Не унывай! - Людмила Ивановна Иванова

Успех был оглушительный, а Жванецкий сказал: «Нет, я не пойду после них на сцену!»

Мой муж, наверное, не очень хорошо относился к артистам и никак не хотел, чтобы наш младший сын стал актером. Он уважал только физику и математику, поэтому Саша поступил в Институт электронного машиностроения, хотя, по-моему, как раз математика была ему чужда. Но уже на втором курсе он перешел на психологический факультет Педагогического университета им. Ленина. С большим интересом читал, причем от корки до корки, досконально знал «Войну и мир» – мы в этом с ним были товарищами. И вдруг он попал на практику в Институт генетики (на первом и втором курсах у них была медицина), а там выращивали из клетки саженцы голубики. Его это так потрясло, что он заразился новым делом, создал группу, с которой выращивал саженцы для совхоза. Окончив институт, Саша стал профессиональным садовником и выращивал тысячи цветов для Москвы. А в деревне Шишкино, в шести километрах от Тарусы, он создал необыкновенно красивый сад.

Внуки

У нашего старшего сына Вани хорошая семья, двое детей – сын Трифон и дочь Лиза. Его жена Анна Ефимова – талантливый художник-график, автор костюмов к нескольким спектаклям театра «Экспромт», преподаватель художественной школы. Лиза – девочка «компьютерная», математическая, а Трифон мечтает быть архитектором. От своего дедушки Валерика он унаследовал неистребимую любовь к строительству, всяческим инструментам. В полтора года он держал в руках топор – мы только за головы хватались! – и ни разу не поранился.

Валерий очень уважал Аню за то, что она настоящая труженица. Он вообще терпеть не мог лентяев. Когда в 1998 году родился Триша, он отвез его с Аней и Лизой в Шишкино, поскольку в нашей семье считалось, что главное для ребенка – дышать воздухом. Дом был холодный, приходилось ежедневно топить печку, колоть дрова, ходить за водой. Естественно, туалет был на улице. Уже выпал снег, а Аня все катала коляску с сыном, и соседи удивлялись: какая выносливая!

Чудеса выносливости она показала и на юге. Трише было уже четыре года, Лизе – восемь, и Валерий решил, что дети должны провести все лето на море. Он отвез их в Наниково (Крым), а сам вернулся в Москву. До моря было пять километров, и Аня с мольбертом через плечо ходила на пляж рисовать, держа за руки двоих детей. И к обеду они по солнцепеку возвращались обратно. Нет, конечно, в жизни есть место подвигам!

Аня читала детям книги, иногда очень большие: и сказки, и «Тома Сойера», и «Трех мушкетеров». Когда я была свободна, пристраивалась рядом слушать и получала огромное удовольствие. А мы с Трифоном учили наизусть стихи. Он читал Лермонтова, «Белеет парус одинокий», «На смерть поэта», выучил «Бородино». Триша вообще поэтический мальчик. Да и Лиза тоже: как и все члены нашей семьи, она любит Окуджаву.

Оставаясь с детьми на даче, я учила их печь блины и делать всевозможные салаты, и они с огромным удовольствием всех кормили. И даже научились правильно жарить мясо, так что Триша может накормить пришедшего с работы голодного отца. У Триши золотые руки, он мастерит дома шкафчики и полочки, а Лиза, будучи еще совсем маленькой, научилась вышивать крестиком и бисером, и я на день рождения и 8 Марта получала от нее подарки, сделанные своими руками.

Валерий всегда старался найти время для внуков. Когда Лизе было 9 лет, мы взяли ее на дачу, и Валерий решил совершить с ней лыжную прогулку. Лиза до этого никогда не стояла на лыжах. Они оставили меня одну в доме и укатили.

Потом они подсчитали, что прошли 10 километров. Думали, что выйдут на дорогу, но заблудились. А когда наконец вернулись, я уже не знала, что и думать. Валерик был в восторге от выносливости Лизы, а она плашмя упала на диван и сказала: «Никогда в жизни больше не буду кататься на лыжах!»

Но спорт Лиза любила и в 10 лет получила разряд по плаванию, причем плавать ее научил Валерик.

Саша, наш младший сын, всегда был мягким человеком, хоть и доставлял мне много забот и тревог. Но, в отличие от многих людей, он всегда умел просить прощения, если понимал, что виноват. Иногда он говорил мне слова, которые меня пугали: «Мама, я не знаю, как я буду жить без тебя». А однажды сказал: «Какое счастье, что я родился в нашей семье».

Его жена Надя – кандидат биологических наук. Параллельно с основной работой они с Сашей трудились садовниками в детском парке и выращивали в оранжерее тысячи цветов. Сейчас, когда Саши не стало, Надя продолжает героически держать в порядке оранжерею, снова сажает цветы, но это становится все труднее. Недавно все высаженные семена съели крысы, она посадила во второй раз – но тут отключили воду (где-то лопнули трубы). Пока есть снег, она собирает его и носит в оранжерею. Надя, как и Саша, верующий человек, они венчались в церкви. Саша всегда говорил: «Надя – это мой ребенок». А я люблю ее, как родную дочку.

Наши собаки

Валерий, как и все мальчишки, в детстве мечтал о собаке. Но жили они довольно бедно, мама была строгая и собаку завести не разрешала. И вот наконец его мечта исполнилась, когда Ване было 10 лет, а Саше 3 года. У нас появился лохматый, очень сообразительный и лукавый метис, пес Пушок. Нам привела его невестка Юрия Завадского, она нашла Пушка на Чистопрудном бульваре. Пес подошел и подал ей лапу. Взять к себе в дом она его не могла – они уже держали трех собак, и те стали бы обижать нового члена семьи. Я с опаской взяла Пушка в дом – у меня никогда не было собак. Он сел в коридоре и начал чесаться. Я возмутилась: «Ах, он еще и блохастый!» Мои мужчины, испугавшись, что я его не возьму, быстро затащили пса в ванную, и я, заглянув туда, увидела две спины, мужа и старшего сына, – они наскоро мыли собаку.

Всю первую неделю Пушок не подавал голоса, мы даже решили, что он немой. Деликатно ел только из моих рук, причем в основном куски творожных сочников – такими объедками он, видно, питался около кафе на Чистых прудах, и мне пришлось покупать сочники. Потом осмелел, стал лаять и есть все, что дадут, но никогда не заходил в кухню – считал, что там едят только люди.

Спал Пушок под кроватью, под головой моего мужа. Когда нас не было дома, позволял себе поваляться на кроватях, но стоило нам прийти – мгновенно соскакивал. Он был