Ярмо Господне - Иван Катавасов

Посему осмелюсь возложить на вас добавочную ношу в надежде, что она не станет последней индуктивной соломинкой, ломающей спину верблюду вашей дедукции. Мне хотелось бы напомнить вам, коллега, о вашем командном тандеме с дамой-неофитом Анастасией.

Существует эвентуальная опасность, как если бы в случае несчастья с вами, она внове не обратилась в недостаточного субалтерна. Либо горестнее того, Господи, помилуй и спаси, как бы ей не вздумалось необратимое предпринять… Дабы в отчаянии женском не возвращаться из асилума в бренный и тленный мир, безвозвратно оставленный вашей разумной душой…

Душевно поговорив с наставником, Филипп избрал то ли Настю, то ли какой иной опцион от частного к общему. Бог его знает, этого рыцаря-зелота. Или же нашему герою самому о том покамест не ведомо.

Как бы оно там ни обернулось, форсировать проведение гексагонального ритуала, поскорее становится адептом он не стал. Решил покуда повременить, погодить и не искать еще двоих недостающих поручителей-предстателей среди известных ему рыцарей-адептов, высоко ставящих его как рыцаря-зелота без страха и упрека.

Инквизитору и экзорцисту благочинного округа сего рыцарю Филиппу непозволительно подолгу оставаться в нерешительных сомнениях либо предаваться бесплодным рефлексиям. Решение им принято, и его следует исполнять наряду с другими планами и стратагемами, из которых беспрестанной его заботой является поиск пособника архонтов-апостатов в ближнем окружении орденского звена.

«Или же в его личном составе скрывается доселе нераспознанный ренегат».

Где-то вблизи, в пределах округа также находится набирающий силу геомансер, внушало предзнание рыцарю-инквизитору. Одним домом или уничтожением жилого квартала, предсказатель-разрушитель ни на йоту не удовлетворится.

На текущем этапе расследования наибольшие подозрения у инквизитора вызывает сквайр Константин. Только ли его нерасторопностью и неустойчивостью дарований как субалтерна объясняется секундная задержка в телепортации револьверного инъектора?

Эйдетический контакт со сквайром не выявил что-либо необычное и предосудительное. В первом приближении злонамеренного умысла подставить под автоматную очередь Филиппа Ирнеева у Кастуся Полупанича не обнаружено.

«Вместе с тем намерения и помыслы возможно укрывать, и память разумного существа не подлежит прямому прочтению», — беспристрастно отметил инквизитор.

Наряду с тем существует возможность путем особого ритуала распознавания умов коренным образом в жестком ментальном захвате подавить волю допрашиваемого и добиться необходимого признания по всем пунктам предъявленного обвинения в утрате лояльности ордену. После идентичной процедуры в лучшем случае сквайр Константин Полупанич, к сожалению, лишится самоконтроля над его незначительными дарованиями. Не исключаются необратимое расстройство психики или же летальное обезвоживание организма в итоге пристрастного дознания.

«Прискорбно, ежели отрицательный результат никоим видом не продвинет дознание и предостережет предержащего ренегата, доселе уверенного в своечастной безопасности», — пришел к осторожному выводу инквизитор и предпочел накопить большее количество оперативной информации о подозреваемых.

«Должную роль сыграет удаление из округа дам-неофитов Марии и Анастасии… Рыцарь Патрик так или иначе почувствует их несоответствие орденским предустановлениям…»

Почему Вероника Триконич так упорно настаивала на штурме ночного клуба «Нирвана?» — задался другой версией бесстрастный инквизитор и определился с ближайшими целями и задачами:

«Необходимо негласно усилить орденское звено особливым рыцарем-дознавателем. Предлогом послужит подыскание неразвитого неофита для обучения, стажировки и транспозиции дополнительных дарований».

В первое же гласное посещение супруги Нэнси ее супруг мистер Фил Ирнив за воскресным обедом у мистера Суончера имел светское знакомство с его коллегой — итальянским психиатром доктором Микеле Гвельфи. Синьор Гвельфи оказался седеньким сухоньким подвижным старичком, чем-то напомнившим Филиппу прижизненные портреты успешного русского полководца Суворова и развязного французского литератора Вольтера, кому малограмотные материалисты до сих пор почему-то приписывают некое безбожие.

«Из века в век темное атеистическое просвещение, из рака ноги!»

Истово православный Филипп мирского богоборчества категорически не одобрял. Хотя и признавал, что если бы атеизма не было, его следовало выдумать. И ни в коем разе не запрещать, аналогично гомосексуализму, снимающему физиологический дискомфорт и социальную агрессию у тех индивидуумов, кто генетически и гормонально склонен к однополой любви.

«Атеисты подобны на гомосексуалистов. Не совсем извращенцы, они по природе такие, определенно от греха первородного… Прости им, Господи, идейную содомию их».

Синьор Микеле Гвельфи не мог быть по определению ни содомитом, ни атеистом, поскольку состоит рыцарем-адептом ордена Благодати Господней и Великим инквизитором-клеротом Западно-Европейской конгрегации. В Филадельфию же он прибыл, чтобы приватно побеседовать с рыцарем-инквизитором синьором Филиппо Ирневе-Альберини, воспользовавшись стародавним знакомством с гостеприимным хозяином дома мистером Суончером.

— …В лето Господне 1735-е, брат Фил, неофит Микеле в товариществе с неофитом Патриком истребил, расчленив и развоплотив, суккуба в Неаполе. За что оба сподобились перехода в четвертый круг орденского посвящения.

Рыцарь Микеле всплеснул возмущенно руками и возразил:

— Как вам не стыдно, лорд Патрик! Вы чересчур преувеличиваете мое участие. Я всего-то помогал вам по мере возможности. Хотя, надо признать, завлекли меня к той продажной девице именно вы, сэр.

— Ах юности нашей благие порывы! И сумасброднейшие свершения в удали молодецкой… Простите, оставлю вас на время вдвоем с братом Филиппом…

Из любезности к рыцарю Филиппу старые знакомцы изъяснялись по-русски. Пусть Филипп и отметил несколько подчеркнутое грассирование у итальянца.

«Суккуба ножичками? Круто для третьеклашек!»

— Брат Патрик, прошу не покидать нас, — властно произнес итальянский рыцарь, в мгновение ока отбросивший дурашливый стариковский вид. Став сорокалетним мужчиной под стать рыцарю Патрику, он повернулся к рыцарю Филиппу:

— Двум инквизиторам непременно понадобится доверенный ясновидец-дознаватель в нашем с вами откровенном общении, брат Филипп.

С этой минуты недомолвок и недоговоренностей между тремя рыцарями-собратьями быть не должно. Так было, и так будет.