Путешествие в сакральный Египет - Поль Брантон

Именно здесь, в Южном, или Верхнем, Египте (как с незапамятных времен окрестили его географы), отчетливее всего видны следы древности.

Его всемирно знаменитая столица Фивы («Сто-вратный Город» Гомера) уже канула в Лету, но она оставила нам Карнак — некогда главную резиденцию египетского жречества.

И сегодня Карнак — настоящая жемчужина округи. Слава его величественных, хотя и изрядно разрушенных в наши дни храмов облетела весь мир. В их число входит и крупнейший из ныне известных древних храмов Египта — Великий Дом Амона-Ра, которому в свое время платили дань все прочие египетские храмы. Потому-то я и решил сделать Карнак завершающим пунктом своего паломничества. Я бродил меж его осыпающихся руин и поваленных колонн как при ярком свете Солнца, так и в тусклом свете Луны.

Карнак, расположенный неподалеку от большой зеленой пальмовой рощи, стоит в двух или трех милях ниже по реке от Луксора и чуть в стороне от берега. К нему по широкой равнине ведет пыльная дорога, открытая палящим лучам сияющего на бледном небосводе светила. После увенчанного белым куполом мавзолея исламского шейха и тамарисковой рощи на пути путешественника неожиданно вырастает огромный, сложенный из песчанника пилон. Повсюду на полях снуют хохлатые удоды, выискивая себе пропитание посреди жнивья. Такой же обыденной частью пейзажа являются разбросанные тут и там безголовые, полуразбитые, полузакопанные или опрокинутые небольшие сфинксы с бараньими головами. Когда-то они стояли по обе стороны дороги на всем ее протяжении от Луксора до Карнака, но теперь в большинстве своем погребены под слоем земли в придорожных полях. Протяженность дороги составляет три мили, так что в древности ее должны были украшать с обеих сторон сотни таких сфинксов.

Довольно живописное зрелище являет собою величественный сторожевой пилон, вздымающийся ввысь на двадцать три ярда.

Такая архитектурная форма как пилон — с его наклонными гранями башен и изогнутым нависающим архитравом — производит яркое впечатление строгой красоты и силы. Фронтальная стена пилона украшена рельефным портретом Птолемея, создавшего этот памятник, — царь был запечатлен в момент подношения даров фиванским богам. Кроме того, величественный портал прорезали сверху донизу четыре вертикальных желоба, в которых было проделано по нескольку круглых углублений. В эти углубления вставлялись некогда древки флагов, украшавших храм во время религиозных праздников и отпугивавших своей яркой расцветкой злые силы.

Войдя внутрь, я оказался посреди открытого двора храма Хонсу — бога, изображавшегося с головой ястреба. В представлении непосвященных египтян он был сыном Амона. Центр двора занимали два ровных ряда разбитых колонн, от которых уцелели лишь основания. На стенах была запечатлена священная процессия судов, плывущих вверх по Нилу к Луксору, чтобы доставить туда образ Амона-Ра. Я пробрался в разрушенное святилище, где в древности хранилась священная храмовая ладья Хонсу. Обряды и ритуалы, проводившиеся в этих стенах, много значили для народа и для жрецов, стремившихся к усилению своего авторитета; но особое значение они имели для самих царей. И только посвященные не видели в них ничего особенного, поскольку понимали, что все это — лишь символы и иносказания, но никак не проявления реальности.

На восточной стене, примыкающей к святилищу внутренней комнаты, я обнаружил серию любопытных барельефов, для каждого из которых был выделен свой особый фриз. И первым попавшимся мне на глаза резным изображением оказался Сфинкс — мой старый друг, рядом с которым я когда-то медитировал долгой зимней ночью!

Я сразу же понял, что набрел на что-то важное, ибо можно блуждать среди развалин египетских храмов целыми днями и не встретить ни единого изображения Сфинкса ни на стене, ни на колонне.

На следующем барельефе был изображен фараон Рамсес IV, подносящий статуэтку в дар богине

Аменти. Эта статуэтка имела плоское основание, на котором уместились сразу две фигурки. Впереди сидит на корточках ребенок — никто иной как Гор, сын Осириса. С его головы свешивается набок нечто напоминающее густую прядь волос, — Гор увенчан символами Солнца и змеи. Его левая рука покоится на колене, а правая — поднята к лицу, ее указательный палец прижат к губам, — Гор призывает хранить молчание.

