Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин

- Ну, мила моя, отчудила. Табажору самолучшую посуду выставила. Которым местом думаешь? Чтоб на три раза всё выварила и вычистила!

- Ты про замужество-то обмолвился или всурьёз? – не слушая его воркотню, спросила Шура.

- Будь надёжна, осенью выдам.

- Надёжна, а сам жаловался Сазонову, что Ефим из подчинения вышел.

- Сазонов для того и поставлен, чтобы жалобны выслушивать. Без их какая работа! Пивни-ка! – налив до краёв чайный стакан, подал Шуре. Она трясла головой, кашляла, но пила.

- Зелье девка! – похвалил Дугин, снова наполняя стакан. – Вся в нашу породу. Ну-ка, ишо разок!

- Больше не буду! – отказалась Шура, приметив змеиный, завораживающий взгляд Дугина.

«Экая дура!» – подумал Дугин, целуя племянницу в щёку. Поцелуй был не родственный, алчный, пахнущий брагой и ладаном.

- В твои ли годы? – усмехнулась Шура и, оттолкнув его, выбежала.

«Право, дура!» – снова повторил про себя Дугин.

Войдя в горенку, сердито грохнул дверью и сел на лежанку.

Глухо звенькнула висячая лампадка, стукнув в чело скорбящую богоматерь.

Глава 23

«Очень уж прав он, – шагая в конюховку, думал Варлам про Дугина. – Слишком прав...»

Сам не зная почему, он не верил этому во всём правому человеку. А в чём-либо обвинить его не имел основания.

«Людей-то я, выходит, не знаю», – подытожил свои сомнения Варлам.

В конюховке, как и обычно, резались в карты и лото, хотя главный картёжник Митя Прошихин был на отсидке и пока ещё не подавал о себе вестей.

- Тускло тут у вас.

- Закури – приглядишься... – засмеялся кто-то.

- Подсаживайтесь ближе. Совещаться будем.

- Всех касается аль одних активистов? – переставая греметь фишками, спросил Панкратов, широкий большеротый мужик.

- Всех, кому картёжничать надоело... Отдохните! Готовы всё Заярье проиграть...

- Его даром никто не возьмёт.

Поджидая, пока стихнет гул, Сазонов курил, выпуская синеватые кольца дыма, и ворошил колоду потрёпанных карт, кому-то оставшихся в наследство от Прошихина.

Тишина установилась скоро.

Совещание в конюховке – событие чрезвычайное.

Все ждали с молчаливым любопытством...

- Не томи! Терпежу нету, – торопил пегобородый рябой мужик. – Речь давай!

- Речи не будет, Исай Григорьевич. Я советоваться пришёл. Ну, а кому не терпится, играйте.

- И так уж доигрались... Хоть караул кричи, – невесело усмехнулся Евтропий.

- Не надоело в конюховке? – спросил Сазонов.

- Давай денег на клуб, туда перейдём, – подхватил Ефим. Сазонову это и было нужно.

- Были бы – дал. Да ведь я не купец.

- Тогда не толки воду в ступе.

- Давайте вместе помозгуем... Я прикидывал, клуб есть из чего строить... Если вы поддержите...

- А нам всё едино! – безразлично мотнул пегой бородой Исай. – Повесь на конюховку табличку – вот те и клуб будет... Что там, что здесь – одно паскудство и сквернословие... Ни креста, ни молитвы не знают...

- Ну, за молитвой ты к Дугину ходи, – нахмурился Евтропий. – А здесь твоему богу не место. Дак из чего строить надумал, Варлам? Или, может, и правда табличку на конюховку прибить?

- Это уж как вы решите. Но можно и без таблички обойтись... В сельсовете пристрой пустует – раз, фатеевская баня – два, свой амбар отдам – три... Вот и наберётся. Кирпич и стекло купим. Дадите денег, правление?

- Мне не жалко. Как и другие.

- Я и с другими говорил.

- Втихомолку решил за всех, а теперь советоваться пришёл, – рассмеялся Евтропий, но, заметив, что председатель нахмурился, посерьёзнел. – Мысли твои верные. Давно пора. Да токо не в клубе дело.

- Не сразу Москва строилась...

- Ну ладно, строить есть из чего. А кто плотничать будет? Со стороны помалу не берут...

- А мы разве не мужики?

- Управимся.

Молодёжь, на которую рассчитывал Сазонов, помалкивала. Видно, не проняло.

- Что приуныли? Если затея не по нутру – говорите.

- Затея-то по нутру, да ведь ко клубу надо и читальню, и игры всякие... – задумчиво проговорил Ефим.

- В читальню пока свои книги отдам,