Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 2 - Сергей Евтушенко

заточенный железный штырь и завибрировал, глубоко вонзившись в старые доски. Я там уже не стоял, но жест был вполне понятен: переговоры провалились, не начавшись.

Следующие пять минут я метался по комнате, уворачиваясь от железных снарядов. И почему каждый «босс» так и норовит прикончить меня на расстоянии⁈ Где азарт, где благородство рукопашного боя? В один момент я споткнулся о кусок рельсы и чуть не оказался пришпилен к полу очередным штырём. Ржавое железо глубоко рассекло бок, кровь залила рубашку. Без лунного света такая рана будет зарастать слишком долго — но это было поправимо.

Зарычав, я вскочил на ноги и рванулся к ближайшему заколоченному окну. Вслед полетел новый штырь, но промазал, и я одним движением сорвал доски, закрывающие окно вместе со ставней. Лунный свет моментально придал бодрости, так что в следующие пять минут я повторял этот манёвр с остальными пятью окнами. Последний прилетевший штырь мне удалось перехватить в полёте и не глядя отправить назад.

Теперь освещения хватало, чтобы я мог разглядеть нижнюю часть «ангара», но потолок с «боссом» всё ещё купался во мраке. Обстрел штырями на время прекратился, заставив меня напряжённо всматриваться в темноту. Возможно, если я обломаю часть рельс…

Додумать мне не дали — пришлось отскакивать от нового штыря. Но это оказался обманный манёвр, и в место, куда я отскочил, ринулись загнутые крючья, словно механик был рыбаком, приметившим в глубине особо крупного сома. Меня подцепили под рёбра и левую руку и потащили вверх, игнорируя вопли протеста. Зацепленные места быстро начали неметь и наливаться тяжестью — похоже, этот гад не чурался мазать свои инструменты отравой.

Единственное, в чём он просчитался — у меня осталась свободной правая рука.

Во мраке, что пах пылью и ржавчиной, моё горло стиснула стальная хватка, с явным намерением выдавить жизнь по капле. Я в ответ вслепую вскинул Райнигун.

БАХ!

Мы рухнули вниз почти одновременно, несмотря на разницу в размере и весе. Я, наполовину обездвиженный, придушенный, сломавший несколько рёбер после падения, и он — лишившийся одной из основных рук вместе с частью плеча. В глубине души я надеялся, что этого будет достаточно. Что вся эта сумасшедшая конструкция — не более чем броня, скрывающая человеческое тело. Но мои надежды оказались беспочвенны — под металлической оболочкой оказался лишь новый металл: провода, трубки и шестерёнки, которые продолжали крутиться даже после уничтожения целой руки. Вскоре шарообразное тело механика содрогнулось и пришло в движение.

Я закашлялся, сплюнув на пол кровью. Он очухался раньше меня, и это откровенно хреново. Если я не успею…

Покалеченный «паук» рванулся, но вовсе не ко мне, а к ближайшему шкафу. Распахнул его, заглянул внутрь и с досадой заскрежетал. Зацепившись крюком за рельс повыше, он подтянулся к полке на дальней стене — и там обнаружил желаемое. Запасную руку, почти невидимую под грудой хлама.

Новая конечность была иной формы и размера, чем потерянная, но механика это не смущало. Он с размаху ткнул её в жуткое механическое месиво, что осталось у него вместо плеча, и та встала туда как влитая. Спустя несколько секунд стальные пальцы триумфально сжались и разжались, знаменуя полную ассимиляцию.

Несмотря на чистейший шок, за это время я тоже не хлопал варежкой. Содержимое первого шприца избавило меня от паралича, содержимое второго — усилило «Зверя в лунном свете». Теперь у меня было десять-пятнадцать минут, прежде чем…

— РРРРРРРРАААААААРРРРРРГХ!!!

Я не сразу сообразил, что жуткий рёв вырвался не из чьей-то, а именно моей собственной глотки. Мои мышцы вздулись, натягивая и разрывая одежду, зубы вытянулись и заострились, глаза налились кровью. Бешенство затопило меня целиком, чуть не вытеснив из головы остатки сознания, но каким-то чудом я удержал контроль. Я мог направлять чудовище, в которое ненадолго превратился, в нужном направлении.

И я направил его прямиком на «босса».

Через десять минут в бывшей мастерской царил абсолютный хаос. Рельсы по большей части оказались погнуты и сломаны, два окна выбиты с корнем — в одно из них пытались выкинуть меня, а в другое я сам вышвырнул два шкафа с запасными конечностями. Всё вокруг было залито кровью, причём только моей. Мощь регенерации второго уровня «Зверя», умноженная сывороткой и эффект еды Кулины позволяли мне оставаться на ногах и продолжать бой. Но каждая рана зарастала хуже предыдущей, замедляла, сковывала, заставляла совершать ошибки.

Мой враг, с другой стороны, выглядел ничем не лучше, а то и хуже. Крупные «руки» я отстрелил ему из Райнигуна, мелкие — оборвал в рукопашной. У него осталось всего две руки и кончились полки со схронами, откуда можно было достать новые.

В барабане моего револьвера ждал последний патрон. И в какой-то момент я увидел цель — тонкую полоску бледной кожи в районе шеи. Если зацепить её, не задев мозга, очищение должно сработать.

Словно разгадав мой план, механик повернулся другим боком, демонстрируя сплошной металлический корпус. И прежде чем я успел подобраться ближе, он вдруг схватился за одну из немногих уцелевших рельс и с силой дёрнул на себя.

Останки металлической «паутины» дрогнули и рухнули вниз — в основном на мою голову, которую тут же заполнила чернота.

— Отец.

Я жив?

— Больно.

Я жив. Я не погиб под стальными обломками. Я всё ещё находился в Полуночи, я мог дышать, двигаться, слышать!

— Отец. Больно. Отец…

Я с трудом открыл глаза, пытаясь разглядеть источник слабого, смутно знакомого голоса, доносящегося откуда-то с другой стороны вселенной. Вскоре мне это удалось, но радости не принесло никакой.

Жуткая фигура механика, в котором не осталось ничего человеческого, держала другую фигуру. Он прижимал беспомощную Адель к стене одной конечностью, а другой отрывал её левую руку. Медленно, но неумолимо, не обращая ни малейшего внимания на её слова.

Запчасти. Она выглядела для него всего лишь набором запчастей.

— Больно. Отец.

— Отпусти… её…

Теперь и мой голос звучал скорее как металлический скрежет, глухой и страшный. При этом не слишком громкий, но и его оказалось достаточно, чтобы голова в безликой железной маске повернулась в мою