А позади него — фигура Сфинкса.

Аменти протягивает свою правую руку навстречу Рамсесу. Ее пальцы сжимают крест с кольцом наверху, направленный как раз между глаз царя.

Что же могла означать эта сцена?

Египтолог, разумеется, сразу же предложил бы очевидное и аргументированное истолкование, которое, на его уровне, в самом деле можно было бы признать правильным. Он сказал бы, что царь приносит жертву богине и ничего более. Такие настенные изображения действительно зачастую посвящены каким-либо историческим событиям (например, победоносной войне). Но эта сцена — явно иного порядка и изображает некий в высшей степени священный ритуал (тем более, что помещена она как раз возле святилища — святая святых храма).

Точно так же, как египетские иероглифы имели эзотерическое значение, известное лишь посвященным жрецам, хотя в то же время могли служить и как обычная система письменности, так и изображения богов тоже значили для посвященных гораздо больше, чем для простолюдинов. Таким образом, скрытый смысл этой картины был понятен лишь тем, кто был хорошо знаком с учением мистерий.

Ключевой фигурой всей композиции является богиня Аменти. Крест с круглой рукоятью (или кольцом наверху), которым она указывает между глаз Рамсеса, жрецы называли «Ключом к таинствам». Он символизировал доступ к мистериям и их тайнам, хотя для египтолога это просто иероглиф, обозначающий жизнь. Но для посвященного это все же ключ, открывающий двери храма мистерий; а как геометрическая фигура он символизирует торжествующий бессмертный дух посвященного, освободившийся от своего «распятого» материального тела. Круг, не имеющий ни начала, ни конца, означает вечную природу божественного духа; а крест символизирует сходное со смертью состояние транса, в которое погружают посвящаемого.

Таким образом, крест — это смерть посвящаемого, его распятие. В некоторых храмах человека и в самом деле укладывали на деревянное ложе, имевшее форму креста.

Точка между бровями человека приблизительно указывает на местоположение шишковидной железы, сложность функций которой до сих пор удивляет медиков. На первой ступени посвящения эту железу особым способом активизировал иерофант, что на некоторое время делало посвящаемого способным видеть бесплотные существа, неизменно присутствовавшие на этой церемонии. При этом использовались месмерические методы, но помимо них применялись и сильнодействующие воскурения.

Следовательно, указуя крестом на переносицу фараона, богиня Аменти дает ему позволение на участие в мистериях и открывает ему на время видение иного мира. Но фараону нельзя было никому рассказывать о том, что он видел и чувствовал во время посвящения. Об этом напоминает первая фигурка статуэтки — маленький Гор или «Гор горизонта», но на самом деле бог Гормаху, традиционно ассоциирующийся со Сфинксом; его прижатый к губам палец недвусмысленно означает приказ хранить молчание. Подобные образы встречаются во всех храмах и размещаются также возле святилищ. И везде прижатый к губам палец символизирует тайну, окружающую божественные мистерии.

Сама Аменти является женской («сокрытой») ипостасью Амона.

А то, что царь предлагает статуэтку богине в виде подношения, указывает на его готовность сомкнуть уста и навечно сохранить доверенную ему тайну.

Но для чего за спиной у Гормаху помещена фигурка лежащего Сфинкса?

Сфинкс подобен погруженному в транс посвященному, полностью лишившемуся дара речи на все время посвящения, и потому всегда молчит. За всю свою долгую жизнь он не сказал людям вслух ни единого слова. Сфинкс умеет хранить свои секреты. Но какие именно древние секреты он хранит?

То были секреты посвящения.

Сфинксу было поручено охранять самый величественный из всех древних храмов посвящений — Великую пирамиду.

Ведь церемониальная дорога к пирамиде всегда шла со стороны Нила, и каждый, кто шел от берега реки, желая, попасть в пирамиду, должен был сначала пройти мимо Сфинкса.

И молчание Сфинкса призвано было еще раз напомнить всем о необходимости свято оберегать тайну посвящения.