Северный ветер - Владимир Прасолов

— Записи и всю аппаратуру из техотдела срочно изъять, не важно, записалось что там или ничего не за писалось.

Он постучал пальцем по своему лысому темени.

— Главное, что у меня, вот здесь, все записалось… Изъять и отправить в спецхранилище. Протоколы допросов, докладные, рапорта, вообще все бумаги по делу — в отдельное производство, в спецхран, гриф «Совершенно секретно» на сто лет. Полковник, головой мне ответишь, если об этом совещании узнает хоть одна живая душа. Завтра же будет распоряжение о создании спецгруппы, как там… «Северный ветер»? Хорошо, пусть будет этот ветер. Людей подберешь сам. Через сутки доложишь первичный план мероприятий по работе с «Аненербе». Действуй, полковник. С этой минуты вы оба работаете во внешней разведке и подчиняетесь непосредственно мне. Вопросы есть?

— Никак нет. Разрешите идти?

— Идите.

Майор Красков и Вангол вышли из кабинета. Так закончился трехчасовой разговор со вторым по силе власти человеком в стране. О нем боялись говорить вслух, его имя было проклято в лагерях ГУЛАГа и застенках ОГПУ. Там, на совещании, Вангол не успел его даже как следует рассмотреть, все внимание было приковано к посланнику. Теперь Ванголу показалось, что он говорил с каким-то другим человеком. Он никак не подходил под образ того кровавого палача, каким его рисовало воображение все последние годы. В течение нескольких часов его внимательно слушал очень грамотный, умеющий мыслить масштабно и логично человек. Его вопросы были точны и продуманны. В них чувствовался неподдельный интерес. В его репликах не было высокопарности, его высказывания были искренними и по своей сути наполнены заботой о стране не просто на словах. Было видно, что этот человек действительно взял на себя и тянет такой воз ответственности, какой под силу только очень сильной натуре. Вангол невольно проникся к нему уважением.

То, чего особенно опасался Красков, не произошло. Он боялся, что для Берии рассказ Вангола о Гюнтере и путешествии того в другой мир покажется историей, не имеющей реальной ценности, а потому бессмысленной. Но ошибся. Берия сразу уцепил важное звено — «Аненербе», сразу понял, откуда веет реальной угрозой, и принял решение о необходимости срочной оперативной разработки этой организации.

— Ты на них, полковник, вышел, тебе и брать их за рога. В средствах и полномочиях тебя не ограничиваю, но сроки… Сам понимаешь, надо скорее, скорее! Уверен, опыт у тебя огромный, уверен, что справишься.

Вангол с интересом наблюдал за тем, какое впечатление произведет на этого человека сам факт существования целого мира людей там, внутри земли.

Берия принял это спокойно. Он даже пошутил:

— В рай меня все равно не пустят, но я не думал, что он у меня под ногами.

Вангол не смог прочитать в голове у этого человека ничего, настолько мощной была у него защита, настолько сильной была у него система самосохранения. Он попытался было осторожно сделать это, но получил мгновенно отпор и даже испугался. Берия в тот момент очень внимательно на него посмотрел. Его взгляд действительно мог становиться пронизывающим. Ванголу пришлось собрать все свои силы, чтобы не выдать себя.

Вангол шел и думал, насколько все неоднозначно в этом мире. Как переменчиво. Еще недавно он, беглый зэк, умирал от холода в тайге, сегодня идет по коридорам Лубянки из кабинета самого, а что, если признаться и рассказать, что он вовсе не Игорь Сергеев, а Иван Голышев? Что тогда будет, ведь он ничего плохого не сделал в своей жизни…

«Ни в коем случае, Вангол…» — прозвучал у него в голове знакомый голос.

«Мессинг!» — чуть не вскрикнул Вангол от неожиданности.

«Привет, мой друг. Я здесь, рядом, консультирую. У тебя в голове появились глупые мысли, немедленно выкинь их. Господи, до чего ты еще наивен. Поверь, в этих коридорах есть медиумы не слабее нас. В этих кабинетах живут звери, меняющие свое обличье так же легко, как ты меняешь рубашку. Да, вовремя я…»

«Мне хочется встретиться с вами…»

«Думаю, это теперь легко, наберите, молодой человек, этот городской номер, и я в вашем распоряжении после восьми вечера в любой день».

Длинный коридор, по которому быстро шли Крас ков и Вангол, кончился, и они по широкой лестнице, покрытой зеленой ковровой дорожкой, вышли в просторный вестибюль. На входе, около КПП, они задержались, их оттеснила охрана. Мимо них буквально проволокли какого-то военного. Кровь бурыми пятнами застыла на зеленом ворсе ковра. Вангол не успел разглядеть, кто он был по званию, но заметил на галифе красные лампасы.

