Громкое дело - Лиза Марклунд

– Неужели мы действительно можем сделать это?

Он посмотрел на нее.

– Что? – спросил тихо.

Анника открыла рот, но оставила вопрос Халениуса без ответа. Вовсе не потому, что не знала, как ответить на него, она прекрасно знала, чего именно они не могли позволить себе, чувствовала это всем своим телом и наиболее интимными его частями, знала совершенно точно.

«О нет, – подумала она. – О нет, неужели так бывает?»

Халениус поднялся и отошел к компьютеру, и Аннике показалось, что одной рукой он специально прикрывал промежность.

– Грегуар Макуза написал полемическую статью в «Дейли нэшнл» пять лет назад. Когда еще числился в университете. И в ней он резко критиковал «Фронтекс», то, как несколько стран, учитывая лишь собственные интересы, превратили закрытые границы во что-то вроде всеобъемлющего предписания сверху вниз, лицемерие расцвело пышным цветом, ведь уровень эксплуатации нелегальных мигрантов в Западной Европе не знает аналогов во всей мировой истории…

– «Дейли нэшнл»?

– Восточноафриканская газета. И надо признать, его статья дает повод для размышления. Приведенные им аргументы разделяют многие критики «Фронтекса» сегодня. В будущем он смог бы преуспеть как полемист, если бы пошел по этой дороге.

Халениус сел в офисное кресло и отъехал на нем назад так, что оказался у порога.

– Взамен он выбрал стать новым бен Ладеном, – сказала Анника, потянулась к куче газет и выловила оттуда последний номер «Конкурента». Первую полосу украшала картинка из видеоролика, где мужчина в тюрбане пялился прямо в камеру.

– Твое сравнение несколько хромает, – заметил Халениус. – Бен Ладен происходил из ужасно богатого семейства. Семейство же Грегуара Макузи принадлежало к тутси, хотя, похоже, не занимало высокого положения в обществе. Его отец учительствовал в деревенской школе, а мать вела домашнее хозяйство. Он был самым младшим из четырех детей, его родители и два брата исчезли в связи с геноцидом. Они, вероятно, лежат в какой-то братской могиле.

– Ты предлагаешь мне пожалеть беднягу? – спросила Анника.

Краснота на глазах Халениуса вроде начала спадать.

– Это нисколько не извиняет его, но, возможно, как-то объясняет происходящее. Он, конечно, сумасшедший, но вовсе не глуп.

Халениус протянул ей распечатки, она взяла бумаги у него осторожно и нерешительно, словно боясь обжечься.

– Здесь он перед тобой как на ладони. Ты должна воспринимать весь разговор буквально. Я общался с ним уже несколько раз, и именно так все выглядело. Мы как бы ходили по кругу.

Анника бросила взгляд на бумаги:

– Что означает «Х» и «П»?

– Халениус и Похититель. Помни, моя цель – уменьшить сумму выкупа и договориться как можно быстрее. Под занавес он внезапно уступает. Ты можешь читать отсюда.

Он показал отрезок в конце текста.

«П: Вы были в банке?

Х: Сначала мы хотели бы получить proof of life.

П: Не испытывай мое терпение. Что говорят в банке?

Х: Анника, жена Томаса, как раз сейчас там. Но откуда мы можем знать, что Томас жив?

П: Ты должен просто-напросто положиться на меня.

Х: Она пока не вернулась. Еще рано здесь, в Швеции. Но если мы не получим proof of life, то не сможем заплатить ничего совсем, ты же понимаешь…

П (кричит): Сорок миллионов долларов, или мы отрубим голову этому идиоту! (Он использовал слово «asshole».)

Х (шумно вздыхает): Ты же знаешь, она не в состоянии достать так много денег, это совершенно неприемлемо. У нее обычная работа, и она имеет двух маленьких детей и живет в съемной квартире…

П (спокойнее): У нее есть деньги от страховки после пожара.

Х: Да, все правильно. Но их же не хватит ни в коей мере. Где она возьмет остальное?

П: Ей надо поднапрячься немного.

Х: О чем ты?

П: Она же баба, как все другие? Вот пусть и использует себя по прямому назначению. Насколько она, собственно, хочет получить назад своего мужа?

Х (шумно вздыхает): Ей тридцать восемь лет. Ты видел, как она выглядит?

П (громко смеясь): Ты прав, мой друг, данный путь не принесет слишком много денег. Хорошо еще, что она имеет работу, иначе ее детям пришлось бы голодать».

Анника подняла глаза от текста и посмотрела на Халениуса:

– «Ты видел, как она выглядит»?

Он был очень серьезным.

– Я считаю тебя красивой, – сказал он. – И всегда так считал.

