Второй брак - Анна Шварц, Екатерина Юдина

Вернее, взбудоражил Кай.

Я тут же написала ему ответ:

«Буду ждать тебя завтра в восемь утра около здания правосудия»

Ответа не последовало, поэтому я даже немного засомневалась точно ли он придет.

Следующим днем я приехала заранее. Примерно за час и чем больше проходило времени, тем больше у меня возникало ощущения, что Кай не приедет.

А когда я ровно в восемь развернулась, собираясь пойти к скамейке, чуть не вскрикнула, поняв, что Кай стоял немного позади меня. Прислонившись плечом к стене молча смотрел на меня.

— Ты давно тут стоишь? — спросила у него.

— Нет.

Я не понимала одного — как я могла не заметить то, что он подошел? Я же прямо оглядывалась по сторонам. Высматривала его.

— Пойдем, — я направилась к двери. Уже сейчас я чувствовала Кая — он шел за мной.

Здание правосудия работало круглосуточно. Тут всегда было шумно и людно, но только не в том отделе, в который мы направлялись.

Тут, в коридорах было мрачно, но каждый сантиметр здешних помещений исходил роскошью. Все это предназначалось аристократам, ведь именно тут оформлялась попечительство. То есть, покупка людей.

Мы с Каем не разговаривали. Примерно десять минут молча сидели напротив друг друга в коридоре. Так, словно незнакомы, а потом нас пригласили в кабинет. Строгий, важный мужчина лет сорока, просмотрел документы Кая, а потом заполненные мной бумаги.

— Вы уверены, что хотите себе именно этого перечеркнутого? — спросил он. — Судя по тому, что я вижу в его личном деле, могу сказать, что это самый худший вариант, который я видел в своем кабинете.

— Уверена.

Я сидела в огромном, роскошном кресле. Оно тут было единственным. Места для перечеркнутого не предусматривалось. Но я чувствовала Кая. Он стоял за моей спиной.

— Точно? Возможно, вам стоит еще подумать. Я могу дать вам списки и данные других перечеркнутых. Каждый из них будет в сотню раз лучше, чем этот. Вы молоды и неопытны. Я прошу послушать моего совета, как человека, который давно в этой сфере. Такой перечеркнутый для вас будет унижением, а не доказательством статуса.

По мере того, как мужчина произносил слова, в моих венах вскипала злость. Как он смел такое говорить?

— Разве я просила у вас совета? — мой голос был пропитан льдом.

— Нет, миледи, но смотря на ваш выбор, я взял на себя смелость это сделать.

— Господин Бинеган, — я прочитала его фамилию на табличке. — Ваше дело подписывать документы, а не раздавать советы. Тем более, учитывайте то, кому вы их даете. Я целиком и полностью уверена в своем выборе и, если вы немедленно не извинитесь, я приму ваши слова за оскорбление. Для вас это может быть чревато.

Мужчина приподнял бровь, но все же поспешно поклонился.

— Прошу прощения за свои слова. Я сожалею о них.

— Подписывайте документы, — я все еще была зла.

В комнате повисла тишина с которой мужчина заполнял документы. Оформлял попечительство. Мою покупку человека. Кая.

Когда все было готово, последовало последнее действие. На руку Кая следовало надеть браслет с соответствующим чипом, но проблема возникла в том, что браслет должен быть несъемным, а у Кая снималась вообще вся рука.

— Может, надеть ему чип на шею? — спросил мужчина.

— Нет, — резко ответила. Если они сделают так, это будет похоже на ошейник.

— Но если он снимет протез, а с ним и соответственно браслет, мы не сможем найти его в том случае, если ваш перечеркнутый убежит. Вернее, мы найдем, но это будет сложнее. Он теперь ваша собственность и вы сами должны желать надеть чип именно на шею.

— Надевайте браслет на руку.

— Но…

— Дважды повторять не буду.

Мужчина кивнул.

Кай все это время молчал. Не выказал ни одной эмоции, но, кажется, наблюдал за мной. Во всяком случае, я постоянно чувствовала его взгляд.

Браслет обвил стальное запястье протеза и Кай стал полностью моим. Я не знаю, что чувствовала в этот момент, но рядом с этим человеком, мне вообще было спокойнее. Я переставала волноваться. Мысли были чище и тверже. Мне нравилось быть именно такой.

— Пойдем, Кай, — сказала ему, приподнимая губы в улыбке. Он еле заметно кивнул.

***

Когда мы вышли на улицу, Кай шел на несколько шагов позади. Таковы правила. Подопечный не может быть равным аристократу и не может идти рядом.

Почему-то мне хотелось замедлиться и выровняться с ним, но я понимала, что единственные возможные взаимоотношения у нас это хозяйка и ее собственность. О равенстве не может быть и речи.

Не забывать о том, что он дикий зверь, половину жизни проведший взаперти в разных учреждениях.

Мы сели в парке. Безлюдное место и две скамейки расположенные рядом, но друг напротив друга. Я села на одну. Он на противоположную.

Я разместилась ровно, как и подобает девушке из высшего общества. Он же вальяжно — как мрачный парень из улиц.

— Попечительство более серьезно, чем договор о неразглашении, — сказала ему. — Теперь я могу показать тебе рецептуру.

— Твоя семья пять лет не выпускает снотворное. Проверяла?

Я не поняла, о чем он спрашивал, поэтому вопросительно приподняла бровь.

— Вчера ты показала список, в котором был Б342. Он только в снотворном.

После этого я поняла. На самом деле, я не рискнула вот так сразу показывать Каю список действующих рецептур, поэтому запросила на заводе рецептуру любого лекарства, от которого мы уже отказались. И для меня сейчас было удивительно, что он, оказывается, только по одному составляющему понял, что это было за лекарство, как и то, что я частично обманула. Все же Кай действительно стоил всего.

— Я подготовила список действующих рецептур. Мне нужно, чтобы ты посмотрел на них.

— Бесполезно.

— Почему? — я опять приподняла бровь.

— У тебя официальные документы по составляющим лекарств. Если они там, значит, были одобрены Императорским Лекарем. Такие лекарства не могут причинить вред. Если это произойдет — обвинения будут против Императорского Лекаря за то, что разрешил их выход. Не против твоей семьи.