Громкое дело - Лиза Марклунд

И чего здесь сверхъестественного? Обычный полный день? Она оставила это до лучших времен.

– Мама, я могу попросить тебя об одном деле?

– Не подумай, что жалуюсь, но обычно ведь всегда нужны деньги в такое время, перед Рождеством.

Это называется «перед Рождеством».

– Мы получили новости о Томасе, – сказала она. – С заложниками обращаются ужасно плохо там, в Африке. Мы должны попытаться возвратить его домой как можно быстрее, и поэтому я хотела спросить, не могла бы ты позаботиться о Калле и Эллен несколько дней.

– И по вечерам я караулю Дестини, ведь Биргитта подрабатывает в «Ретт Прис», в вечернюю смену…

Анника три раза стукнулась лбом о придиванный столик – на что она, собственно, рассчитывала?

– О’кей, – сказала она. – У тебя есть номер Биргитты?

– Ты наконец решила попросить прощения?

Анника села на диван и тихо перевела дух.

– Да, – сказала она.

Мать дала ей номер, на этом разговор закончился.

Анника вся дрожала. Царившая в комнате прохлада захватила в полон ее тело. У нее закоченели пальцы и ноги, ее трясло как в лихорадке. Халениус вошел в гостиную.

– Здесь действительно ужасно холодно? – спросила она.

– Нам, пожалуй, понадобится отправиться в дорогу уже завтра или в среду, – сказал он.

Анника подняла руку.

– Я знаю, – ответила она. – Я постараюсь. И готова унижаться, сколько потребуется, лишь бы куда-то пристроить детей. О’кей?

Он повернулся и ушел назад в спальню.

Она набрала номер мобильника своей сестры. Биргитта ответила сразу же.

– Прежде всего, – сказала Анника и посмотрела в видеокамеру, которая стояла на треноге рядом с телевизором и фиксировала все, что она говорила и делала. – Прежде всего я хотела бы извиниться за то, что не приехала на твою свадьбу. Было моей ошибкой ставить работу на первое место. Люди всегда важнее статей, я понимаю это сейчас. И раз сказала так, значит, уверена в своих словах.

– Ого, – сказала Биргитта. – Госпожа Непогрешимость начала работать головой. И что тебе от меня надо?

Не было смысла ходить вокруг да около.

– Мне нужна помощь, – призналась Анника. – Кто-то должен позаботиться о детях, пока я поеду в Восточную Африку и постараюсь вернуть домой моего мужа. Ты не могла бы взять это на себя?

– Точно как ты удружила мне в субботу, ты имеешь в виду?

Анника закрыла глаза рукой.

– Биргитта, – сказала она, – в моей квартире центр по освобождению заложников. Здесь находятся люди из министерства юстиции, которые пытаются вести переговоры с похитителями так, чтобы Томаса освободили. У нас компьютеры и записывающая аппаратура и еще много всякого, и мы поддерживаем контакты с другими переговорщиками и их уважаемыми правительствами…

– И сейчас я должна прийти в восторг от того, насколько ты важная и умная?

Анника не нашлась что ответить. Конечно, Биргитта в чем-то была права, само собой. В течение последних тридцати лет она постоянно пыталась превзойти сестру умом и значимостью, и ей это удалось, и как удалось! Сначала был Свен и факультет журналистики, а потом ее прекрасная работа, вершиной которой стал титул специального корреспондента в США, работавший в Розенбаде муж и двое детей в международной частной школе. Гонку по части статуса в обществе она выиграла, вне всякого сомнения.

Но у Биргитты остались все друзья. Она ездила домой к маме и смотрела фестиваль шлягеров, купила старый хутор около Люкебю и смогла развести там яблоневый сад.

– Извини, – сказала Анника. – Извини, что позвонила. Зря я это сделала. Я не заслужила помощи, во всяком случае от тебя.

– Ах, оставь ты это, – перебила Биргитта. – Просто я работаю с двенадцати до закрытия всю эту неделю и следующую тоже, иначе они могли бы побыть здесь.

В комнате вроде немного потеплело. Плечи перестали дрожать.

«Иначе они смогли бы ведь побыть здесь». Иначе. Они смогли бы.

– Предрождественский ажиотаж? – спросила Анника.

– И все дополнительные деньги, которые я заработаю, уйдут на рождественские подарки, то есть это вместе лишь ходьба по кругу…

Анника рассмеялась: оказывается, все было так просто.

– Конечно, за ними может присмотреть Стивен, но он не слишком ладит с детьми.

Анника бросила взгляд на диван и вспомнила, как голос Биргитты стал тише, когда Стивен не хотел подниматься с него в субботу вечером. «Не тяни его так, он может рассердиться. Не разговаривай так со Стивеном, это нехорошо».

