Путешествие в сакральный Египет - Поль Брантон

Поль Брантон

«ПУТЕШЕСТВИЕ В САКРАЛЬНЫЙ ЕГИПЕТ»

Во имя Аллаха, всемилостивого и всемилосердного!

Я преклонил колени за одной из благородных колонн мечети, позволив своей душе в благоговейной тишине возноситься на легких крыльях навстречу Высшей Силе, которую молившиеся рядом со мною люди называли Аллахом; Силе, для которой я до сих пор не нашел достойного Ее имени, но здесь, в Египте, согласился называть Аллахом вместе со всеми. Я знаю, что в таких случаях мы все подразумеваем одно и тоже — Верховное Существо, держащее всех нас в своих незримых ладонях; а потому мне нетрудно принять его как под любым традиционным именем, так и вовсе безымянным.

Не знаю точно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то из присутствующих начал едва слышно нараспев читать стихи из огромного старинного Корана — священного писания, данного Аллахом этой земле. И пока с его губ слетал благозвучный арабский речитатив, я решил посмотреть на собравшихся здесь людей, верных завету Пророка собираться вместе перед наступлением сумерек, чтобы несколько минут поразмышлять о Божественном Источнике, коему все мы обязаны своим существованием. Рядом со мной сидел старик, одетый в длинную рубаху из белого с синими полосами шелка. Кожа его была чуть светлее скорлупы грецкого ореха и как нельзя лучше подчеркивала ослепительную белизну зубов. Он бормотал молитвы, то и дело касаясь лбом мягкого красного ковра. Время от времени он вставал, но затем снова опускался на пол для земного поклона. Прижав ладони к бедрам, он продолжал бормотать молитвы и вскоре опять прикасался бровями к полу.

Я заметил еще одного старика, который вошел и, призвав благословение Аллаха, начал озираться по сторонам, также как и я, а вскоре закачался из стороны в сторону в молитвенном экстазе. По его виду можно было судить, что он крайне беден. Его видавшая виды одежда — некогда белого, но сейчас грязно-серого цвета — грозила в любую минуту развалиться на куски.

Сморщенное и изувеченное шрамом лицо казалось уставшим от бесконечной борьбы, которую его заставляли вести жизнь и сам Аллах. Но здесь — в этом священном месте, предназначенном для изгнания мыслей о мирских заботах и замены их думами о Боге — несколько морщинок на лбу его разгладились, и по лицу постепенно разлилось умиротворенное выражение. Можно было без труда догадаться, что происходило в его душе. Видимо, он говорил про себя:

«О Аллах, Всепобеждающий и Всепрощающий, воистину, Ты ниспослал рабу своему все эти тяготы, дабы испытать его. Но только Ты знаешь, что ему во благо, а что нет. Пасть пред Тобой на колени и вознести молитву Тебе — вот истинное благо. Истинно говорил Твой Пророк, да пребудет с ним мир: “Не бойся и не будь в печали, но радуйся в пред…???…

От редакции

Д-р Брайтон родился в Лондоне в 1898 году. Уже с юности он увлекся сравнительным религиоведением, мистицизмом и оккультной философией.

Став к 30-м годам нашего века довольно известным журналистом, он получил возможность путешествовать по странам загадочного и притягательного для него Востока в поисках непосредственных контактов с носителями эзотерических традиций.

Накопленные в этих поездках обширные знания ему удалось гармонично сочетать со способностью образно и убедительно передавать их своему читателю. Его книги, переведены на многие языки мира, по сей день остаются бестселлерами.

Основная идея настоящей книги логически развивается на протяжении всего повествования, начиная с авторских исследований мистического назначения пирамид, через подробный рассказ о контактах с современными исламскими дервишами и магами, до проникновения в содержание посвятительных мистерий Древнего Египта.

Духовные тайны и магия Востока — бездонны, что автору блестяще удалось продемонстрировать в своей замечательной и в высшей степени увлекательной книге.

Посвящение Его Высочеству князю Исмаилу Дауду

Трое мужчин выехали чудной весенней ночью из Каира и около часа проговорили у Великой пирамиды. Одним из них были Вы, Ваше Высочество, другим — посол некоей восточной страны, а третьим — автор этих заметок и размышлений. Ваше Высочество тогда заметили, что ныне в Египте вряд ли найдешь какие-либо следы той необычайной духовности или той странной магии, поиск которых влечет меня из одной страны в другую. И потом Вы еще не раз повторяли мне эго.

