Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей

– Уделите мне минутку. Я думаю, нам стоит продолжить в более спокойной обстановке.

Паника накрывает меня липким коконом, и все о чем я могу думать в этот момент, что меня сейчас выведут на чистую воду.

 Первая здравая мысль, посетившая мою хмельную голову, говорит о том, что я оказалась в затруднительном положении.  Я по понятным причинам не могу сказать, что я не сестра, ведь тогда  станет очевидным, что я есть я, живая и в добром здравии.

– Извините… Я не могу, –  и встала как вкопанная, напрочь забыв о болящих ногах. Мысли скакали как блохи, отказываясь выстраиваться в правдоподобные слова, способные исправить ситуацию.

– У меня есть информация, которая вас заинтересует. Это касается смерти вашей сестры.

 От его слов у меня затряслись ноги. Сильная властная рука снова потянула меня к выходу, и, пребывая в пронизывающей панике, я безропотно подчинилась. Найти пустующее помещение оказалось  не так – то просто,  и я с ужасом представляла, что Влад, возможно, окончил свою речь, и бросился на мои поиски.

Наконец, мы ввалились в пустой будуар, и мужчина повернулся ко мне, все еще не отпуская мой локоть.

– Я знаю, с кем вы сюда прилетели, и кто сопровождает вас на этом вечере. – Испытующе  глядя на меня, проговорил он. Его слова отозвались во мне безотчетной тревогой, и как оказалось не зря. – Ваша сестра погибла, Лина. Она не подала с моста в реку. Ее смерть была жуткой и безобразной. И задайте себе, пожалуйста, вопрос, кому была выгодна ее кончина? – Меня словно ледяной водой окатили.

Дальнейшее происходило как в тумане. Его слова доносились сквозь толстый слой моего ужаса и боли. Осознание пришло не сразу,  но стоило вспомнить, как я оказалась в том борделе, а именно, искали они не меня, а пропавшую без вести сестру, как боль отозвалась в каждом уголке моего тела. Я хватала раскрытым ртом воздух, уже сама вцепившись в него, как за спасательный круг, отчаянно борясь с подступающей темнотой. В этот момент я могла лишь думать  о том, как она ушла из жизни. Какую боль  испытывала перед смертью,  и чем заслужила такое. Мужчина мое состояние принял за реакцию на гибель сестры, хотя так, оно, по сути, и было, лишь с той разницей, что сестры разные.

– Черт, – выругался мужчина,  подхватывая на руки, и устраивая на низеньком диванчике, – Извините меня Лина, я не должен был вывалить это все на вас вот так. Признаться не подумал о том, что вы можете быть не осведомлены.

– Когда? – Прохрипела я, не в состоянии четко сформулировать свой вопрос. Но мужчина, очевидно, все понял, и торопливо продолжил. – Ее тело наши чуть позже, чем она была похоронена по официальной версии, в заброшенном складе, на окраине города.  Где она находилась после инсценировки своей смерти не ясно. – Налил в стакан воды и подал мне, – вам лучше? Вот выпейте.

– Кто вы? – До меня доходит, что он не назвался.

– Меня зовут Маркус. Депортамент полиции.

Буквально вскакиваю от его слов, едва не выбив стакан из рук. Меня окатило волной ужасного предчувствия, хотелось закрыть уши и не слушать его. А еще лучше встать и убежать, чтобы потом в тишине своей спальни зализывать свои раны.

– Вы не спросите, чем полицию мог заинтересовать ваш спутник?

–Мне лучше уйти, – поднимаюсь на ноги, но он в прыжок оказывается рядом. Близко. Очень. Так что я могу в полумраке комнаты рассмотреть каждую морщинку у глаз.

– Вы можете помочь следствию упрятать преступника за решетку. В конце концов,  это была ваша родная сестра! – Горячо зашептал он, опаляя меня горячим дыханием, хватая за предплечья. – Или вы заняли ее место, успешно проживая ее жизнь, согревая постель этому зверю?

Его слова повисли между нами в напряженной тишине чужой комнаты. Собрав все свое самообладание в кулак, я вырвалась и направилась на дрожащих ногах к двери.

Скорее бы уйти.

– Подумайте, Лина, я  могу вам помочь. Вы кажетесь очень напуганной. – С этими словами он быстро догнал меня, вложил в руку маленький пластиковый квадратик, задержав мою ладонь в своей огромной руке.

– Извините. – Промямлила я, и заторопилась в зал.

Открываю дверь, и звонко стуча каблучками о мраморные плиты, бросилась прочь.

– Лина, – окрикивает он меня, и я оборачиваюсь, не сбавляя хода, – Звягинцев не тот, кем кажется. И он должен ответить за смерть жены.

Отвернувшись, я поспешила в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок, не заметив оторвавшейся от стены темной теми, метнувшейся в сторону зала.

Отыскав дамскую комнату, я ввалилась туда, трясясь как осиновый лист на ветру. Включила холодную воду, подставив под ледяные струи руки, рассматривая себя в огромном зеркале. В гроб краше кладут. Лицо бледное, глаза горят как в лихорадке, руки ходят ходуном. Промокнула шею, лоб и щеки, пытаясь взять себя в руки. Как я в таком состоянии покажусь Владу? Он озвереет, и пиши пропало. Вытянет из меня все, что произошло, врунья из меня та еще.

В комнату вошли две дамы, тихо переговариваясь.

– Что с ним произошло? Он словно с цепи сорвался! Носится по залу, расталкивая людей, и носом ведет, как зверь, ей Богу.

– У меня от такого зрелища аж мурашки по коже побежали. Сколько агрессии в нем и мощи.

Мои мурашки могли бы поспорить с ее однозначно, потому что я кожей почувствовала, что речь идет о Владе. Торопливо промакнула руки бумажным полотенцем, и выскочила за дверь. Расстояние до зала я преодолела не так быстро, как хотелось бы, ноги не слушались, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы на них устоять, особенно, когда увидела его. Раненным зверем замер в толпе, сжав кулаки, и прикрыв глаза, только грудь методично поднималась и опускалась.

Доля секунды он распахнул глаза, безошибочно отыскав среди людей меня.

Влад двинулся в мою сторону. В шумном зале не слышно было его тяжелых шагов, но они гулким эхом отдавались в моей голове. Он приближался подобно свирепому хищнику. С каждым его шагом трепещущее сердце пропускало удар, грозясь в любой момент остановиться.

Черты лица заострились, казалось, он потерял все человеческое, став зверем, которым его часто все называли, которого сейчас ломало и разрывало на куски от беснующегося в нем безумия. Влад шумно дышал, агрессивно раздувая крылья носа, и яростно сверля меня налитыми кровью глазами, в которых читалась ненависть и бешенство.

Остановился в метре от меня, с трудом себя сдерживая, и совершенно не смущаясь тех взглядов, которыми нас прожигали каждый из