Миля над землей - Лиз Томфорд

беспокоятся из-за того, что она будет находиться рядом с ребенком. Полная чушь. Она и мухи не обидит.

Просунув под Рози руку, я обнимаю ее, как младенца. Она использует мой бицепс в качестве подушки, пока я почесываю ее, и в конце концов засыпает.

Такая ласковая. Ее предыдущие владельцы – придурки.

– Она прямо зефирка.

– Чем-то похожа на тебя, – замечает Стиви, и мое внимание возвращается к кудрявой стюардессе. – Вы тоже довольно мягкий внутри, мистер Зандерс.

– Да ладно тебе. Я чертовски страшный.

– Конечно, Эльза.

Косясь на спящего у меня на руках огромного добермана, я не могу не задаться вопросом, кому, черт возьми, могла не понравиться эта собака и какого хрена она в приюте. Она – само совершенство.

– Эй, Зандерс?

– Хм?

– Вот каково это – быть любимым.

21. Стиви

Между Днем благодарения и Рождеством у меня выдалось всего несколько коротких рабочих поездок. В этих поездках я старалась как можно больше избегать ряда у аварийного выхода и запиралась в гостиничном номере в попытке избежать встречи с Эваном Зандерсом. Проводить с ним время само по себе не проблема, но каждый раз, когда я рядом с ним, я чувствую себя как собака в период течки, жаждущая наброситься на него.

Каким-то образом мне удавалось от него ускользнуть.

Однако, если бы я не увидела Зандерса в приюте с Рози перед этими поездками, я бы вела себя иначе. Я никогда не испытывала к нему такого влечения, как в тот момент, когда на прошлой неделе увидела его в окружении моих любимых собак.

И во второй раз с тех пор, как я его узнала, мое влечение не имело ничего общего с его внешностью, а было связано с той частичкой его сердца, которую он мне показал.

– Ви, ты готова? – Папин голос вырывает меня из задумчивости.

Осматривая семейную ложу на трибунах «Юнайтед-центра», я не заметила, что на последних минутах игры ранее переполненное пространство практически опустело. «Дьяволы» вот-вот одержат сокрушающую домашнюю победу, и я уверена, что в этот рождественский день большинство членов семей с нетерпением ждут возможности увидеть своих игроков за пределами раздевалки.

Перекинув сумку через плечо, я выхожу за отцом из ложи и иду по коридору в раздевалку, к отдельному входу для членов семьи. Мама идет по меньшей мере в десяти футах впереди нас, ей не терпится увидеть любимого сына, и я пытаюсь игнорировать тот факт, что она никогда так не радовалась встрече со мной.

Прошло много лет с тех пор, как я проводила Рождество с семьей. В это время баскетболисты, как правило, играют, поэтому, когда я работала с НБА, я была в разъездах, и моя работа была идеальным предлогом, чтобы избежать встречи с мамой. Но в НХЛ выходной, так что я здесь.

– Ты знаешь кого-нибудь из этих парней? – Папа обнимает меня за плечи, когда мы идем по длинному частному коридору в «Юнайтед-центре», стены которого увешаны фотографиями двух профессиональных спортивных команд, играющих в этом здании, – «Дьяволы Чикаго» и «Рапторс».

– Некоторых знаю.

Папа останавливается перед фотографией команды этого года.

– Кто это? – Он указывает на кудрявого зеленоглазого дурачка.

– Это Рио, – смеюсь я. – В команде он вроде клоуна. Он защитник и повсюду таскает с собой старомодный бумбокс девяностых годов.

– А этот? – папа указывает на номер тринадцать.

– Это Мэддисон. Капитан команды. Звездный нападающий и действительно хороший парень. Вообще-то, его семья живет несколькими этажами выше Райана.

– А этот?

Палец моего отца постукивает по единственному игроку, на которого я стараюсь не смотреть. На самом деле я старалась не смотреть на него весь день, но он – вице-капитан, и его лицо расклеено по всей арене. Не думаю, что он сильно возражал. Зная Зандерса, можно сказать, что он, вероятно, добровольно вызвался на фотосессию.

Прочищая горло, я отвожу взгляд от номера одиннадцать.

– Это Эван Зандерс.

– Ну и какой он?

– Высокомерный. Хвастун. Самовлюбленный. На свои наряды тратит больше времени, чем большинство женщин. Часто ввязывается в драки на льду.

Любит свою племянницу. Мягче, чем кажется. Заставляет меня чувствовать себя хорошо во многих отношениях.

– Хм, понятно.

– Что тебе понятно?

– Он тебе нравится.

– Нет, он мне не нравится. – Я резко отворачиваюсь, и папа смотрит на меня сверху вниз с понимающей улыбкой. – Вообще-то, я его терпеть не могу.

Из его груди вырывается глубокий смех.

– Ви, я люблю тебя, но ты ужасная лгунья. Ты влюблена.

– Я не влюблена. Я на него работаю.

Это то, о чем я пытаюсь напоминать себе уже несколько недель, с той самой ночи, когда мы переспали в Вашингтоне.

– Хорошо. – На этом папа замолкает, но легкая ухмылка, с которой он продолжает идти к раздевалке Райана, говорит мне, что он не купился на мою ложь.

– Райан! – визжит мама, когда мой взмокший брат-близнец входит в семейную приемную. Она слишком взволнована, ведет себя так, как будто еще не видела его этим рождественским утром.

– Привет, мам. – Он сжимает ее в объятиях, лицо моей матери озаряется и сияет, как это обычно бывает, когда речь заходит о моем брате. Он – ее гордость и радость, а я… ну что сказать… я – это я.

– Отличная игра, сынок. – Папа в свою очередь обнимет суперзвезду, и хотя он так же гордится сыном, это не имеет никакого отношения к тому, что он – знаменитый спортсмен. Мой отец знает о баскетболе только потому, что наблюдал за тем, как рос Райан, но он – не «спортивный парень». Он просто любит своих детей и гордится всем, что мы делаем.

Райан обнимает меня, его потная подмышка опускается мне на плечо.

– Фу, ты отвратителен. Но игра хорошая.

– Спасибо, Ви. – Он по-братски целует меня в висок. – Я только приму душ дома. Поехали. Я умираю с голоду.

– Райан, мне нравится твой дом, – говорит мама, как говорила каждый раз, когда заходила в этот дом за последние три года.

– Это и квартира Ви тоже.

– Ну, на время, – бормочет она, и я делаю глубокий, смиренный вдох, продолжая придерживать язык.

– Счастливого Рождества! – Наш швейцар открывает дверь вестибюля, пропуская нас внутрь и спасая от холода. – Мисс Шэй, вам пришла посылка. Она у вас на кухне, и ваш ужин доставлен.

Мои брови в замешательстве приподнимаются. Единственные люди, которые могли бы прислать мне подарок, находятся здесь, со мной, и сегодня утром мы уже обменялись рождественскими подарками. Но прежде чем отправиться выяснять, в чем дело, я протягиваю швейцару карточку, которую мы с Райаном подписали и набили наличными. В основном это от моего брата, но и я вложила все, что смогла себе позволить.

Я быстро научилась ценить нашего швейцара просто за то, что он не относится ко мне как к посторонней, живущей в этом здании, хотя я явно ею являюсь.

– Счастливого Рождества.

Он подмигивает мне, и я спешу воссоединиться со своей семьей в лифте, горя желанием съесть китайскую еду