У нее перехватило дыхание, она снова опустила взгляд на текст.

«Х: Она действительно жаждет получить его назад. Скучает и переживает из-за его отсутствия. По моим оценкам, она целиком и полностью готова заплатить выкуп, максимально возможную для нее сумму, но она ограничена в средствах.

П (усмехается): Это не моя проблема. Вы разговаривали с полицией?

Х: Ты же знаешь, что мы не разговаривали с полицией. Я понимаю твою дилемму, но ты должен, наверное, попытаться войти в ее положение тоже. У нее нет сорока миллионов долларов. А также никакой возможности достать такую сумму.

П (раздраженно): Либо она добудет деньги, либо этот идиот умрет. Ей выбирать.

Х: Тебе виднее. Если у вас и мысли не возникает о том, чтобы снизить размер выкупа, вы не получите совсем ничего. Мы хотим прийти к какому-то решению. Разобраться со всей ситуацией. И готовы пойти вам навстречу, но вы должны смягчить требование относительно сорока миллионов.

(Тишина.)

П (очень деловито): Сколько она готова заплатить?

Х: Как я уже говорил, она женщина с обычной работой, без других доходов…

П: Сколько у нее в банке?

Х: Не так много, но она готова отдать вам все, что у нее есть. Она не была особенно успешной, если можно так сказать.

П: Неужели она не может занять?

Х: Под какие гарантии? Ты же знаешь капиталистическую банковскую систему. У нее нет ни дома, ни акций, ни шикарного автомобиля, это же обычная шведская женщина из рабочего класса. Они оба из рабочего класса…

П: Разве не может заплатить шведское правительство? Он ведь трудился на него.

Х (с усмешкой): Ну да, в качестве научного секретаря. Да будет тебе известно, шведское правительство не заботится о своих гражданах независимо от того, работают они или голосуют за него. Им ближе собственные интересы, они беспокоятся о своей власти и своих деньгах.

П: Это одинаково повсюду. Всякие подонки постоянно насилуют собственный народ.

Х: Правительствам наплевать, если их люди умирают.

П: Они мочатся на их могилы.

Х: Все правильно.

(Тишина.)

П: Сколько всего у нее? Пара миллионов?

Х: Долларов? Нет, господи, нет, значительно меньше.

П: По словам ее идиота, у нее пара миллионов.

Х: Шведских крон, да. Но это же совсем другое дело. Крона больше, чем кенийский шиллинг, но никак не доллар.

(Короткая тишина.)

П: Что это был за пожар?

Х: Благодаря которому у нее деньги? У них был маленький домик, они получили страховку, когда он сгорел. Это немного, но все, чем она располагает.

(Тишина.)

П: Мы созвонимся.

(Конец разговора.)

Анника опустила бумаги на колено и почувствовала, как ей все больше становится не по себе. Она не знала, куда смотреть. У нее создалось ощущение, словно он продавал ее, унижал, словно обманывал своего шефа, и свое правительство, и фактически всю Швецию. Он объединился с подонком, превратил ее в старую и некрасивую бабу без каких-либо средств и возможностей добыть их, в настоящего лузера, единственно способного хныкать и надеяться, что сей подонок в конечном итоге сжалится над ней, пусть это и представлялось крайне маловероятным.

– Помни цель разговора, – сказал Халениус. – Ты же знаешь, куда мы хотим прийти.

Она не могла поднять взгляд, почувствовала, как ее руки начали дрожать, мелко и лихорадочно. Бумаги упали на кучу газет. Он поднялся из своего кресла и сел рядом с ней на кровать, обнял ее за плечи и притянул к себе. Ее тело напряглось, как стальная пружина, и она с силой ударила его в бок.

– Как ты мог? – сказала Анника сдавленно и почувствовала, что не может больше контролировать себя. Слезы полились рекой, и она попыталась оттолкнуть его от себя. Но он крепко держал ее.

– Анника, – сказал он. – Анника, послушай меня, послушай…

Она уткнулась носом ему в плечо.

– Я просто лгу, – продолжил он. – Я думаю совсем не так, как говорю, ты же знаешь это. Анника, посмотри на меня…

Она залезла лицом ему под мышку, от него пахло стиральным порошком и дезодорантом.

– Это же просто стратегия, – сказал он. – Я буду говорить всякую чушь, лишь бы помочь тебе.

Она дышала открытым ртом несколько секунд.

– Почему ты показал мне распечатки? – спросила она, слова приглушила ткань его рубашки.

– Я здесь по твоему заданию. И важно, чтобы ты знала, чем я занимаюсь, что говорю. Так все звучит. Анника…

Халениус отклонился назад, и она скосилась на него, он убрал прядь волос с ее лица и улыбнулся.