Дом страха - Майк Омер

процедила На­амит сквозь стиснутые зубы. Она явно уже замерзла, хотя ничего и не говорила. Рон мысленно дал себе пинка за то, что не заставил ее надеть более толстую куртку. В последнюю неделю он не слишком о ней заботился. Наамит буквально разваливалась на части.

— Все будет нормально, — сказал он — пустое утешение, от которого ни одному из них не стало лучше.

По улице проехал еще один автомобиль, почти миновав их, а потом вдруг резко свернул, едва не ударившись в бордюр. Водительская дверца распахнулась, открыв человека в темной лыжной маске, сидящего за рулем.

— Давайте сюда деньги, быстро! — гаркнул он.

Рон не двинулся с места. Он не был готов к такому внезапному появлению похитителя и, как всегда, когда был чем-то удивлен, неподвижно застыл. Сейчас он был оленем, уставившимся на приближающиеся фары и неспособным даже пошевелиться.

— Если хотите получить Эбигейл, давайте сюда деньги! — сказал мужчина, протягивая руку.

— Рон! Отдай ему сумку! — прикрикнула на мужа Наамит.

Многолетняя привычка беспрекословно выполнять то, что говорит жена, сделала свое дело. Словно во сне Рон снял лямку тяжелой сумки с плеча. Сумка с глухим стуком свалилась на землю, и он поволок ее к мужчине, который схватил ее за лямки и вздернул на пассажирское сиденье.

— Возвращайтесь домой, — распорядился он. — Мы свяжемся с вами через час. Если за мной будут следить, мы убьем ее. Если нет, вы скоро увидите свою дочь.

Голос у него был почти извиняющийся. Похититель захлопнул дверцу. А потом, медленно и спокойно, автомобиль отъехал от тротуара, развернулся и укатил прочь. Рон смотрел ему вслед, чувствуя головокружение и шок. ***

Даррел просто не мог поверить, насколько без сучка и задоринки все прошло. Остановившись возле Лисманов, он обильно потел, и ему пришлось преодолеть дрожь в голосе, разговаривая с ними в громком, сердитом тоне. Он почти ожидал увидеть дюжину агентов ФБР, выскочивших с детской площадки и окруживших его. Тут было полно мест, чтобы спрятаться.

Но фэбээровской засады не было. Пара была явно удивлена, увидев его там. Они наверняка ожидали звонка таксофона, как и планировала его подельница. Хвоста не было видно. Порядка двадцати минут Даррел ехал к северу из Гленмор-Парка, а потом свернул к западу, в сторону Нью-Гемпшира. Наконец свернул на тихую удаленную дорогу и еще четверть мили катил по ней, после чего остановился. Выждав десять минут, никого не увидел, хотя мог представить, как ФБР отслеживает его машину, используя спутники или бинокли с большим увеличением. Не исключено, что в сумку подсунули GPS-маячок. Если это было так, то надо было как можно быстрее продолжать следовать плану.

Его собственный автомобиль дожидался на обочине дороги, где он заранее его оставил. Машина, на которой он приехал, старенькая «Вольво», была куплена за наличные у торговца подержанными автомобилями в Бостоне. Они уже заменили на ней номера, просто дополнительной подстраховки ради. Даррел выбрался из-за руля, открыл свою собственную машину и достал из нее другую сумку. Открыл сумку с выкупом, держась от нее подальше, — на тот случай, если в ней установлена выбрасывающая несмываемую краску ловушка, как он как-то видел в кино.

Никакой краски не было. Только пачки денег. Больше денег, чем он когда-либо видел в своей жизни.

Даррел начал перекладывать пачки в свою собственную сумку. Это заняло достаточно много времени, но ему не хотелось просто вывалить содержимое одной сумки в другую — надо было убедиться, что он не прихватит с собой и GPS-маячок.

Наконец покончив с этим делом, Даррел швырнул пустую сумку обратно в «Вольво», сел в свою собственную машину, завел мотор и тронулся с места. Начал ухмыляться, еще снимая с рук латексные перчатки. Маску он тоже выбросил, зная, что больше никогда на наденет на себя эту чертову штуку. Все кончено.