Они переглянулись с Красковым и, показав охране пропуска, поторопились выйти из этого мрачного здания, выбранного когда-то для ВЧК именно Глебом Бокия. Этим чекистом-оккультистом. Он первым в большевистской России искал пути в Шамбалу. Он был уверен, там кладезь древних знаний, там сокрыты истины. Возможно, он первым понял, что человеческий мозг подобен радиопередатчику. Достаточно вычислить, найти верную частоту электромагнитной волны — и мысли человека станут доступны, их можно будет как бы читать и ретранслировать на любое расстояние со скоростью света. Человеком можно будет легко управлять… Может, слишком близок был к цели?.. Может, за то и расстреляли?! Может, и вовремя?..

Вангол подошел к машине, в которой их ждал водитель, и остановился.

— Товарищ майор, то есть полковник… — смешался он.

— Майор пока еще… — улыбнулся Крас ков.

— Разрешите мне сегодня к Арефьеву? Завтра в семь ноль-ноль как штык.

— В семь рано, в девять вместе с Арефьевым и Макушевым у меня.

— Спасибо.

— Садись подвезу, а то, не дай бог, опять потеряешься на полгода. Москва-то по всем участкам полна твоими фотками, ты же у нас особо опасный.

— Так я думал, вы уже разобрались.

— Конечно разобрались, только одно дело науськать народ на врага, а другое — объяснить, что это ошибка. Это гораздо сложнее. У каждого участкового в кармане ориентировка на тебя. У каждого опера по всем службам и подразделениям. Так что садись в машину, поехали. А утром за вами приедут. Вот так, Вангол.

Когда машина притормозила у дома, в котором жил Арефьев, Вангол вышел из машины и скрылся в подъезде.

— Здесь завтра полдевятого заберешь его, — сказал Крас ков водителю.

— Так точно, товарищ майор.

— Уже полковник.

— Есть, товарищ полковник, — улыбнулся водитель.

— Я очень, очень рад, что все так сложилось, — принимая шинель у Вангола, говорил Владимир Арефьев, разгоряченный его внезапным приходом. — Проходи, проходи, эй, народ, к нам гость, самый желанный! Мама, отец, смотрите, кто к нам пришел! Мария, все сюда!

Екатерина Михайловна, мать Владимира, всплеснула руками, увидев Вангола.

— Как вы возмужали, Игорь! Петя, посмотри, это уже не тот молодой человек, что был у нас летом, это уже взрослый мужчина. — Улыбаясь, она обняла Вангола.

Петр Петрович, выкатившись на коляске в прихожую, подтвердил:

— То уже муж достойный!

Наконец радостная суета закончилась, и все были приглашены к столу, накрытому женщинами быстро, как по мановению волшебной палочки. Когда под дружные аплодисменты мужчин на стол была выставлена бутылка водки довоенного розлива, слово по старшинству было предоставлено хозяину дома, Арефьеву-старшему.

Он сильно поседел за время войны. Прикованный к инвалидному креслу, он понимал, что не может уйти на фронт и бить врага, защищая Родину, но в душе сильно страдал от этого. Сказывалось и его волнение при каждой бомбежке, когда его жена оставалась с ним рядом. Он боялся за нее. Сегодня он был как-то по-особенному бодр и весел. Когда накрывали на стол, он помогал расставлять тарелки, раскладывать вилки. Внуки то и дело мешали ему, отвлекая своими бесконечными вопросами, но он успевал и объяснить им, откуда из крана берется вода и почему она бывает рыжая, и сделать замечание «нерасторопным» женщинам, и… в общем, он даже шутя шлепнул свою жену пониже талии… Оживление, хохот наполняли гостиную, пока он не взял рюмку водки и не поднял ее.

— Дорогие мои, давно в нашем доме не собиралось так много родных и близких людей. За окном война и беда людская, смерть и разруха, тысячи любящих друг друга людей в разлуке, а нам посчастливилось сегодня быть вместе. Я хочу поднять этот тост за человека, который сделал эту встречу возможной. За вас, Вангол.

Спиртное улучшило аппетит мужчин, они быстро расправились с вареной картошкой и квашеной капустой, больше «деликатесов» на столе не было, и вскоре они уже сидели и обсуждали последние сообщения Совинформбюро, положение на фронтах. Обсуждали горячо, со знанием дела, расшифровывая то, что оставалось между строк в скупых сводках. Арефьев-старший внимательно слушал, не перебивая фронтовиков. Когда подали чай с блинчиками, основные «стратегические вопросы» были уже «разрешены», осталось только наголову разгромить немецких оккупантов, разрубив советским мечом их фашистскую свастику…