Гретель и ее бесы - Герман Рыльский

– Эх, надо было наковырять пряников из стены… – начал Гензель, но Гретель тут же его оборвала:

– Стоп! Не продолжай. Я серьезно.

– А что такого? – проворчал Гензель. – Я съел кусок мармеладной ставни и не умер.

Пока он не успел сказать еще что-нибудь, Гретель поспешила сменить тему:

– Как думаешь, что сейчас с мамой?

– Утром отец сказал, что маму отправили в Альпенбах, в больницу. Правда, он не хотел, чтобы я тебе рассказывал. Боялся, что ты расстроишься…

– Надеюсь, лечение пойдет ей на пользу, – вздохнула Гретель после небольшой паузы. – Может, все плохое, что говорят об этой больнице, – выдумки?..

Когда у Марты Блок случался очередной приступ, Томас объяснял детям, что лечебница Альпенбаха – это крайняя мера. В конце концов, лекарства, которые готовил герр Хофманн, неплохо помогали. Теперь же, когда ситуация вышла из-под контроля, у Марты Блок оставалось два пути – в больницу или в тюрьму. Выбирая из двух зол, Гретель понимала, что лечение все-таки лучше тюремной камеры.

– Кстати… – проговорил Гензель, убедившись, что сестра восприняла новость спокойно. – Я рассказал следователю, как она пыталась тебя утопить. Знал, что ты не станешь ее выдавать…

На Гретель нахлынуло необъяснимое чувство вины. Чтобы скрыть замешательство, она откусила еще один кусок пряника.

– И я этого не стыжусь, – продолжил Гензель. – Помнишь старую поговорку – ничего еще не удалось так тонко спрясть, чтобы оно стало невидимым на солнце…

Доедали лакомства в молчании – каждый думал о своем, а к разговорам вернулись, только лишь когда от пряников не осталось и крошки.

– Домой? – спросила Гретель, облизав пальцы и спрыгнув с бочки.

– Ага, – кивнул брат, последовав ее примеру.

Они двинулись через площадь, направляясь в сторону Зальц-Ахена, когда Гретель заметила Керстин Хаген – жену начальника местной полиции и одну из «святой шестерки». Гретель схватила брата за руку и кивком указала вперед.

– Там Керстин. Видел?

– Да хоть весь церковный комитет! – отмахнулся Гензель. – Думаешь, они нам что-то сделают? В их же интересах помалкивать обо всем, что случилось в лесу!

– А ты в этом уверен? – спросила Гретель.

Керстин стояла на пороге отделения полиции – не иначе заходила проведать муженька. Но сейчас она явно кого-то поджидала… а может, и стерегла.

Хотя Керстин смотрела в другую сторону, девочка опасалась, что она оказалась здесь не случайно. Ведьмы могли засомневаться, станут ли Гензель и Гретель молчать о том, что видели на древнем капище. А если так, что они сделают? Заколдуют не в меру любопытных брата и сестру, наложат на них проклятие или наведут порчу? «Это еще надо уметь», – подумала Гретель. Нож и веревка куда надежнее любых заклинаний. А потом полиция обнаружит Гензеля и Гретель в каком-нибудь овраге…

Околачиваясь на пороге полицейского участка, Керстин могла одновременно следить за теми, кто покидает Марбах-плац через Торговую и Восточную улицы.

– Все-таки предлагаю не кидаться волку в пасть, – сказала Гретель. – Давай обойдем с другой стороны?

Добраться от Марбах-плац до дома можно было тремя способами. Первый и самый удобный – по Восточной улице и дальше вдоль Сырого Погоста. Второй, длиннее, – мимо пустырей и нового кладбища. Третий же путь был самым коротким и самым рискованным – напрямую через фермы. Самые отчаянные дети – те, что не боялись сторожевых собак и фермеров с ружьями, заряженными солью, – летом ходили именно так, через дырки в заборах. Но осенью, в сезон дождей, ты рисковал утонуть в грязи раньше, чем получишь заряд соли в мягкое место.