Бросив взгляд на лежащую на пассажирском сиденье большую сумку со все еще расстегнутой молнией, он подмигнул ей. Пачки денег подмигнули ему в ответ. Его улыбка стала еще шире, когда он накрепко застегнул ее. Не было смысла рисковать тем, что кто-то посмотрит сквозь стекло и увидит необычного пассажира. А ведь и правда, он ехал с целой толпой ребят по имени Бенджамин [43] в своей машине… Не превысил ли он лимит пассажировместимости? Ну что ж, эта машина рассчитана на четырех пассажиров, не считая водителя, но везет сейчас тридцать тысяч Бенджаминов. Даррел расхохотался. Неплохо! Тридцать тысяч Бенджаминов! Лимит малость превышен, так ведь? Он опять рассмеялся, слезы облегчения и радости навернулись ему на глаза.

Перед ним по-прежнему стояли глаза матери Эбигейл, когда она смотрела на него, — ее лицо так и умоляло его вернуть ей дочь. Ну что ж, теперь эта тетка получит свою дочку назад. Наконец-то. Последняя неделя была просто ужасной. Знать, что они удерживают маленькую девочку вдали от родителей, было трудно для них обоих. Даррел видел смятение в глазах своей подельницы всякий раз, когда они говорили про это. Он видел, как она пыталась держать дистанцию. Что ж, вполне естественно. Она ведь женщина — наверняка испытывала к девочке материнское сочувствие… Даррел ощутил облегчение при мысли, что они могут наконец снять этот груз со своей совести.

Черт! Он же должен был сообщить подельнице, что уже можно отпустить девчонку! Остановившись на обочине, Даррел достал одноразовый телефон и поспешно набил эсэмэску: «Всё в порядке. Еду назад».

Быстро пришел ответ: эмодзи в виде поднятого вверх большого пальца. Они всегда были осторожны, никогда не упоминая в текстовых сообщениях ни про девочку, ни про выкуп. Никогда не упоминали про это по телефону. Никогда не брали с собой свои собственные мобильники, когда встречались. Чтобы размещать эти фото в «Инстаграме», использовали только одно­разовые телефоны, всякий раз из нового места, как минимум в тридцати милях от Гленмор-Парка. Его подельница и настояла на всем этом. Сказала, что неизвестно, какие сейчас у ФБР технологии, так что лучше перестраховаться. И она была права. Он рад, что именно она была мозгом всей операции.

Уже на подъезде к Гленмор-Парку кольнуло нехорошее предчувствие. Не преследует ли его этот автомобиль в зеркале заднего вида? Но нет, на следующем перекрестке тот, к его облегчению, свернул. Даррел был осторожен, и семья Лисман не подвергала опасности жизнь дочери.

Наконец он подъехал к своему дому и открыл гаражную дверь. Это было тяжело — приезжать домой всю последнюю неделю, зная, что в подвале сидит плачущий ребенок. Даррел испытывал облегчение от того, что девочка наконец-то вернется домой. Когда-нибудь в будущем он подошлет ей деньжат, в качестве компенсации за ужасную неделю, которую ей пришлось вытерпеть.

Он поставил машину в гараж, вздернул увесистую сумку на плечо. Черт, эти тридцать тысяч Бенджаминов изрядно весят! Даррел опять ухмыльнулся собственной шутке, заходя в дом.

Она уже поджидала его, к его удивлению. Стояла в кухне, на столе — бутылка шампанского. По бокам — два полных фужера. Улыбнулась ему, и Даррел улыбнулся в ответ, отреагировав на нее как и всегда. Он любил видеть ее улыбку.

— Ты уже позвонила родителям? — спросил он. — Сказала им, где она?

— Конечно, — ухмыльнулась она. — А это что, деньги?

— Верно! Хочу представить тебя моим новым друзьям, — объявил Даррел, расстегивая сумку. — Их тридцать тысяч, и каждого зовут Бенджамин.

Она не рассмеялась. Может, до нее просто не дошло. Заглянула в сумку, и ее ухмылка стала шире.

Он знал, что