Егерь: Назад в СССР 2 - Алекс Рудин

сторону дороги, но ему быстро надоело. Да и пост был всё ближе — пора было искать дорогу вглубь полей, чтобы обойти милиционеров подальше.

Умом Семён понимал, что сквозь кусты их никто не разглядит, если только не будет вглядываться специально, но рисковать не хотел. Лучше сделать крюк в пару километров. Так оно надёжнее.

Семён настолько углубился в свои мысли, что не сразу заметил, как Рыжий дёргает его за рукав.

И только повернувшись к приятелю, увидел сквозь листья и ветки жёлто-синий бок милицейской машины. Она медленно катилась по шоссе.

Рефлексы сработали прежде, чем Семён успел хоть что-то сообразить. Бежать в поле — глупее не придумаешь! Заметят и спеленают.

Он схватил Рыжего за шиворот и толкнул прямо в канаву возле кустов. А сам навалился сверху, зажимая тому рот.

— Тихо!

В канаве было полно воды. Рыжий почти утонул в ней и барахтался под Семёном, глядя на него вытаращенными от ужаса глазами.

— Тихо! — повторил Семён, а потом чуть отодвинул ладонь со рта Рыжего. Тот судорожно вдохнул.

— Лежи, не шевелись! — прошептал Семён. — Не должны заметить!

И тут же услышал резкий хлопок автомобильной дверцы.

Чёрт!

Семён чуть приподнял голову над краем канавы.

Проклятые менты! Ну почему они остановились именно здесь? Или всё заметили их сквозь кусты? Тогда хана!

Жёлто-синяя машина с мигалкой остановилась на обочине. Один мент стоял возле неё, второй вылезал из-за руля.

Наверное, по выражению лица Семёна Рыжий что-то понял.

— Давай сдадимся! — вдруг зашептал он. — Сами! Нам же меньше дадут тогда! И отец поможет!

И вдруг закричал:

— Эй! Мы...

Но горло у Рыжего пересохло от волнения, и крик вышел хриплым, тихим.

Тут же Семён двумя ладонями надавил ему на лицо. Голова Рыжего ушла в тёмную воду.

Рыжий забился, засучил ногами, а руками попытался оторвать руки Семёна от своего лица.

Но Семён навалился всем весом, распластавшись по телу Рыжего. Он боялся только одного — чтобы его спина или голова не показалась над краем канавы.

Локти и колени ушли в воду. Опереться было не на что, и поэтому Семён тупо давил вниз, пользуясь весом тела. Рыжий трепыхнулся, дёрнул головой, выскальзывая из-под ладоней. Тогда Семён подобрал руки и навалился локтями. Он даже губу закусил, стараясь не выпустить Рыжего.

Рыжий ещё несколько раз дёрнулся и обмяк. И тут снова хлопнула дверца.

Семён приподнял голову.

Один мент уселся в машину. Второй шёл к ней, на ходу застёгивая ширинку. Он обошёл «Жигули» и тоже хлопнул дверцей. Машина тронулась в направлении поста.

Чёрт!

Семён слез с Рыжего. Тот лежал, не шевелясь. Одежда пропиталась грязной водой, облепила тощее тело.

Семён вытащил голову Рыжего из грязной воды и вздрогнул.

Рыжий широко распахнутыми глазами смотрел прямо на него. На глазных яблоках налипла грязь, к щеке пристал бурый прошлогодний лист. Губы Рыжего были плотно сжаты.

В груди Семёна шевельнулось отчаянное злорадство. А ещё глупая зависть к Рыжему, которому теперь не надо бояться и скрываться. Лежи себе в канаве, и всё.

— Вот тебе богатая хата! — негромко сказал он. — Вот тебе сильный батя!

Семён отпустил голову Рыжего, и она безвольно откинулась назад.

Опираясь на тело Рыжего, Семён приподнялся и вылез из канавы. Его мокрые, грязные руки заметно дрожали.

Надо забрать бабки, подумал он. Рыжему они теперь на хрен не нужны.

При одной этой мысли Семён почувствовал тошноту, но пересилил себя и повернулся лицом к канаве.

В этот момент из канавы послышался судорожный всхлип, а за ним — надрывный кашель.

* * *

— Проходите, Андрей! — сказал Дмитрий Николаевич, пропуская меня в крохотную комнатку за деревянной дверью. Комнатка располагалась за кулисами клубной сцены.

Мальчишки-волонтёры жили прямо в актовом зале. В репетиционном зале с большими, во всю стену зеркалами разместили камеральную лабораторию. Там находки очищали, реставрировали и заводили на каждую специальную карточку.

Девочки жили на втором этаже клуба в гримёрках. Они поселились по трое или четверо в комнате, и мальчишки из-за этого отчаянно завидовали девочкам.

Впрочем, все вечерние посиделки проходили внизу, у мальчишек.

В «кабинете» Дмитрия Николаевича едва помещались письменный стол и два обыкновенных колченогих стула. На одном сидел хозяин кабинета, второй стул предназначался для гостей.

Я заподозрил, что раньше комнатка служила кладовкой. Несмотря на это, в ней даже было крохотное окно, через которое пробивался дневной свет.

— Тесновато у меня, — улыбнулся Дмитрий Николаевич. — Но зато есть возможность поработать спокойно. А с этим контингентом, — он показал в сторону двери, — покой мне только снится.

Улыбка археолога стала чуть виноватой, и он продолжил:

— Вы не подумайте, что я недоволен. Ребята — прекрасные помощники! Они страстно увлечены поиском древностей, учатся прямо на ходу. Некоторые — например, Таня — даже помогают студентам в лаборатории, сортируют находки. Да вы присаживайтесь! Сейчас я угощу вас чудесным напитком! Вы когда-нибудь пробовали каркаде?

Если только в прошлой жизни, подумал я. Но отрицательно покачал головой.

— Нет, не доводилось.

На крохотной тумбочке в углу стоял электрический чайник. Дмитрий Николаевич воткнул вилку в розетку, и чайник почти сразу зашумел.

— Для каркаде нужен крутой кипяток, — объяснил археолог. — Этот напиток мне привез приятель прямиком из Египта. Он уже пятнадцать лет работает там. Первоначально спасал археологические памятники долины Нила во время строительства Асуанской плотины. Да так и остался в Египте. Теперь исследует Розовую пирамиду в Дахшуре.

Рассказывая, он одновременно всыпал что-то из бумажного пакетика в заварочный чайник и залил кипятком. По комнате поплыл яркий цветочный аромат.

— Пусть настоится, — сказал Дмитрий Николаевич. — Так вот, каркаде делают из высушенных лепестков гибискуса — так называемой суданской розы. Его пьют повсеместно в Западной и Центральной Африке, а в Египте каркаде считается национальным напитком. Он замечательно утоляет жажду и незаменим при жаркой погоде. Вот попробуйте! Я добавляю к гибискусу немного нашей мяты.

Археолог разлил по чашкам тёмно-бордовый, почти фиолетовый чай.

— Обязательно положите ложечку сахара, — добавил он, придвигая ко мне сахарницу с отломанной ручкой и жёлтым фарфоровым цветком на круглом боку. — С непривычки этот чай может показаться кисловатым.

Я послушно положил в чашку сахар и размешал его. Затем осторожно попробовал горячий напиток. Он, и вправду, сильно кислил и по вкусу больше напоминал не чай, а горячий ягодный морс. Заметная мятная нотка хорошо бодрила.

— Нравится? — спросил Дмитрий Николаевич.