Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - Стинг

контракт на музыку и тексты. По условиям контракта авторы и издатель делят пополам полученные за песни роялти. Например, после продажи пластинки роялти делится ровно пополам между автором и исполнителем. После этого паблишер берет 50 % от полученных автором роялти. У нас пока еще нет контракта с лейблом, поэтому мы совершенно не знакомы с этими тонкостями. Мы просто хотим, чтобы кто-нибудь нам помог, и если за эту помощь с нас хотят взять половину доходов, которые пока еще неизвестно, получим ли мы, нас это устраивает. Нам говорят, что предлагают стандартный контракт, и так как никто из нас никогда не видел контракта издателя на использование музыки и текста, мы довольны и считаем, что делаем шаг, приближающий нас к светлому будущему.

Кэрол ведет нас на ланч в небольшой ресторан в районе Ноттинг-Хилл поблизости от офиса Virgin на Портобелло-роуд. Она говорит, что после ланча отнесет наши демозаписи в лейбл – отделение компании. Мы думаем, что раз уж нас поддерживает издательство, то лейбл отнесется к нам, по крайней мере, серьезно и может даже предложит контракт. Мы наивно надеемся на получение аванса, который позволит нам переехать в Лондон, найти жилье, купить микроавтобус и приличное музыкальное и звуковое оборудование, после чего сможем полностью посвятить себя музыке. Все это возможно только при наличии контракта с лейблом. За свои 50 процентов паблишер готов предоставлять нам только бесплатное время для записи на студии Pathway.

Мы приходим к Кэрол во второй половине дня, нас ждут плохие новости. Наши демо не понравились лейблу. Кэрол, кажется, эта новость тоже расстроила. В глубине души мы подозревали, что так все и будет. Выходит, нашим мечтам не суждено сбыться. Кэрол обещает, что после подписания контракта с издателем она будет продолжать нам помогать, попробует организовать выступления в Лондоне и будет рекомендовать нас другим лейблам. Говорит, что мы должны показать контракт нашему адвокату до того, как его подпишем. По дороге назад в Ньюкасл мы с нежностью поглядываем на контракт, словно эти бумаги являются картой зарытых пиратских сокровищ. За окнами микроавтобуса проносятся сельские пейзажи. Джерри неожиданно начинает громко смеяться.

«Отчего такое веселье?» – спрашиваю я.

«Кэрол считает, что у нас есть гребаный адвокат. Я, бл. дь, не могу себе позволить ночной горшок купить, а она считает, что у нас есть адвокат. За кого она нас, бл. дь, принимает?»

Я задумчиво киваю, восхищаясь реалистичным подходом Джерри к этой жизни.

«У меня есть адвокат, – с неожиданной гордостью произносит Ронни с заднего сиденья микроавтобуса. Он потягивает уже третью банку Carlsberg Special. – Я покажу ему контракт утром в понедельник, и он выскажет свое мнение».

«Да говно все это собачье! – восклицает Джерри. – Это опять деньги на ветер. Пей свое пиво и не выступай!»

«А вот совсем не говно! – мрачно отвечает Ронни. – Это деловая жилка, которой у вас двоих совершенно нет. Что скажешь, Терри?»

Терри, второй из наших мудрых старших товарищей, спит сладким сном, прислонившись щекой к стеклу.

Я за рулем уже четыре часа. Мы подъезжаем к концу трассы M1, до Ньюкасла остается сто пятьдесят километров.

«Что думаешь, Терри?»

«По поводу чего?»

«По поводу гребаного контракта».

«Не знаю, а ты сам что думаешь, Стинг?»

«Я представил себе, что, скажем, через шесть лет после того, как мы продадим миллионы пластинок и станем известными во всем мире, наш контракт с Virgin Publishing, по которому они получают половину наших доходов, принесет им миллионы фунтов, причем совершенно незаслуженных, лишь за то, что они позволили нам записываться в Pathway Studios. И тогда мы будем судиться с Ричардом Брэнсоном за авторские права на наш самый ценный материал».

«Пошел ты на хер, Стинг», – произносит Джерри.

Мы будем обсуждать эту тему до конца поездки и в конце концов сойдемся на том, что нищим особо выбирать не приходится, лейблам мы неинтересны, и нам сильно повезло, что в Лондоне у нас есть союзник в лице Кэрол. Мы решаем, что Ронни покажет контракт своему адвокату в понедельник после моей свадьбы.

Однако Ронни не сообщает нам одной важной детали. Он не говорит, что его адвокат занимается только сделками с недвижимостью и в глаза не видел ни одного контракта из области музыкального бизнеса. Этот адвокат понятия не имеет о роялти и разделении доходов между музыкантами и издателем, для него все эти вопросы – дремучий лес. И когда Ронни приносит контракт этому всезнайке, тот с любопытством смотрит на документ, пожимает плечами и говорит, что, по его мнению, все в полном порядке. Ободренные полученным за двадцать фунтов мнением «эксперта», мы считаем, что нас не обманут, и подписываем контракт, по которому отказываемся от пятидесяти процентов своих доходов. Все остальное – это история судебных процессов будущего.

Вечером за день до свадьбы мы устраиваем небольшой прием в расположенном на берегу моря Grand Hotel. В отеле поселилась семья Фрэнсис: отец Джозеф Томелти с женой Леной и несколько их друзей из актерской среды, приехавших из Лондона. Джо Томелти уже в годах. Он сидит в большом кожаном кресле у горящего камина. У него красное лицо, копна седых волос, располагающая улыбка и такие же темные глаза, как и у его дочери. Его жена Лена – более сдержанная, я бы даже сказал, немного стеснительная, и в ней нет ни намека на театральность.

На приеме присутствуют и мои родители. По сравнению с родителями Фрэнсис, они выглядят очень молодо, словно начинающие актеры, которым достались более возрастные роли. Я думаю о том, что именно такими они мне всегда и казались. Они принадлежат к более молодому поколению, чем родители моей невесты. Мать с отцом пребывают в прекрасном расположении духа, пытаясь создать вокруг себя атмосферу стабильности, что, по моему личному мнению, им удается не очень успешно.

Мой красавец-брат Фил наблюдает за всем с саркастической улыбкой, словно дворянин эпохи королевы Елизаветы смотрит пантомиму, которая занимает его внимание, но не особо развлекает. Он что, сомневается в том, что мой брак будет долгим и счастливым? Фил молчит, поднимает бокал с пивом, насмешливо изогнув одну бровь, смотрит мне в глаза и отпивает глоток за мое здоровье.

Моим шафером на свадьбе будет Кит Галлахер, с которым мы дружим и пьем вот уже десять лет. Кит в пятнадцать лет бросил школу и стал учеником на машиностроительном заводе Parson’s в Байкере. Во время работы он по вечерам учился и получил диплом инженера. Кит добился всего сам, он всегда поддерживал мои музыкальные устремления. Кит всегда верил в меня, даже тогда, когда никто этого