Потому что я – отец - Михаил Калинин

и вернулся в стартовую точку. Снова могу предложить только любовь, эту безделушку, которую даже на полку не поставишь.

Почему меня не отпускает и она нужна мне как наркотик?

Я знаю эту женщину так долго, всегда с ней рядом, но постоянно ударяюсь о прозрачную стену между нами, которую не разбить и не обойти.

В какой-то момент я понадеялся на излечение от этой напасти. Сначала переключился на малолетнего сына. А когда жена пустила к себе в спальню, и мы начали жить как обычная семья, стало полегче. Но расслабляться рано. Меня не любят. Со мной живут. Меня терпят. В лучшем случае уважают. Но не любят.

Опасность потерять её никуда не пропала, и эта угроза поддерживала мою страсть, как горелка питает Вечный огонь. Я не позволял ревности вырваться наружу, когда сомнения в её верности атаковали меня. Мне ничего не светило, если бы я предъявлял претензии. Сорвался только один раз, когда вломился в ресторан. До сих пор не понимаю, как это могло сойти мне с рук.

Похоже, я всегда буду любить тебя, недосягаемая королева, спящая в нескольких метрах от меня. И эта недосягаемость – секрет неиссякаемой любви. Ты моя жена, мы с тобой прожили двадцать пять лет, но с тех пор как ты мне отказала на школьной дискотеке, не так много изменилось.

Что я могу предложить кроме этого бесполезного чувства, заставившего меня покинуть родительский дом, встать на место лучшего друга, воспитать ребёнка, одолеть алкоголизм, сесть в тюрьму и посвятить себя внуку?

Отец меня учил сражаться за счастье. Но, похоже, предстоит новый бой, а у солдата последний патрон. И что тогда? Он бы сказал: «Бейся до конца», только сам хотел умереть во сне… В любом случае я должен принять конец мужественно, как это до меня делали тысячи воинов, оставшиеся наедине с последним патроном. Пленных не брать, но и самому не оказаться плененным.

На этой мысли вино закончилось. Я не пошёл за добавкой. Встал, оперся двумя руками о перила, высоко поднял подбородок. Слушал шум волн. Последняя мысль показалась верной. Я прошёл этот круг не для того, чтобы на финише выглядеть жалким. Как там сказал классик? Солдат всегда солдат. И новую жизнь обречённый постаревший солдат встретит гордо.

Глава XII. Последний патрон

Начался её обычный день: планка, душ, кофе, рутинный поцелуй в щёку.

Она полетела на работу, а я вскипятил чайник, залил до краев самую большую кружку, дольше обычного подержал пакетик и стал думать, что делать со своим последним патроном.

Сорок пять лет. Самое важное в жизни – любовь к одной-единственной женщине… Надо быть Данте, чтобы это звучало завораживающе. А я всего лишь хороший человек.

Не всем строить великую карьеру или биться за золото Олимпийских игр. У каждого свой путь, а если повезёт, и призвание. Моё призвание? Сегодня я готов ответить так же, как тот знакомый по поступлению в вуз, ставший шеф-поваром. Нет у меня призвания… В моём возрасте так думать незазорно. Хоть и грустно.

Нет в жизни ничего важнее. Может быть, это говорит о бедности моего существования, но я не жалею ни о чём и отталкиваюсь от реальности, а не от представлений, какой могла бы получиться жизнь. Прожитые годы – богатство, и, конечно, кто-то увидит во мне индейца, обменявшего золото на стекляшки. Но я не ставлю годы выше этой живучей любви. Было бы больше лет, ещё бы насыпал сверху, не попросив сдачи.

А теперь я в тупике. Ничего не могу дать любимой женщине. Из стены, за которой она могла спрятаться от любых невзгод, вытащили камень и привязали к её ногам. Она добилась своей мечты, профессионального признания, но до острова заслуженной свободы с таким грузом ей не доплыть.

Можно оставаться в этой квартире до конца, пока не услышу: «Ты мне испортил жизнь». Так постаревший боксёр расплачивается за наивные попытки продлить карьеру. Он терпит удары молодых, а его поражения из драмы превращаются в фарс. Не хочу быть клоуном в ринге.

Похоже, когда в обойме один патрон, а шансов на победу нет, остаётся единственный путь.

Подвиги солдатам. Я подвигов не совершал. Называя каждого мужчину воином, я иногда упускаю очевидное: не всем суждено воевать, но меня выручает догадка – у каждого своя война. Часто без подвигов. Но это не значит, что в моей жизни нет поступков.

Я уже всё решил.

Надо только немного подождать. Такой шаг не может быть импульсивным. Боль от приближения к роковому часу усиливалась, но изменить ничего не могла – ещё один правильный выбор, отдаляющий меня от счастья.

По радио надрывался Шуфутинский, он снова перевернул календарь. Я почистил грибы, которыми любезно поделился мой располневший до безобразия друг. «Старина, никогда в жизни не видел столько белых, ты понял! Мы со спиногрызом весь багажник забили». Пожарил с картошечкой, стало немного веселее.

Жена не задержалась вечером, пришла в хорошем настроении. По дороге зашла в магазин, дополнила фруктами и мясной нарезкой приготовленный мной ужин.

Спросила, как мои дела, и слушала внимательно. Непривычная сосредоточенность на моих незатейливых фразах.

Предложила какой-то модный сериал про ограбление. Лежали в кровати, обнявшись, доедали персики, с удовольствием посмотрели несколько эпизодов. Свет погас, она прижалась ко мне и быстро заснула.

Я лишусь этих бесхитростных, но очень приятных вечеров, если совершу задуманное.

На следующее утро всё то же самое: планка, душ, кофе, рутинный поцелуй в щёку.

Бродил по квартире. Покрутил в руках так и не опробованный спиннинг. Подбирал правильные слова. Долго размышлял, стоило ли двадцать пять лет всеми правдами и неправдами провести с ней, чтобы в итоге прийти к этому неочевидному решению. И вроде бы мои планы противоречат простецким тезисам о счастье, за которое надо бороться.

Ничего толкового не сделал, но день пролетел быстро. Приближающийся конец истории ускорял часы. Всё готово.

Поворот ключа в двери дослал последний патрон в патронник. Пора!

Она улыбалась. Второй день после отпуска она всегда проводит в хорошем настроении. Вернулась в свой корпоративный мир и обнаружила его таким же, каким покидала.

Лёгкий ужин – куриная грудка с овощами на гриле. Я открыл бутылочку вина. Она постоянно себе подливала, а я никуда не торопился.

– За тебя!

– Почему именно за меня? За нас!

– Нет, только за тебя. За главного человека в моей жизни.

– Умеешь ты польстить.

– Нет, не моё это, ты знаешь.

– Что за меланхолия в глазах?

– Похоже, нам надо поговорить.

– Неожиданно. Ты меня беспокоишь.