Золото шаманов - Юрий Гаврюченков

Чёрная шкура ещё мелькала среди деревьев, когда из кузова выпрыгнул Слава. Тяжело, гулко притопнул подошвами, приземлившись. Я пустил в ход листья и покинул укрытие, едва не ставшее ловшкой.

– Чего орёшь? – широко зевнул друган.

– Росомаху видел. Подошла вплотную, вот так, – показал я.

– Да ну?

– В самом деле! – страшные человеческие глаза лесного чудовища и острый частокол длинных жёлтых зубов всё ещё стояли перед моими глазами.

– А чё не сцапал?

– Это меня чуть не сцапали, – я никак не мог успокоиться.

– Чё не стрелял?

– Про пистолет я даже не вспомнил, – хмыкнул я, машинально поддёрнув штаны. Не осрамился хоть, и слава Богу!

Вадик сидел на подножке и задумчиво глядел в чащу.

– Как близко звери подходят, – изрёк он. – Совсем людей не боятся.

– Тайга, – напомнил я.

– Да тьфу на неё, – Слава бодро помочился на переднее колесо. – Скоро мы из тайги уедем!

– Хорошо бы, – задерживаться в лесах, где шастают звери, похожие на умерших врагов, не хотелось ни минуты.

Над головой захлопали крылья. На ветку сосны прямо надо мной опустилась ворона, поёрзала, переступая лапами, и сипло каркнула.

Облегчившись, Слава залез в кабину и стал прогревать движок. Мучимый болезненной слабостью Вадик поспешил присоединиться к нему и на какое-то время я остался один.

Я стоял, прислушиваясь к звукам пробуждающегося леса. Поднялся ветер и шумел в кронах сосен, словно море, катящееся ровными волнами на мягкий песок. Я попытался представить лазурную воду, блестящую мелкой рябью на жарком солнце, но дело не шло. Никак не удавалось оправиться от встречи с Проскуриным. Вернее, с очередной его ипостасью. Или чем-то другим, каким бы оно ни было.

Иллюзия безопасности рассеивалась довольно болезненно. В какой-то момент мы с компаньонами ощутили свободу от Мира Кровавой Реки. Теперь, когда Усть-Марья была далеко, а демонический зверь появился совсем рядом, я стал подозревать, что невозможно убежать от напасти, если тащишь её источник с собою. И ещё я решил по прибытии в Санкт-Петербург вплотную заняться изучением вырезанных на Вратах рисунков. Возможно, расшифровка пиктограммы даст немало полезной информации о харги и научит, как с ними бороться. Опыт показывал, что древние шаманы умели это делать успешно.

Я обернулся на негромкий треск. Мечты о курорте развеялись. В других обстоятельствах хрупнувшая под ногой веточка вряд ли была услышана за рёвом ураловского мотора, но теперь моё ухо ловило любой мелкий звук.

Позади меня стоял старик, настоящий эвенкский шаман: в расшитой кожаной бахромой и шнурками с костяными погремушками дохе, высокой меховой шапке и сапогах, похожих на виденные в устьмарьском музее. Плечи по-стариковски сутулились, руки свисали вперёд, словно крылья дохлой птицы.

С виду старец был не опасен, маленький, дряхлый, с тонкой морщинистой шеей, но его изуродованное лицо, вся левая часть которого представляла собой сплошной вдавленный шрам, если не внушало отвращение, то заставляло задуматься, какой заразой он переболел и как ухитрился выжить. Старик выглядел убогим, но перед ним я чувствовал слабость. И ещё – одиночество. Друзья не видели меня и не могли придти на помощь.

Эвенк не был похож на старца, пригрезившегося в часовне. Он не был связан с восхитительным золотым светом, но и не имел ничего общего с красным туманом харги. Он был совершенно иным, однако столь же потусторонним.

Я понял, что должен его выслушать.

– Тайхнгад! – прокаркал древний шаман.

Часть 3 Полковнику никто не кнокает [17]

9

Летящий с кухни сквознячок овевал щёки чадом горелого сала. Навстречу смраду в распахнутое окно влетали слова русского шансона из соседней квартиры. Борин отец-алкоголик слушал своё любимое радио. Неведомый гитарист пел о том, что жизнь удалась и он с друзьями хорошо сидит, особо отмечая, что сидят они «не в шерсти, но в шоколаде». Под этот дебильный аккомпанемент в детском саду галдели малыши. Наверное, водили хоровод под блатняк, сызмальства привыкая к тюремной тематике.

Наконец-то я был дома!

Раньше, когда я видел людей, много в жизни мучавшихся, а потом наслаждающихся шелестом листвы и пением птичек, мне казалось, будто у них в душе что-то умерло, освободив место для наслаждения птичками и листвою. Теперь освободилось место в душе у меня, но я не считал, будто там что-то умерло. Наверное, просто не замечал. Однако сегодня я мог наслаждаться привычными вещами, которых раньше не придавал значения.

