Закон Долга. Вестница - Гюрза Левантская

драгоценности боевого сестринства эйуна. Четыре графини и даже одна маркиза. Женщины держались с достоинством, но он не мог не видеть огонька интереса в их глазах. Конечно, ведь от его титула формально их отделяли только одна-две ступени. А значит, они могли рассматривать его как возможного кандидата в мужья. Весьма желанного с точки зрения ранга кандидата. Только маркиза, которую он неплохо знал, не проявляла к нему подобного внимания.

Покойная матушка со всей серьёзностью относилась к вопросу брака, считая его частью придворной карьеры — никакой иной судьбы для единственного сына она не желала. И именно эту женщину видела подходящей невесткой, не особо интересуясь мнением Альтариэна на этот счёт. Потому она с давних пор бывала приглашённой в их дом. Он, однако, пока не рассматривал в ближайшей перспективе даже саму такую возможность, как брачный союз.

Со смертью матушки Альтариэн, будем честны, выдохнул. И вежливо, но твёрдо сократил визиты «невесты» в дом, в конце концов сведя их на нет. Разойдясь своими дорогами, они остались хорошими знакомыми, поддерживали довольно приятную, но ни к чему не обязывающую переписку. У них имелись совместные темы для разговоров, поскольку образование у обоих было отличное. Найдя для себя несколько общих тем, они часто исписывали десятки страниц, стараясь доказать оппоненту свою точку зрения. И оба прекрасно понимали, что их по жизни столкнула не судьба, а политика. А недавно родители маркизы представили ей мужчину, более устраивавшего её саму в качестве кандидата на роль мужа, и сейчас она всерьёз раздумывала над ответом. О чём тонко намекнула в одном из своих последних писем.

Латнерия закончила читать и встала поприветствовать племянника. Он, как и всегда, выложил к её ногам всё своё уважение и внезапно обнаружил за её спиной притаившуюся в углу коротко постриженную и незаметную как тень шестую женщину. «Мрат приехала?»

Он почувствовал в груди лёгкую волну тепла. К этому созданию он всегда испытывал что-то такое… близкое. Впору сказать, «братские чувства». Но если не считать официальных бесед, они за всю жизнь не сказали друг другу столько слов, чтобы назваться даже знакомыми. И всё же они знали друг друга, а их обоих знали все вокруг.

Пути, что они проделали к вершинам, были разные. И начинали они с разных ступеней: он — сын герцога и герцогини, пары из числа тех, чей день рождения заносится в Книгу родства, двоюродный брат тану. Она — дочь простых солдат, при рождении титула не имеющая. Их делали похожими боль и лишения, которые пришлось вынести, постигая воинскую науку. Он делал это, будучи отосланным на границу с Пустыней, отбиваясь раз в несколько дней от монстров, что обитают там. Одна такая битва чуть не стоила ему жизни, накрепко вбив в голову несколько уроков по её сохранению и скрепив шрамом на шее — на случай, если уроки начнут забываться со временем. Она же билась, подобно прочим, в войнах, в первых рядах становясь под копья.

Им обоим пришлось столкнуться с неприятием двора. Обычная солдатка зубами выгрызала самый маленький титул, а ему нужно было осознать, что тысячи битв с монстрами не заменят «крови за народ» и не способны сохранить ему титул. Всё влияние матери не пересиливало выбитой в камне буквы военных кодексов эйуна. Пришлось доказывать боем.

Потом был скандал, благодаря которому имя будущей помощницы тёти стало известно в каждом военном городке. Её стремления никогда не были мелкими. Ей отказали в следующей ступени. И она поставила на карту всё. Явившись на открытый приём во дворце, где всякий мог изложить свою просьбу верхушке военного командования, она попросила у тёти, тогда ещё не избравшей удел служения Сёстрам, принять её дары.

Признаться, все тогда подумали, что речь идёт о каком-то даре в знак уважения, и с интересом ждали, что положит к ногам Латнерии восторженная молодая солдатка. Она достала меч. Простой, без изысков. Альтариэн, присутствующий на приёме с матерью, очень хорошо помнил, как опустились тогда уголки губ у придворных, подумавших, что девушка принесла всего-то очередной меч. Он, скорее всего, имеет для неё какое-то особое значение, но сколько их таких, «значимых», валяется в оружейной? Пока она не подняла его и не отсекла одним движением толстый хвост своих волос по самый затылок. «Богатство моё и моих потомков» — вот что значил этот жест на языке традиций эйуна. Волосы, передававшиеся из поколения в поколение, которые она должна была завещать собственным детям, — вот что протянула в руке Мрат, которую тогда ещё называли полным именем, данным родителями: Мритнерилия.

Это был поступок, выходивший за любые рамки. Подарок, который нельзя не принять. И Латнерия приняла. Альтариэн впервые видел, как у тёти дрожали руки.

— У меня есть и второй дар, — сказала Мритнерилия.

В гулкой тишине единый выдох прозвучал ударом деревенского колокола. Ещё?!

Она расстегнула форму и показала притаившуюся под тканью картину: рубаху с расползающимся красным пятном и кончик мрата, воткнутый в особую точку рядом с сердцем.

Нет, рана не смертельная. Не смертельная для того, кто борется. Строение тела эйуна скрывало несколько таких особых точек в теле. Ударишь в нужное место и смотришь, как из противника по капле уходит жизнь. Для того чтобы прервать этот процесс, нужно всего лишь пережать кровь, нажав на другие точки. Опасность состояла в том, что в горячке боя среди прочих ран такую, замедленную в своей смертоносности, легко не заметить. Та, что находилась у самого сердца, считалась наиболее опасной. И лишь то, что в неё был воткнут не обычный нож или кинжал, а именно мрат…

Мрат. Когда-то этот удобный метательный нож был популярен у знати, но на широкое вооружение принят так и не был. Его длины едва хватало, чтобы пронзить сердце. Если не уткнётся в рёбра, если войдёт под правильным углом, если попадёт в нужную точку… «Признан неэффективным. Оставить для тренировочных и ритуальных целей, для показательных зрелищ и соревнований» — резюме совета по делам вооружения. Он так и остался опасной игрушкой, и в чучелах на тренировочных площадках его можно увидеть намного чаще, чем в живом теле.

Мритнерилия знала, под каким углом и куда именно его вставлять. Всему залу стало понятно, что бледность молодой женщины вызвана отнюдь не нервным состоянием.

— Дурочка молодая! — хрипло проговорила Латнерия. — Я не хочу принимать твою жизнь в дар! Зачем?! Или… — она прищурилась и выдохнула, — говори цену откупа!

— Быть при вас. В вашей свите. В любом качестве.

— Да ты хоть понимаешь, на какие муки себя обрекаешь?! Ты