Миля над землей - Лиз Томфорд

Как только я вхожу в квартиру, в мои ноздри проникает доносящийся запах лапши «Чоу-Мейн»[11], говядины с брокколи и цыпленка в апельсиновом соусе, но прежде чем побаловать себя, я беру с кухонного островка идеально упакованную подарочную коробку и проскальзываю в свою комнату, чтобы переодеться.

Я весь день была в обтягивающих джинсах, и мне до смерти хотелось их снять. Иногда я не возражаю против обтягивающих джинсов, а иногда, если хоть кусочек ткани касается моей кожи, я могу кого-нибудь убить. Вот почему я всегда хожу в спортивных штанах или мешковатых джинсах. Меня не волнует, что это не самая привлекательная в мире одежда. Она удобна, и в ней я чувствую себя хорошо. Мое тело меняется почти ежедневно. Наличие в моем шкафу обтягивающих вещей, которые в один прекрасный день могут подойти, а на следующий – нет, просто портит мой образ фигуры.

Переодеваясь в свои самые удобные спортивные штаны, я отвлекаюсь на коробку в небесно-голубой обертке. Холод в квартире заставляет меня спешно натягивать одежду, но когда я просовываю левую ногу, носок застревает в одной из множества крошечных дырочек в шве, из-за чего я спотыкаюсь и разрываю всю нижнюю половину штанов.

В наполовину натянутых на ноги штанах я с громким стуком падаю на пол.

– Ви, ты в порядке? – окликает брат.

– Нормально. – Я делаю глубокий вдох, убирая с лица прядку.

Моей безумной логике хочется наорать на него за то, что он украл все спортивные гены, пока мы были в утробе матери, и, следовательно, испортил мои любимые спортивные штаны. Как будто виноват Райан.

Покойтесь с миром – первая мысль, которая приходит мне в голову, когда штаны падают на дно мусорного бака.

Вторая мысль – о том, насколько счастлив, вероятно, будет Зандерс, но я отгоняю этот образ прочь. Думать об Эване Зандерсе, когда на мне нет штанов, – плохая идея, и это случается гораздо чаще, чем мне хотелось бы признать.

Сменив майку с номером Райана на безразмерный свитер с круглым вырезом, я сажусь на кровать, горя желанием узнать, кто, черт возьми, сделал мне подарок. Открытки снаружи нет, только идеально ровные края светло-голубой оберточной бумаги, оранжевая лента и бант в тон.

Внутри – коробка какого-то дизайнерского бренда, хотя я не знаю, какого именно, но уже по одному качеству коробки ясно, что это слишком дорогой подарок.

И теперь я точно знаю, от кого он.

Простой кусочек картона, лежащий поверх причудливо сложенной папиросной бумаги, подтверждает мою догадку.

Стиви!

Имею ли я право залезть тебе в трусики, если покупаю тебе брюки?

Шучу… наверное. Счастливого Рождества,

Зи.

(Пожалуйста, избавься от этих отвратительных спортивных штанов. Никто не должен их видеть.)

Улыбка на моем лице до боли широкая. Зандерс, похоже, не из тех, кто покупает подарки своим бывшим, но с той ночи он уже не один раз успел меня удивить.

Моя рука касается мягкой черной ткани. Возможно, это самый роскошный материал, к которому я когда-либо прикасалась, и это очень в духе Зандерса. Конечно, он купил мне дизайнерские спортивные штаны. Я даже не хочу знать, сколько они стоят.

И он купил мне не одну пару, а три, разных размеров.

Этот парень – самая странная смесь клише и непредсказуемости, которую я когда-либо встречала, и он заставляет меня постоянно гадать, какой он на самом деле. Коробка немного пахнет им самим, как будто, возможно, она несколько дней пролежала в его квартире, прежде чем он завернул ее и отправил.

Я не собираюсь лгать, мое сердце трепещет сильнее, чем мне хотелось бы. Подарок чертовски продуман и может показаться случайным только стороннему наблюдателю. Он охаивал мои спортивные штаны с тех самых пор, как я впервые увидела его в самолете, и то, что он не только помнит, но и выбирает то, в чем, как он знает, мне будет комфортно, а также делает комплименты, когда я демонстрирую свое тело, заставляет меня чувствовать себя… понятой.

Влюбленность, насчет которой я недавно солгала отцу, кажется все более очевидной.

Но это по-прежнему плохая идея.

Из этого ничего не может выйти, кроме того, что в конечном итоге мое сердце будет разбито, но я решаю, что только сегодня проигнорирую это напоминание и позволю себе получить удовольствие от продуманного подарка Зандерса.

Ткань, скользящая по полным бедрам, на ощупь напоминает масло. И сегодня утром я побрила ноги. Ну, только голени, потому что я слишком ленива, чтобы брить их целиком, так что мягкая ткань на ощупь очень приятная и словно кремовая.

Я и не знала, что можно почувствовать возбуждение, надевая одежду для отдыха, но я чувствую себя чертовски возбужденной.

Хотя он купил мне разные размеры, я могу носить все три пары, так что у двух других будет своя полка в моем шкафу, а записка Зандерса займет свое место в верхнем ящике комода, где брат ее не найдет.

Райан очень обо мне заботится, и если он узнает, что я переспала с кем-то с репутацией Зандерса, он будет очень разочарован.

– От кого подарок? – спрашивает папа, когда я шаркаю к кухонному столу в своих новеньких модных штанах.

Мой взгляд устремляется на Райана, который выглядит таким же любопытным.

– Э-э-э… Рождественский подарок от кое-кого, с кем я работаю.

Это не ложь.

– Потрясающе, Ви. Я так рад, что ты заводишь здесь друзей.

Да, это один из способов описать Зандерса.

Усаживаясь за обеденный стол, я накладываю в тарелку всего понемногу, пока белый фарфор едва не исчезает под едой полностью. Райан и папа вскакивают со своих мест, чтобы взять себе свежего пива, и мама использует это как прекрасную возможность.

– Стиви, ужасно много еды. В ней столько соли! – Она говорит приглушенно, достаточно тихо, чтобы не услышали папа и брат. Как я упоминала ранее, Райан заботится обо мне, но редко признает, что человек, от которого я больше всего нуждаюсь в защите, – это наша родная мама.

Как только брат и папа подходят на расстояние слышимости, к ней возвращается напускная безмятежность, и она подносит ко рту салфетку, промокая уголки идеально очерченных губ.

– Я рад, что вы, ребята, все смогли прийти на игру. – Райан садится, явно не в курсе выходок матери, и ставит передо мной свежее пиво. Едва стакан касается деревянного стола, я хватаю его и выпиваю половину, не переводя дыхания.

– Я тоже, Райан. Мы так тобой гордимся.

Стекающее в горло пиво кажется густым, но именно слова моей матери чуть не заставляют меня поперхнуться. Куда уж яснее, кто ее любимый ребенок? Я проглатываю холодную жидкость, преувеличенно закатывая глаза.

– Стиви, ты хотела что-то сказать? – Мама кладет руки на колени, склоняет голову набок и смотрит на меня, проверяя, не захочу ли я высказаться.

Не