Начало пути (СИ) - Селютин Алексей Викторович

— Это храмовники? — удивился я.

— Нет. Храмовники — это воины церкви. Они подчиняются приказам. Эти же чересчур жестоки. Церковь использует их для распространения страха и подавления инакомыслия. И… и щедро снабжает листьями дурмана.

— Которые выращивают в садах при каждому храме, — задумчиво прокомментировал я, вспомнив рассказы людей из лагеря.

— Верно, — согласился Каталам. Затем внимательно посмотрел на меня. — Они знали, что мы идём этой дорогой. Знали, и встретили. Не стоило так беспечно сообщать о себе в каждой деревне… Видимо, кто-то послал гонца или…

— Сирея? — предвосхитил я.

— А может это они, — Иберик не отрывал взгляда от приближающихся «эстов». — Одни встретили нас по пути и двигались следом. Другие этот путь перекрыли. И, вон, чёрный дым пускают. Словно знак подают… Надо что-то решать отец! И решать быстро.

— Церковь хочет остановить анирана, — пробормотал Каталам, пропустив слова сына мимо ушей. — Она знает, что он идёт… Будем прорываться в лес!

— Думаешь, мне не договориться с ними?

— Нет, — уверенно ответил мне сотник. — Кто-то следит за нашим передвижением и намерен помешать анирану попасть в столицу. Покаянники здесь совсем не случайно.

Под аккомпанемент его слов «покаянники» протяжно завыли. Наконец-то все они выбрались из леса и выстроились в несколько рядов. И их было гораздо больше, чем нас.

Но это протяжное вытьё перебил залихватский свист.

— Смотрите! — Иберик вновь указал на двух всадников. Те подняли руки над головой и медленно приближались к остановившейся колонне.

— Уберите луки! — закричал я. — Не цельтесь в них! Вилибальд, опусти арбалет!

Примо Тантал всё в том же металлическом шлеме и блондин подъехали к стоявшей поперёк дороге карете. Я вышел им навстречу и тоже поднял руки.

Безымянный блондин выглядел скверно: он пошатывался и еле держался в седле. Сквозь лёгкую рубаху проглядывали куски ткани и пятна засохшей крови, будто он долго истязал сам себя, а затем неумело перевязал. Примо Тантал держался куда увереннее. Он остановился передо мной, убрал забрало и уставился на перегородившую дорогу баррикаду. Затем издал непонятный звук, прислонил кулак к груди и молча поклонился.

— Примо Тантал… — начал было блондин. Но я его прервал.

— Не утруждайся. Ты и так плохо выглядишь. Не хочу, чтобы ты потом опять расплачивался болью. Я и так всё понял… Примо Тантал, вы готовы сражаться рядом с анираном?

Молчаливый фанатик коротко кивнул, указал на меня пальцем в кожаной перчатке, затем ткнул в сторону «покаянников», обвёл рукой круг и с силой ударил в ладонь кулаком. Потом привстал в стременах и протяжно засвистел, подзывая застывшую в отдалении паству. Молчаливые мужики, ожидавшие приказа, встрепенулись и сорвались с места.

Я кивком головы поблагодарил примо Тантала:

— Я рад, что вы будете биться за нас.

Примо отрицательно покачал головой и вновь указал на меня пальцем.

— Нет, аниран, — Каталам перевёл жесты на человеческий язык. — Они будут биться не за нас. Они будут биться за тебя.

Я ничуть не смутился.

— Тогда вы более чем вовремя.

Не знаю, как описать чувство, что зародилось в моей груди в тот момент. Я чувствовал себя странно. Не испытывал страх, не паниковал. Наоборот: я был уверен в себе и крайне доволен тем, что обрёл союзника. Я ещё не до конца понимал, с чем столкнулся, с кем придётся сражаться. Но мне было наплевать. Я был уверен в том, что не поверну обратно, что не побегу в лес с криком «мама». Жизнь в этом мире научила меня не отступать перед неизвестностью и побеждать страх.

Но и считать я умел. Когда Вилибальд подсчитал количество тех, кто ждёт нас впереди, иного разумного варианта, кроме побега, я не видел. Сейчас же всё изменилось. Те, кто шёл за нами следом в течение долгого времени, наконец-то оказались полезны. Хоть те молчаливые мужики, которых ретиво взял в оборот Каталам и теперь выстраивал в боевые ряды, не выглядели уж очень опасными бойцами, решительности в их глазах было хоть отбавляй. Они все знали кто я. Знали, куда иду. И были настроены помочь анирану преодолеть неожиданную преграду.