– Думаешь, на новом кладбище безопаснее, чем на Сыром Погосте? – поморщился Гензель. – Только время потеряем!

– Нет. Но я думаю, Керстин знает, как мы обычно ходим. Если «святая шестерка» решила нас выследить…

– Ой, – перебил сестру Гензель, – идем уже. Через кладбище так через кладбище.

Гензель определенно не разделял опасений сестры по поводу Керстин, но и долго спорить не желал. Дети прошли вдоль витрин, удаляясь от полицейского участка, и свернули на Западную улицу, которая вела к новому кладбищу. Ведьма наверняка осталась на Марбах-плац, но Гретель все равно шла, ускоряя шаг. В голове возник жутковатый образ – черноволосая Керстин превращается в ворону и кружит над площадью, над чумным столбом и горгульями собора Святого Генриха. Ее глаза-бусинки высматривают брата и сестру, которые, на свою беду, вышли из дома за пряниками…

– Куда мы так летим? – поинтересовался Гензель.

– Да никуда, просто… – пробормотала Гретель. Ссадина на затылке начала пульсировать, отдаваясь в черепе приглушенной болью. Вспомнив, что доктор прописал ей месяц постельного режима, Гретель замедлила шаг.

«Ладно уж, вернусь домой, лягу в кровать, – подумала она. – Хватит с меня приключений!»

Каменная брусчатка сменилась деревянной, двух-трехэтажные дома – низенькими лачугами. Гензель и Гретель вышли на западную окраину города. Левее протянулся пустырь, которому однажды предстояло стать очередным жилым или рабочим районом города. Впереди виднелось новое кладбище, а дальше, на горизонте, протянулась сизая полоска Либкухенвальда. Гретель не хотелось даже смотреть в его сторону.

Посреди пустыря между городскими окраинами и кладбищем стояла старая часовня. Ее единственная башня вонзалась в небо подобно узкому потемневшему кинжалу. Давным-давно, когда собор Святого Генриха только строился, там проводились службы. Потом часовню стали использовать как склеп для богачей и вельмож.

– А ты знал, что там, – Гретель указала на часовню, – похоронен Альфред Мебиус, наш прадед?

– Ага, мама когда-то рассказывала, – кивнул Гензель.

– Да. Он был героем Войны Десяти Королей и…

– И вы очень скоро с ним увидитесь!

Холодный высокий голос прозвучал чуть ли не над ухом у Гретель. Она вздрогнула и резко обернулась.

Ведьмы подобрались к детям со стороны домов, растянувшись подковой. Как им удалось подойти так близко, не выдав себя случайным звуком, оставалось лишь догадываться. Глядя на Фелицию Руппель, которая вечно топала, будто стадо слонов, Гретель готова была поверить, что здесь не обошлось без колдовства.

Если раньше фрау из церковного комитета внушали Гретель страх, то сейчас это чувство следовало умножить на тысячу. Керстин, Фелиция, Бри, Леонор, Урсула и Хулда – на сей раз хотя бы одетые – выглядели немногим добрее хищных птиц из Пятой книги пророков, тех самых, что выклевали глаза детям, наблюдавшим блуд. Но если ребятишки из душеспасительной притчи поплатились за любопытство, то Гензелю и Гретель просто «повезло» оказаться не в то время не в том месте…

– Оставьте нас в покое! – воскликнул Гензель. – Мы не собираемся никому докладывать о том, что видели в лесу! Нам вообще без разницы, чем вы там занимаетесь!

– Может, собираетесь, а может, и нет, – пробасила Фелиция. – Наша репутация слишком дорога, чтобы ею рисковать.

«Несвятая шестерка» стояла так, что Гензелю и Гретель оставался лишь один путь к отступлению – через пустырь. Как назло, рядом не было жилых домов, только обнесенные заборами