоминании о дерзкой девчонке, которая когда-то была женой ее болезненного первого сына, Франциска. Мария Стюарт обладала высокомерием и самонадеянностью своих французских родственничков де Гизов. То были суровые и огорчительные дни для Екатерины. Вслед за смертью мужа она наблюдала, как семейство де Гиз и Мария подминают под себя Франциска, узурпируя власть и влияние, которое должно было перейти к Екатерине как матери мальчика и вдовствующей королеве Франции.

Когда Франциск умер после своего короткого двухлетнего господства, Екатерина с превеликим удовольствием отослала дерзкую невестку назад в ее Шотландию. Каким своенравным, страстным существом была эта молодая женщина, управляемая только своими эмоциями! Екатерину не слишком удивило, что Мария плохо кончила, не только потеряв трон в родной Шотландии, но и оказавшись в английской тюрьме.

— Я, несомненно, не меньше вас огорчена судьбой нашей милой Марии. Увы, мне передавали, что она сильно состарилась и обрюзгла в заточении, — маскируя свое безразличие притворной обеспокоенностью, ответила Екатерина.

— Судьба, которая постигла многих из нас, — парировал герцог, окидывая взглядом тучные формы Екатерины. Одна из фрейлин Екатерины аж задохнулась от его дерзости. Екатерина предпочла проигнорировать это замечание, хотя и незаметно впилась пальцами в ручки трона. — Месье Морган хороший и преданный слуга моей кузины. Я вынужден требовать его немедленного освобождения.

— Прискорбно, — на этот раз голос Екатерины прозвучал значительно холоднее, — но король, я в этом уверена, отклонит такую вашу просьбу. Арест месье Моргана был необходим, дабы умиротворить англичан.

— С каких это пор Франция должна умиротворять английских еретиков?

— Мы не можем позволить себе оскорблять любую иностранную державу. Тем более не сейчас, когда и наше казначейство, и наша армия обескровлены гражданской войной. — Екатерина слегка наклонилась вперед. — Войной, которую вы пока еще не сумели привести к успешному завершению.

— Это только вопрос времени. — Герцог нахмурился и бросил на нее сердитый взгляд. — Я сокрушу мятежников-гугенотов.

— Именно в этом вы заверяли меня уже год назад. Простите мне, если я что-то упустила и не заказала фейерверк в честь празднования.

Де Гиз побагровел. Тихий ропот симпатии к нему и негодования против Екатерины прокатился по залу. Екатерина сцепила зубы, поняв, что, судя по всему, зашла слишком далеко.

— Я уверена, что вы скоро одержите победу над гугенотами, — скрепя сердце, примирительно заметила Екатерина. — И тогда сможете надеть свои доспехи и сами поплыть в Англию на помощь Марии.

— Будьте уверены, что я так и сделаю, — отрывисто огрызнулся де Гиз.

Екатерина улыбнулась, мысленно представив блаженную картинку.

Герцог, пронзенный сотней стрел, выпущенных отрядом разгневанных английских воинов. Конечно, и у него был шанс преуспеть и возвести Марию на английский трон и тем укрепить свое собственное могущество и влияние, но Екатерина сомневалась в этом. Она была уверена, что Елизавета Тюдор никогда не позволит этому случиться. Как и Екатерина Медичи, Тюдор относилась к породе выживших и уцелевших. Жестокая, коварная и умная.

— Тем временем я ручаюсь вам, что месье Морган расквартирован в Бастилии самым благоприятным образом и может принимать там тех посетителей, которых соблаговолит, — стерев улыбку с лица, продолжила Екатерина. — Его заключение, похоже, никоим образом не лишит его возможности плести интриги в пользу вашей кузины.

Герцог хмурился, недовольный ее ответом на свое прошение, но он не стал давить на нее. Он еще не накопил достаточно силы, чтобы управлять Екатериной и королем Франции по своему усмотрению.

Но, когда герцог откланялся и с надменным видом зашагал прочь из зала, Екатерина с тревогой подумала, что это было всего лишь вопросом времени.

Она выслушала еще несколько ходатайств, но едва вникала в суть того, о чем ей говорили.

Екатерина смертельно устала от всей этой ситуации. Как бы ей хотелось отправить их всех к праотцам: и неугомонного Моргана, и высокомерного де Гиза.

Особенно герцога. Будь она моложе, на пике своей власти, она бы знала, как расправиться с этим наглецом. И сделала бы это особым, утонченным способом. Устроила бы подходящий несчастный случай, уронила бы небольшой кусочек чего-нибудь смертельного в его кубок. Неужели герцог и правда набрал такую силу, что она не смела поднять на него руку, или просто сама она превратилась в немощную старуху, опасающуюся действовать?

«И как это преклонные годы превращают нас всех в трусов», — вздохнула Екатерина. Отказавшись выслушивать остальные прошения, Екатерина оставила зал для аудиенций, и ее фрейлины потянулись вслед за ней. Ее шаги медленным эхом раздавались по коридорам Лувра, когда она передвигалась с болезненными усилиями, страшно желая оказаться в тишине своих покоев и глотнуть успокаивающий глоток снадобья, чтобы хоть немного ослабить боль в суставах.