— Их больше сотни, — напомнил Вилибальд, удобнее устраиваясь у окна кареты. Он раскладывал на сиденьях болты и проверял арбалет. — Но можно попробовать пробиться. Укройся рядом, аниран. Рядом со мной в карете…

— Чёрта с два! — с усмешкой ответил я. — Чёрта с два аниран останется в стороне.

Я прислушивался к самому себе, прислушивался к своим ощущениям и точно знал, что не боюсь. Я чувствовал лёгкий азарт и предвкушение чего-то необычного. Чего-то странного и отдалённо знакомого. Но самое главное: я был уверен, что ни за что не останусь в стороне. Не позволю друзьям и союзникам сражаться с непонятным врагом, наблюдая из-за куста. Я займу своё место и покажу, что значит стоять на пути анирана.

— Аниран, возьми, — почесав лысую макушку, Иберик извлёк из ножен длинный обоюдоострый кинжал. — У тебя нет ни меча, ни…

Подскочил запыхавшийся Каталам, наводивший порядки в рядах.

— Присматривай за ним, — строго приказал он Иберику, указав на меня пальцем. — Ни один волос не должен упасть с головы анирана.

— Это мы ещё посмотрим кому за кем придётся присматривать, — фыркнул я. — Каков план, Каталам?

— Умтар станет на левом фланге. Я буду руководить остальными. С «эстами» наши шансы повышаются. Возможно, мы сможем выстоять… Вилибальд, если будет жарко, спасайте анирана. С братом уводите его в лес. По левой стороне уклон. Там можно спуститься, если что. И в деревню поворачивайте… Но помните: покаянники никогда не отступают. Они нас не пропустят, пока не полягут все.

— Даже так? — удивился я.

Каталам вздохнул:

— Как бы не было ещё хуже.

Каталам выстроил неожиданное войско перед перегородившей тракт каретой. Карету быстро распрягли, вручную немного развернули и разместили на широкой крыше трёх самых умелых лучников из десятка Умтара. Вилибальд в гордом одиночестве затаился внутри, аки снайпер, а все остальные были обречены стать самыми обычными пехотинцами.

Даже я. Я вообще не испытывал сомнений в своём поступке. Не думал ни о побеге, ни об отступлении. Ни сопли вперемешку со слезами не текли от страха, ни коленки не дрожали. Я протолкался через молчаливых «эстов» в первый ряд на правом фланге и был тут же окружён верными парнями, которые шли со мной от самого Равенфира. Иберик и другие стали верными телохранителями, собираясь решительно встретить врага. Но я только усмехнулся, увидев их сурово сжатые губы. Я понимал, конечно, что они готовы отдать за меня свои жизни. Они ни раз об этом говорили. Но сегодня я был намерен не принять их жизни, а забрать чужие.

Я никогда не считал себя пацифистом. Но в прежней жизни мне даже в голову не приходило, что мне по силам забрать человеческую жизнь. Я в страшном сне не мог себе такое представить.

В этом диком мире всё изменилось. Те жизни, которые я уже успел забрать, были, мягко говоря, не самого лучшего качества. Имею в виду — жизни трёх братьев и тех подонков, на которых я напоролся в деревне. Лишь смерть Уная оставила в моей душе неприятный след. Дальше всё было гораздо проще. Я помню даже, что хотел убивать. Я хотел убить тех, кто исподтишка напал на меня и кто напал на других.

И сейчас я чувствовал, что не воспринимаю за людей, стоявших впереди лысых мужиков. Это были — как сказал Каталам — очередные фанатики. Очередные адепты той церкви, которую я собирался разрушить до основания. Они стояли у меня на пути с явно недобрыми намерениями. Эти точно не станут падать на колени, не станут признаваться в любви. Это явно враги. А значит, я должен через них переступить. Сцепить волю в жестокий кулак и засадить этим кулаком лицо каждому, кто посмеет преградить путь анирану.

Отвечая своим мыслям, я крепче сжал более актуальный на данный момент кинжал, активировал щит и выставил его перед собой. Всеобщий вздох с привкусом страха и удивления вырвался из уст людей, стоявших по левую руку. «Эсты» вновь узрели анирана и вновь устроили себе визуальное омовение лица.