Скверная жизнь дракона. Книга восьмая - Александр Костенко

безумном страхе набросился на стоявшего рядом гоблина, мощным укусом вырвав часть трахеи. Обезумевшего волка я добил магией, а остальным чёткими ударами набалдашника проломил черепа.

Мы вышли к началу рукотворной поляны с торчащими всюду пнями и изгородью. Вход в изгороди из сваленных стволов деревьев охраняло четверо гобляторов, за ними мелькали десятки зелёных тварей и виднелся рукотворный холм с чёрным зевом спуска под землю. «Чувство магии» показывало там светящиеся звёздочки, где ходившие по единственному и длинному проходу, а где они сидели группами в небольших боковых комнатах, похожих на вспученные карманы главного прохода. В самом конце прохода одна звёздочка не двигалась, а другая стояла вплотную и раскачивалась. Не удивлюсь, если вожак и гоблинская матка производят новое потомство.

Мы с девочкой скрывались за зарослями кустарника. Я сказал девочке быть готовой, и по моему зову примчаться к входу в логово. Малышка робко схватила меня за край куртки.

— Соя здесь. И хозяин здесь, — пролепетала та.

— Здесь, здесь, мелкое наказание моей скверной жизни. Хорошо всё будет, — я потрепал девочку по голове, взлохматив короткие блекло-жёлтые волосы. Та улыбнулась и отпустила мою куртку.

Как расправиться с логовом тварей, в котором только гобляторов не меньше двух сотен? Как попасть в пещеру, когда в надземной части логова бродят десятки тварей, включая гоблинов, шаманов и высшего гоблина, двухметровой твари с широкими руками и мощными плечами? На первый вопрос ответ есть — надо убить всех монстров. На второй вопрос ответ ещё проще.

Нужно ворваться в логово, групповым «Ступором» обездвижить гобляторов на входе, «Рывками» пронестись от густых зарослей кустарника и на ходу расстрелять монстров магией. И устроить небольшой, но приятный геноцид. Гоблина-шамана я убил одним из первых, «Ледяным копьём» пробив тому сердце — монстр чего-то крякнул и осел на землю, опираясь на деревянный посох с перьями птиц. Несколько гоблинов-лучников так же померли от «Ледяных копий», а двухметровая туша вобона сперва замерла от «Магической пращи», чтобы рухнуть оземь мешком с дерьмом, и с глубокой вмятиной в черепе.

— Сюда иди, — крикнул я девочке, всё так же сидевшей за кустами. Она аккуратно отогнула боковую веточку и партизаном сквозь листву посмотрела на вход в логово. Я помахал рукой, подзывая.

Девочка прошла рядом с убитыми дозорными гобляторами, и ошалело уставилась на разгром в надземном лагере. Одни монстры лежали с вмятинами в головах, у других в черепах и груди сквозные отверстия, третьи умерли, руками держась за вскрытые глотки. Но ещё больше девочка ошарашенно смотрела на меня, заляпанного кровью болезненно красно-зелёного цвета.

Девочка принюхалась, её маленькие ноздри чуть раздулись, и она тут же прикрыла нос ладошками. Пахло засаленными телами, кровью и желчью, превращаясь в отвратное амбре.

— Пахнет нехорошо.

— Да ладно? — я сдержал смешок, и легонько потюкал девочку пальцем в лоб. — Кто-то два месяца назад не чувствовал запаха конского дерьма.

— Чу… чувствовала, — пролепетала девочка, грустно опустив взгляд. Но тут же приободрилась, в её взгляде вновь расцвёл цветочек счастья. — Но Соя здесь.

— Когда же ты научишься использовать личные местоимения, а? — раздражённо произнёс я.

— Я могу, — с гордостью выпалила та.

— Так почему не используешь, а?

— Потому что я — Соя!

Я не нашёл, что ответить. Просто не знал. Правда, хотелось сказать что-то наподобие «Ой, всё» и уйти в закат — но ни первое, ни второе гордому дракону не предполагается делать. Хотя так хочется, что аж под хвостом чешется. И неважно, что я сейчас в форме ксата.

Девочка, морщась от тухлого воздуха, шла следом по длинному подземному проходу, утыканному костяными тотемами, кусками деревьев с вырезанными на них кривыми нечитаемыми рисунками, и с накарябанными символами примитивной клинописи. По моему приказу девочка замирала на месте, пока я разбирался со встречавшимися монстрами, но оставить её снаружи я не мог — около входа в логово висело четырнадцать палок, украшенных черепками и перьями. Волчьи вешки. Пятеро мертвы, вместе с патрулями, но ещё девять где-то бродят. И могут бродить вместе с другими гоблинами.

Благодаря необычному зрению и «Чувству магии», я без проблем обнаруживал монстров и несколько раз избежал западни — но каждый раз я оставлял девочку позади. Долгие минуты она стояла в кромешной тьме, прижимая руки к груди и животу, вздрагивая от вскриков гоблинов. И каждый раз, слыша приближавшиеся одиночные шаги — она облегчённо улыбалась.

После сражений с нежитью в саду эльфов, после изничтожающих тренировок с матонами — с гоблинами я расправлялся в полудрёме. Даже гоблина-чемпиона, тварь в два с половиной метра роста, с «Щитом магии» и «Второй бронёй» в кожаном нагруднике и орудовавшую стальной булавой как палочкой дирижёра — даже с ним я расправился играючи. Спокойно увернулся от удара, снял «Щит магии» «Магическими стрелами», обездвижил пращой и точным ударом осна посоха пробил череп.

В конце длинного сырого земляного коридора, пропахшего немытыми телами и экскрементами, от прохода вбок резко отходила продолговатая пещера. Там светились пять облачков, одно распухшее и три крохотных в самом дальнем углу. И огромное в три метра облако, стоявшее строго по центру и будто ожидавшее меня.

— Стой здесь, — я подвёл девочку к стене. Она робко протянула вперёд все четыре руки, в кромешной темноте нашарила стену и прижалась к ней спиной. — Закрой уши, плотно. Всеми руками.

— Соя здесь? — с мольбой прошептала малышка, повернув голову в сторону моего голоса.

— И ты здесь, и я здесь. Хорошо всё будет, — я легонько тюкнул девочку пальцем в лоб, на что та выдавила кривую улыбку и закрыла уши, каждое двумя ладонями, одну на другую. И, зачем-то, ещё и прикрыла глаза.

Облако в центре пещеры принадлежало трёхметровому гоблину, с заплетёнными в густую чёрную косу волосами, с выпирающими жёлтыми клыками и бугристыми мышцами под скреплённой железными цепями кожано-металлической бронёй. Её будто собрали из кусочков разной брони, снятой с авантюристов, а сжимаемый в огромной руке покрытый зазубринами двуручный меч на фоне твари казался кинжалом. Гоблин-царь, самый высокий грейд у гоблинов, не меньше сотни уровней. И живёт не один десяток лет.

— Ну и здоровый же ты шкаф, — процедил я, постепенно приближаясь к гоблину.

Монстр что-то проклокотал на своём наречии и пальцем показал на потолок, где в надземной части логова лежали десятки мёртвых гобляторов. Потом показал за мою спину, намекая на перебитых тварей в логове. Резко тыкнул на меня и на