Берия без лжи. Кто должен каяться? - Заза Цквитария

Когда говорю о «чистке», вовсе не имею в виду, что половину сотрудников арестовали или расстреляли. Большинство просто освободили от занимаемых должностей, и если примем во внимание их «проступки», нужно признать, что принятые в отношении их меры были более чем мягкими.

В 1939 году из 6174 человек в руководящем оперативном составе было заменено 3830 человек, т. е. 62 %. Из органов госбезопасности освободили 7372 человека, т. е. 23 %. Из них 4902 человека — 66 % освобождены за совершение должностных преступлений, контрреволюционную деятельность и в соответствии с компрометирующими материалами.

Конечно же, на место освободившихся были назначены новые сотрудники. И этот факт не могли обойти стороной «благожелатели» Берии. По их словам, Берией двигали лишь личные интересы, и он старался укомплектовать НКВД «своими» людьми.

Не думаю, что Берия был настолько глуп, чтобы не понимать: укомплектовать огромный штат НКВД «своими» людьми было просто невозможно. Для этого достаточен был пример Ежова. Несмотря на то что Ежов был наркомом и «своих» (если у кого и были «свои» люди, то у Ежова) сотрудников, можно так сказать, баловал, после смещения все его люди отошли в сторону. Никто не сказал и слова в его защиту, а многие просто-напросто сдали его, чтобы спасти себя.

Глядя на этот пример, не думаю, чтобы Берия, который недавно переехал в Москву, надеялся, что его подручные были бы его верными псами, готовыми перегрызть горло любому его противнику. Да, у него были люди, на которых он полагался и с которыми проработал до смерти, но в них он ценил прежде всего профессионализм, а не личную преданность. Это были Всеволод Меркулов, Богдан Кобулов, Владимир Деканозов, Лев Володзиевский, Павел Мешик, Серго Гоглидзе и т. д.

Достаточно взглянуть на карту Советского Союза, чтобы стало ясно, что «своими» людьми укомплектовать такую огромную страну просто невозможно, если даже переселить всю Грузию. На это тоже найдется ответ, и скажут, что для этой цели достаточно укомплектовать «своими» людьми центральный аппарат. Пересмотрим его национальный состав. К январю 1940 года картина была следующей: русские составляли 84 %, украинцы — 6 %, евреи — 5 %, белорусы — 1,25 %, армяне — 1,1 %, грузины — 0,7 %.

Думаю, согласитесь, что 0,7 % — это не та цифра, которая указывает на рассаживание «своих» людей на нужные места.

Как начал работать Берия на новом месте, описывает Рясной, который вспоминает об этом в то время, когда личность наркома была демонизирована. К тому же сам Рясной не очень-то хорошо относился к Берии, если вспомним его близость к Хрущеву:

«Когда сняли Ежова, на Лубянке наступил период «междуцарствия». Фактическим хозяином стал заместитель Николая Ивановича Фриновский. Он заправлял избиениями, властвовал, хотя первым заместителем еще при Ежове назначили Берию — первого секретаря Компартии Грузии. Но Берия как преемник Ежова ничем себя не проявлял и сам как бы нарочно выставлял вперед Фриновского. А потом прошел слух, будто вместо Ежова наркомом внутренних дел станет… Хрущев. Говорили, будто сам Сталин его предлагает.

Я читал о том, что Сталин вроде бы хотел видеть на этом посту своего и народного любимца, легендарного летчика Валерия Чкалова. Об этом мне говорил и его сын, Игорь Валерьевич Чкалов. Однако не получилось ни то, ни другое. Чкалов погиб в конце 1938 года, а вместо предполагаемого на Лубянке Хрущева ее хозяином внезапно стал Берия.

Он начал спокойно, не проявляя характера. Постепенно наращивал мощь. Вызывал к себе сотрудников и задавал им только один вопрос:

— Вы работаете здесь уже давно — год или полтора. Кто, на ваш взгляд, ведет здесь себя не по-человечески?

С этого начал. И таким вежливым, участливым тоном расспрашивал, дознавался. Тех, кто вел себя «не по-человечески», выгонял, арестовывал и расстреливал — вплоть до командного состава».

В данных воспоминаниях Рясной «не по-человечески» взял в кавычки. Чтобы лучше уяснить и исследовать, о каких таких «нечеловеках» идет речь, сравним это воспоминание с воспоминаниями бывшего чекиста М. Шрейдера. Его книга, известная под названием «НКВД изнутри», можно сказать, стала самым большим изобличителем НКВД периода Ежова, но и Берии здесь досталось. Прибегну к заключению Е. Прудниковой и повторю ее слова, что все, что касается обвинений Шрейдера по отношению к Берии, бывший чекист передает через третье лицо, он знает об этом понаслышке. Но у него было и личное соприкосновение с Берией, и именно эти воспоминания интересны, так как они переданы словами очевидца, а не третьего лица.

В своих воспоминаниях М. Шрейдер не очень-то и останавливается на собственной роли в репрессиях и не рассказывает нам, насколько он следовал процессуальным нормам, проводя следствие по тому или иному делу. Особенно этот вопрос становится интересным, когда читаем, что Шрейдер в течение 20 лет работал в органах НКВД на разных должностях, да еще был членом так называемой «тройки» во время большой чистки. В 1938 году, когда Ежов начал преследовать своих сотрудников, досталось и Шрейдеру, который был арестован и оставил нам интересное воспоминание об аресте. Эти воспоминания особенно занятны тем, что в первую очередь рассказывают нам о тех изменениях, которые внес Берия, вначале как заместитель, а затем как народный комиссар внутренних дел.

Шрейдер вспоминает, что после полугода ареста и физических воздействий его завели в один из кабинетов, куда через некоторое время зашел Берия, которого он знал в лицо.

Нелишне будет передать его реакцию, интересно, испугался ли он, увидев всесоюзного палача:

«Сидя в тюрьме, мы ничего не знали о приходе Берии в НКВД, и я удивился и обрадовался, подумав, что если к власти в НКВД пришел ближайший соратник Сталина и его земляк, есть надежда, что Сталин поручил ему выправить положение, созданное Ежовым…»

Но позвольте, ведь весь Союз знал, что инициатором репрессий и самым главным садистом, алкавшим крови невинных, был именно Берия. Как же этот факт утаился от работника НКВД, что дало ему надежду на улучшение положения? Неужто лишь то, что Берия был земляком Сталина?

«Подойдя к письменному столу, Берия сел в одно из кресел, стоящих с наружной стороны напротив друг друга, а затем сказал, повернув голову в мою сторону:

— Садитесь.

Я пересел на указанное кресло.

— Как ваша фамилия? — спросил Берия. — И давно ли сидите?..

Назвав себя, я сказал, что сижу почти полгода, а за что — не знаю. При этом от волнения я заикался, и голос у меня дрожал.