И мне это нравилось.

Закутавшись в одеяло, я лежал в постели и рассматривал книжные полки. Книг было много, но места оставалось достаточно. Это моя вторая библиотека. Первая, детская, осталась у мамы.

Хлопнула входная дверь. Супруга пришла из магазина.

– Илья?

Я лежу на тротуаре,

Лаская дёснами кирпич.

Зря пошёл я чужими дворами

Вся моя жизнь – это злобный кич.

– Илья! – Маринка не дала дослушать по радио хулиганскую историю, в которой я уже начал находить что-то увлекательное. – Ору, ору… Ты есть будешь?

– Буду, дорогая.

Приятно, когда о тебе заботятся. Человеку нужно много, чтобы почувствовать себя счастливым.

Много пострадать, многого лишиться. Только потом начинаешь по-настоящему ценить скромные мелочи жизни.

Чистую постель. Обед, приготовленный заботливой супругой. Крышу над головой… Даже музыкальные увлечения соседа-алкаша вызывали не раздражение, а снисходительную улыбку.

После пещерных ужасов, кутузки СОБРа и инфернальной Усть-Марьи я решительно ко всему относился доброжелательно.

Два с половиной центнера золота достались нелегко. Однако дело было сделано. Мы вернулись из экспедиции живыми и привезли в Санкт-Петербург Золотые Врата!

Тут было, чем гордиться, но почему-то по возвращении домой все эмоции кончились. В душе была усталость, пустота и отстранённость, широкая, глобальная, до абсолютной благожелательности ко всему окружающему.

– Милый, ты пойдёшь обедать или мне принести? – в дверях показалась Маринка.

– Спасибо, я пойду.

Не спеша, я поднялся и побрёл на кухню. Жареное мясо с картошечкой и шкварками – пища простая и здоровая. Дымится, наваленная горкой в тарелочке и вилка наготове, в самый раз! Я сел за стол.

– Приятного аппетита, – Маринка с лёгким беспокойством поглядывала в мою сторону.

– Спасибо, – я взял вилку, отломил хлеб.

– Ты как себя чувствуешь?

– Превосходно, дорогая.

Дом, еда. Что ещё нужно? Да ничего! Чувство самодостаточности было настолько полным, что я улыбнулся.

– Илья, ты как не от мира сего, – заметила Маринка далеко не впервые.

Вместо ответа с улицы донёсся вопль Шнура:

Я алкоголик и придурок!

Алкоголик и придурок!

Борин отец давал газу.

– Конечно, – мирно ответил я и принялся кушать.

– Ты так странно улыбаешься всё время. Думаешь о чём-то своём и улыбаешься.

– Да, дорогая. Так и есть.

– Что с тобой произошло?

Этот вопрос Маринка задавала уже много раз, а я не знал, что ответить. Поначалу казалось, что рассказывать слишком много и лучше отложить историю на потом. Затем я отогрелся и чувства стали таять, пока не истаяли вовсе. Теперь я не находил слов.

– Не знаю, – бесхитростно отозвался я.

– Вы вернулись какие-то странные. Ксения говорит, что Слава замкнулся, ничего не рассказывает, только пьёт. Ты лежишь в постели целыми днями и молчишь. Что с вами случилось, Илья? Из тебя слова не вытянешь. Ты как-то изменился.

– Наверное.

– Когда ты приехал, у тебя глаза были ожесточённые, а сейчас…

– Отлежался, – пробормотал я. – Отмяк.

Харги казались кошмарным сном. Но вот, сон закончился, а явь оказалась такая уютная…

– Илья!

– Спасибо, дорогая, – я отодвинул пустую тарелку. – Было очень вкусно.

– У вас что-то настолько страшное произошло, о чём ты стараешься забыть? – проникновенно спросила Маринка.

Интересная мысль. Не иначе, как супруга популярных книжек о психологии начиталась на досуге. Время у неё было.

– Как у тебя сегодня день прошёл? – совершенно невпопад спросил я и посмотрел на Маринку невинным взором.

Вопрос привёл жену в совершеннейшее смятение. Маринка замерла и только было открыла рот, как телефон, в который я упирался локтем, пронзительно зазвонил.

– Возьми, узнай, кто там, – вибрация от звонка неприятно отдавала в кость, но совершенно не хотелось двигаться и я даже руку не убрал.

Маринка схватила трубку. Я заметил, что глаза у жены на мокром месте.

– Тебя, незнакомый мужской голос.

Интересно. Обычно супруга безошибочно определяла всех моих партнёров по бизнесу. Непрошеный звонок не предвещал ничего хорошего, но мне и это было безразлично.

– Алло, – я взял трубку.

– Здравствуйте, Илья Игоревич, – сухим казённым тоном приветствовал меня Ласточкин. – С возвращением в Санкт-Петербург.