Нет, конечно, пусть дети побудут где-то в другом месте.

– Все нормально, – сказала Анника. – Я найду кого-нибудь другого. Спасибо в любом случае…

– Чем вы будете заниматься на Рождество? Приедете в Хеллефорснес?

Голос Биргитты звучал радостно и деловито.

– Как получится, – сказала Анника. – Мы встретимся, если Томас…

– Тебе надо увидеть Дестини. Она просто золото.

Они закончили разговор, и Анника опустила свой мобильник на колено. Она не могла просить Берит снова, всему есть свои границы, они с Тордом работали целыми днями и постоянно мотались в Стокгольм и обратно.

Халениус опять высунул голову в гостиную.

– Получилось? – спросил он.

Анника не ответила.

– Ты не могла бы выключить камеру? – поинтересовался он и сел рядом с ней на диван.

– Зачем? Я должна все документировать украдкой.

– Пожалуйста, – попросил он.

Она поднялась и поставила запись на паузу.

– Я думаю, злодеи позвонят вечером, – сказал Халениус. – Они наверняка хотят покончить с этим поскорее. Как у тебя дела?

– Еще никого не нашла, – ответила она.

– Это важно, – сказал Халениус и наклонился к ней. – Ты должна выйти за пределы насиженных мест. Какой-нибудь школьный учитель, сосед, кто-то желающий подработать в свободное время.

Анника закрутилась на месте.

– Значит, в Сомали есть университет, – сказала она.

Халениус сидел молча несколько секунд.

– Речь явно идет о маленьком частном университете, где готовят медицинский персонал и учителей. Насколько хорошо он функционирует, мне остается только догадываться.

– По-твоему, Томас находится там? В Кисмайо?

Халениус откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

– Вовсе не обязательно. От Либоя до Кисмайо двести – двести пятьдесят километров. По словам испанца, он пролежал в машине по меньшей мере восемь часов, поэтому они, вероятно, проделали долгий путь. Мы же говорим не о прямой автостраде…

– И где он сейчас?

– Испанец? На базе янки в Южной Кении. Они доставили его туда на «блэк хоке».

У нее и мысли не возникло спросить, как американские военные получили разрешение пролететь на военном вертолете через сомалийское воздушное пространство, чтобы перевезти к себе иностранного гражданина. Куда там.

Анника кашлянула.

– Мне надо позвонить еще в одно место, – сказала она.

Халениус поднялся с дивана и ушел назад в спальню.

Она глубоко вздохнула несколько раз, потом начала набирать номер, который знала наизусть, казалось, пальцы прикасались к раскаленному железу, когда она нажимала на цифры.

Прозвучали три сигнала, четыре, пять.

Потом на другом конце линии ответили.

– Привет, – сказала она. – Это Анника Бенгтзон.

В раннем детстве я запускал воздушного змея за усадьбой Сёдербю, на лугу, где осенью паслись коровы. Он имел вид орла, с головой, крыльями и клювом желто-коричневого цвета, нарисованного краской на толстом полиэтилене. Птицы, высиживавшие птенцов там, просто с ума сходили от моего змея. Они выскакивали из гнезд, и махали крыльями, и старались защитить свое потомство, поскольку верили, что это настоящий орел.

Змей был просто фантастический. Он летал высоко, даже среди облаков, и порой забирался в такую высь, что выглядел маленькой точкой на синем небе, а я здорово умел управлять им, мог заставить его камнем падать к земле, а в последнее мгновение устремиться вверх. Он обладал силой крупного зверя, но всегда подчинялся моему малейшему желанию.

Холгер ныл постоянно и хотел позаимствовать у меня мое сокровище, но я пожелал его в качестве подарка на день рождения и ужасно берег, тщательно следил за веревками и всегда вытирал его от грязи.

Однажды, когда я болел корью, Холгер все равно взял моего змея. Он пошел с ним к лесу за турбазой, поскольку там его нельзя было увидеть из нашего дома. И змей зацепился за вершину сосны, полиэтилен порвался, веревка лопнула.

Я так никогда и не простил Холгера за то, что он взял моего змея.

Я никогда не был так свободен, как когда запускал его. Он уносился ввысь в светлое белое пространство, простиравшееся до самой вечности. Я все еще вижу его перед собой, вижу моего змея между облаков, он парит там, и танцует, и подлетает все ближе. На земле царит темная ночь, но вокруг змея светят звезды, они искрятся и сверкают. Он открывает дверь к истине, и скоро он будет здесь.

День 7

Вторник 29 ноября