Ретроградная Венера - Сара Джио

и органично двигаются под укулеле, рядом пытаюсь что-то изобразить я.

– Танцор из меня никудышный, – со смехом признаюсь я Джине.

– Из нас тоже, – отвечает она. – В этом и прелесть.

Она бросает взгляд на Кевина, который с мрачным видом стоит поодаль, скрестив руки на груди.

– Я так понимаю, ваш супруг не поклонник гавайских танцев?

Я пожимаю плечами, не в силах скрыть раздражения.

– Скажите ему, чтобы перестал изображать NPC[39] и шел к нам! – советует Джина.

– NPC?!

– Эх, нет у вас сыновей-подростков! – хохочет она. – Так называют неигровых персонажей в видеоиграх. Как человек, который вроде бы здесь, но не совсем здесь, понимаете? У нас в семье это стало просто мемом, – поясняет Джина, делая круговые движения бедрами.

Кевин – неигровой персонаж? Однозначно. А может, Джина, сама того не ведая, определила и меня? Все эти годы я взбиралась по карьерной лестнице, искала идеального партнера, строила идеальную жизнь – а в это время жизнь проходила мимо меня! Я существовала в строго рамках своей роли… как неигровой персонаж!

– Лена! – Кевин берет меня за руку. – Через несколько минут у нас ужин. Я заказал столик. – Он вежливо улыбается Джине и снова мне. – Пора закругляться.

– Насладитесь вечером как следует! – желает нам Джина.

В следующий миг Грант кружит ее в танце, да так красиво, что это выглядит профессионально. Я зачарованно смотрю на их слаженные движения, пара словно плывет над газоном. Грант чувствует следующее движение жены, а она – его. Супруги слышат друг друга, между ними царит гармония. Они будто два музыкальных инструмента, настроенных на один лад.

А Кевин и я? На первый взгляд, мы идеальная пара, однако стоит присмотреться внимательнее, и за красивым фасадом обнаружится совсем иная картинка. Мы не настроены друг на друга и звучим вразнобой. У нас не получится танцевать в паре. На самом деле мы даже и не пробовали.

* * *

В ресторане я уныло отделяю свеклу от руколы и рисую вилкой круги по тарелке, чтобы убить время. Если Кевин и чувствует мое напряжение, то не подает виду. Напротив, он мастерски ведет беседу от одной темы к другой, избегая самого важного вопроса – нас.

– Сегодня мне написал Мэтт, – сообщает он таким тоном, будто это нерядовая новость.

Далее обычно следует рассказ о том, что у кого-то умерла бабушка или о знакомом, которого ограбили. Через некоторое время я понимаю, о ком говорит Кевин. Мэтт – его лучший друг со времен старшей школы.

– И, судя по всему, они с Натали опять ждут ребенка, – продолжает Кевин. – Сколько же у них будет детей? Четверо? Или пятеро?

Он раздраженно закатывает глаза, словно мы оба против детей, точнее, одинаково порицаем подобное стремление у окружающих.

– Можешь представить себя с такой оравой? – с брезгливым презрением спрашивает он.

– Не знаю… Наверное, – пожимаю плечами я.

– Погоди, – быстро произносит Кевин. – Надеюсь, ты не передумала? Лена, мы ведь согласились, что не хотим детей.

– Ну, вообще-то, – осторожно начинаю я, – Я имею право изменить мнение, разве нет?

Кевин смеется, складывая салфетку в идеальный прямоугольник, однако улыбка меркнет на его лице, как последние лучи солнца на закате.

– Ты шутишь?

– Нет. Вовсе нет.

Кевин резко откидывается на спинку кресла, будто я бросила на стол динамитную шашку.

– Подгузники, коляски… истерики… – Он решительно мотает головой. – Все это не для меня.

С его безупречно чистым «Порше», навороченной итальянской кофемашиной и ящиком для носков, который составил бы достойную конкуренцию самой педантичной домохозяйке, дети точно не для Кевина. И если раньше мне все это нравилось и даже добавляло ему исключительности, теперь я на многое смотрю иначе. Я не говорю, что Кевин плохой. Просто это не мой человек.

Мы ковыряемся у себя в тарелках, каждый погружен в собственные мысли.

– Прости, – нарушает затянувшееся молчание Кевин. – Я не хотел…

– Все в порядке, – вымученно улыбаюсь я. – Я понимаю.

Он вздыхает, понемногу светлея лицом, и вдруг… его рот открывается в смачном зевке.

– Прогулка совсем меня умотала. Ну что, пора на боковую?

– Ты иди, – отзываюсь я. – А я еще немного посижу, полюбуюсь на небо. Говорят, на Гавайях созвездия видны лучше, чем где бы то ни было на земле.

Еще раз зевнув, Кевин пожимает плечами.

– Ты меня не жди, – говорю я, когда он встает из-за стола и оставляет на моей щеке дежурный поцелуй.

* * *

– Что могу вам предложить для начала, мисс? – интересуется бармен, когда я устраиваюсь на табурете за стойкой небольшого пляжного бара, оформленного в традиционном гавайском стиле.

– Не знаю, – грустно вздыхаю я. – Может, какой-нибудь эликсир, чтобы наладить мою жизнь?

– Тяжелый день, да?

– Ага. Белое вино обычно помогает.

– Совиньон блан?

– Прекрасно, – киваю я.

Бармен откупоривает бутылку и наливает в мой бокал щедрую порцию вина. В следующий миг я замечаю машущую мне Джину, которая идет сюда.

– Эй, я так и думала, что это ты! – Она усаживается на соседний табурет и смотрит на мои плечи. – Ого, кажется, кто-то сегодня обгорел.

Я киваю, с кислой гримасой глядя на свои плечи.

– Да уж, надо было чаще мазаться кремом.

– У Гранта то же самое. Ему без защитного крема вообще нельзя: становится красный как рак, – хохочет она. – Он сейчас на стойке регистрации заказывает нам на завтра снорклинг[40]. Если честно, мне это вообще неинтересно, но иногда приходится идти за компанию.

Джина оглядывается вокруг.

– А где муж?

– Кевин решил лечь пораньше, – бесцветным тоном отвечаю я.

Джину не обманешь.

– Все ли в порядке в раю? – спрашивает она, с подозрением вскидывая бровь, и заказывает себе «Негрони».

Чувствуя, как глаза саднит от слез, я всматриваюсь в ее лицо и открываю рот, однако слова не идут.

– Иди-ка сюда, – говорит Джина и обнимает меня, и я начинаю плакать. – Что случилось?

Я так хочу поведать ей о своих злоключениях: о Кевине, о том, как мне одиноко, об ощущении потерянности…

– Лена? – сжимая мои плечи, спрашивает Джина. – Чем тебе помочь?

– Просто… неделя выдалась адски тяжелая, – всхлипываю я, промакивая салфеткой мокрые от слез щеки. – Все слишком сложно, так сразу и не объяснишь.

– А ты попробуй. – Она отпивает глоток коктейля.

– Не, – взяв себя в руки, отказываюсь я. – Давай я тебе лучше историю расскажу – дарю идею для фильма.

– Давай. – Джина склоняется ближе.

– В общем, есть одна женщина, – начинаю я. – Она до сих пор не познала настоящей любви. И хотя для этого было полно возможностей: первые свидания, отношения – реальные и гипотетические, – но ничто не затронуло сердца по-настоящему. Возможно, все идет из