И все же я продолжал свои поиски, и мне удалось узнать о некоторых вещах, которые, как мне казалось, смогут заинтересовать людей Запада. И если я предлагаю результаты трудов своих также и Вам, Ваше Высочество, то лишь потому, что они, смею надеяться, помогут Вам лучше понять ту веру, что столь безраздельно владеет мною, и, возможно, лучше понять, почему я придерживаюсь ее. Данное же посвящение — всего лишь скромный жест, призванный подчеркнуть то удовольствие, которое дарят мне добрые взаимоотношения, установившиеся между нами, несмотря на все различия нашего с Вами интеллектуального склада.

И наконец, пусть эта книга станет моей данью Египту — стране, чье новое лицо так хорошо знакомо Вам и чья древняя слава так влечет меня. И да позволено мне будет добавить к сему одну древне-римскую поговорку: «Тот, кто однажды напьется из Нила, навсегда станет другом людей, живущих на берегах этой великой реки».

Ночь со сфинксом

Ушел последний любопытный турист, и последний облаченный в черное экскурсовод в тысячный раз повторил то немногое, что ему известно о его древней стране, — то, что следует знать для развлечения иностранных гостей. Компания усталых ослов и не менее уставших орущих верблюдов заспешила домой, унося на себе последних на сегодняшний день седоков.

Египетский пейзаж на фоне сумерек — картина незабываемой, неземной красоты. Все вокруг меняет свой цвет, и между небом и землей вдруг вспыхивает самая невероятная гамма.

Я сидел на мягком желтом песке перед величавой, царственной фигурой припавшего к земле Сфинкса, слегка отодвинувшись в сторону от его взгляда, и как завороженный наблюдал за фантастической игрой эфирных красок, создающих быстро меняющиеся образы, которые столь же быстро тускнеют после тою, как закатное Солнце перестает купать Египет в золотых лучах своей ослепительной славы. Ибо кто же из тех, кому дано было воспринять благую весть последних рассеянных лучей восхитительного и таинственного африканского заката, не почувствовал себя на время в раю? До тех пор, пока люди окончательно не огрубеют и не умрут духовно, они не перестанут любить Отца всего живого — Солнце, оживляющее все в этом мире благодаря своей волшебной силе, с которой ничто не может сравниться. Они вовсе не были глупцами — те древние люди, почитавшие Ра — Великий Свет — и принимавшие его в свои сердца как бога.

Сначала источник этого света завис совсем рядом с землей, окрашивая весь небосвод в ослепительно яркий красный цвет, полыхавший подобно раскаленным углям. Затем цвета стали гуще, и над горизонтом разлилось нежное, кораллово-розовое сияние. Оно становилось все более тусклым, пока, наконец, не уподобилось радуге, рассыпавшись полдюжиной различных оттенков — от нежно-розового до зеленого и золотистого, и не замерцало, упрямо стараясь сохранить последние проблески жизни. Наконец, оно окрасилось в серо-опаловый цвет, уступая место надвигающейся ночи. И вскоре невероятные краски исчезли вместе с ушедшим за горизонт диском величественного светила.

И тут же я увидел, как застывший на опаловом фоне силуэт Сфинкса начал окрашиваться в цвета ночи — растаяли последние алые лучи, ярко озарявшие его бесстрастное лицо.

Он будто вышел из этих безбрежных песков — с этим огромным лицом и распростертым по земле торсом — наводя такой страх на суеверных бедуинов, что они даже прозвали его «Отцом ужаса». А у повидавших виды путешественников эта колоссальная фигура во все века вызывала такое изумление, что при первом же взгляде на нее их губы непроизвольно начинали шептать одни и те же вопросы. Загадка этого неестественного сочетания человеческой головы с львиным телом исподволь влекла сюда потоки паломников, не иссякшие за множество столетий. Но Сфинкс так и остается тайной для самих египтян и вечной загадкой для всего мира. Никому неизвестно, кто и когда создал его; и даже самые великие египтологи могут лишь строить догадки относительно его происхождения и назначения.