Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

газетах помещали статьи и репортажи о Филатове и его институте. Короткую историю болезни абсолютно слепого пациента, прозревшего в волшебных руках В.П. Филатова, я позволю себе привести. Она была опубликована в газете Одесского военного округа, вырезку из которой я случайно нашел в книге Ю.И. Юшкина и В.В. Скородинской-Филатовой. К сожалению, ни точное название газеты, ни дата номера мне неизвестны.

«Сергей Батенин, боец истребительного отряда, в бою 6 сентября 1941 года был ранен в голову и потерял зрение. Правый глаз у него вытек, а на левом, несмотря на длительное лечение, образовалась плотная пленка. Прошло три года. Батенин не пал духом, изучил азбуку слепых и поступил в Московский университет. Здесь он встретил свою однокурсницу Рину, которая вскоре стала его женой. Через год у них родился сын. К этому времени с помощью жены он успешно окончил второй курс университета. Здесь обратили внимание на способности слепого студента и добились для него путевки в институт глазных болезней в город Одессу… В.П. Филатов (к тому времени ставший действительным членом Академии медицинских наук. – А.О.) внимательно осмотрел больного и предложил ему операцию. 22 августа 1945 года Батенин лег на операционный стол. Хирург удалил часть зарубцевавшейся пленки. В ней образовалось небольшое отверстие – искусственный зрачок. Сложнейшая операция закончилась удачно. Через две недели, 6 сентября 1945 года, ровно через четыре года после ранения Батенин прозрел.».

«Среди научных открытий Филатова большое место занимает новый биологический метод лечения болезней – тканевая терапия. Этот метод интересовал Филатова до конца его дней. Учение о тканевой терапии родилось в результате синтеза большого количества клинических наблюдений при пересадке роговой оболочки. Владимир Петрович пришел к выводу, что роговицы, взятые из глаз умерших и сохраненные при пониженной температуре, приживаются лучше, чем свежие. …Для объяснения этого биологического явления В.П. Филатов выдвинул гипотезу, что сохранение на холоде роговицы способствует накоплению в ней каких-то особых биологически активных веществ, способных стимулировать процессы жизнедеятельности в трансплантате. Эти вещества Филатов назвал „биогенными стимуляторами“. Дальнейшие исследования подтвердили предположение Филатова. Оказывается, изолированная от организма ткань активно борется за свою жизнь. Она некоторое время продолжает жить и вырабатывать в себе защитные вещества. Учение В.П. Филатова о биогенных веществах и легло в основу метода тканевой терапии, который вошел в практику медицины не только в нашей стране, но и за ее пределами»[88].

Корреспондент «Известий» А.Бурштейн в статье «Академик Филатов и его школа» написала в 1946 году: «Эти открытия незаметно вывели академика Филатова за рамки основной его специальности – глазных болезней. Он перешел к экспериментам по пересадке консервированной трупной кожи при кожных болезнях – склеродермии, волчанке, проказе и др. Результаты и тут оказались очень удачными. Были случаи, когда у больных с лицом, обезображенным красной волчанкой (при этом поражения захватывают нос и ложатся крыльями на щеки), после пересадки консервированной трупной кожи бляшки целиком рассасывались, почти не оставляя следов»[89].

За свои работы в области биогенных стимуляторов В.П. Филатов был награжден Академией наук СССР Золотой медалью имени И.И. Мечникова.

Владимир Петрович Филатов отдал науке около шестидесяти лет своей жизни. Он был выдающимся ученым, блестящим клиницистом и талантливым педагогом. Как ученый, совершил ряд крупных открытий, оставив после своей смерти более четырехсот научных работ. Как клиницист-офтальмолог, был непревзойденным диагностом и виртуозным хирургом, а как педагог – подготовил девять профессоров и несколько десятков кандидатов наук. Слава об академике В.П. Филатове облетела весь мир.

«Летом 1952 года вместе с В.В. Скородинской-Филатовой Владимир Петрович посетил родные места Саранск и Михайловку. Особенно радушно встретили Филатова его земляки в селе Михайловка. …Его разместили в старом деревянном доме, построенном еще его отцом. Академик был глубоко тронут теплой встречей. Он снял шляпу, поклонился своим землякам и сердечно поблагодарил их. В 1968 году на здании участковой больницы в селе Михайловка Ромодановского района Мордовии была открыта памятная доска. На ней высечены слова: «В этом доме родился великий русский ученый-окулист академик В.П. Филатов»[90].

Теперь я хочу рассказать о Владимире Петровиче не как об ученом и враче, а как о человеке. Начну со слов В.П. Филатова, написанных им в своих воспоминаниях: «Несомненно, что я мог бы сделаться художником. Это не значит, что был бы я большим художником, но что я мог бы отдаться живописи всеми своими чувствами – это несомненно». Я видел много его картин и в одесских домах Филатовых, и у нас на даче, где в молодости он проводил почти каждое лето. Может быть, с профессиональной точки зрения они не выдерживали критики, но мне все его картины очень нравились, так как в них всегда было какое-то настроение. Я бывал в Одессе у Филатовых несколько раз, но выдающуюся личность бабушкиного брата Владимира Петровича я сам вряд ли могу оценить по достоинству, так как при его жизни был слишком мал, и личных контактов у меня с ним было немного. Он регулярно приезжал на дачу к Сперанским до войны, но я этого не помню. Зато мне могут помочь воспоминания Натальи Семпер (Соколовой). Она часто посещала дачу Сперанских в предвоенные годы и хорошо помнила Владимира Петровича. Упоминая о гостях Сперанских, сидевших за столом на веранде дачи, она пишет: «…Что влечет их сюда? Несомненно, уникальная личность Владимира Петровича Филатова. Живя постоянно в Одессе, занимаясь научной работой, руководя прославленной клиникой, он приезжает летом отдыхать к сестре, потому что любит нашу Влахернскую и своих близких…

Ростом высокий, солидный и добрый, Владимир Петрович при всем своем научном величии и славе в жизни прост и отзывчив: может вынуть соринку из глаза мужика на молотьбе, отнести капли деревенской бабке. Он – любящий отец: его сынишка Сережа, по прозвищу Ложкин, таскает нам мячи на теннисе; оба неразлучны – говорят, первая жена покинула Филатова… Во второй раз он женился на своей ассистентке. На даче он общителен и остроумен – пишет стихи, фантазирует, шутит; придумал себе греческое имя Воталиф (его фамилия наизнанку) Филатидис, сестру называет Лиспет, ее мужа – Геонес. Был у них в саду высокий пень, обрубок сосны – В.П. вырезал из него забавную фигуру фавна, раскрасил его и назвал Сперофилом. Обо всех этих персонажах сочинил историю в стихах.

Но главное его хобби – живопись. Филатов считает себя более художником, чем великим врачом! Гуляя по окрестностям, он выбирает точки для своих пейзажей и неутомимо пишет этюды маслом. Однажды осенью, в леденящий ветреный день, я заметила его на Шуколовской горе… сидит, скорчившись, на стульчике, такой